Купцы Хонг есть особая компания, подобно Соляной компании, правительством учреждаемая для ведения европейской торговли, и на них лежит вся ответственность в точном платеже пошлин за привозные и вывозимые товары на кораблях, за кои они поручились; они же должны выплачивать все штрафные деньги и пени, коим европейцы, находящиеся под их покровительством, могли бы подвергнуться за контрабанду и пр. Число их по закону должно быть 13, но редко бывает более 11 по причине банкротств. Некоторые желают и ищут того звания, а другие, бывши прежде богатыми купцами и пойманные в противозаконной торговле, платят важную сумму мандаринам и получают сие звание, дабы тем избавиться от дальнейших преследований. Из сего видно, что купцы Хонг занимают места большой ответственности: это хорошо объясняет глубокую и хитрую политику китайского правительства, желающего всеми мерами избегать малейшего повода непосредственной ссоры с европейцами. Китайское правительство пренебрегает и показывает вид, что не знает силы европейских государств в народном отношении, и подданных европейских считает только торгующими бродягами или искателями приключений, коим дозволено торговать под покровительством и ответственностью Хонг. Таким образом, купцы сии суть кошачья лапа, коею правительство достает из огня каштаны. Хотя они и имеют титул мандаринов и носят чиновные кисти и пуговки, но все сие не может защитить их от гордого начальника их, хоппу, или кантонского таможенного пристава, перед трибуналом коего все благородные чувства чести и достоинства унижаются, и если он требует сих титулованных купцов перед свое судилище, то они должны смиренно на коленях предстать перед него и головою стукать в землю шесть, девять или двенадцать раз, чтобы обратить на себя внимание величавого хоппу. А когда он дозволит им встать, то они не осмеливаются поднять глаз своих выше пятой пуговицы на груди грозного мандарина! Если бы случилось им взглянуть ему в лицо, то это сочлось бы такою обидою и дерзостью, которую ничем загладить нельзя, разве повторенными ударами бамбуковой палки. Посему старинная английская пословица, что и коту не запрещено смотреть на царя, неизвестна в Китае.

Когда кого требуют в суд, то он должен по крайней мере сделать перед судьею три земных поклона, и ему не дозволяется говорить, разве только отвечать на вопросы, ему предлагаемые. Два служителя (китайские ликторы — лат. lictores, в Др. Риме охранники высших магистратов — диктаторов, консулов, цензоров и пр. — В. М.) с бамбуковыми тростями в руках стоят, готовые наказать неисполняющих сих правил. Если требуется привести к присяге свидетеля, тогда ему предлагают живого петуха и нож, а он должен в минуту произнесения клятвы отрезать петуху голову: отсечение петушьей головы по их значит то же, что по-нашему целование Священного писания, однако ж я весьма сомневаюсь, чтоб обряд сей мог быть столько же священ в сем государстве, где нравственность так унижена. Бедные из купцов Хонг избегают сколь возможно свиданий с хоппу, опасаясь до тех пор прижимок и унижения, пока не дадут ему ценного подарка. Впрочем, китайцы считают вообще земные поклоны перед мандаринами не столько унижением, сколько церемониею, означающей почтение к особе богдыхана, коего лицо те представляют. Все члены компании Хонг хотя и пользуются титулами почетных мандаринов, но, когда предстают перед кем-либо из местных начальств, обязаны также подвергаться сей церемонии.

Компания сия утратила много своего влияния и значительности смертию знаменитого президента своего Пхан-Куей-Куа, который, имея отличные дарования и назначенный самим богдыханом, богатством и влиянием своим поддерживал кредит всех членов оной. Но много также вреда приносят компании некоторые злоупотребления, например контрабандный торг и обычай некоторых из беднейших купцов Хонг продавать мелочным торговцам право свое вывозить чай и пр. Они делают сие потому, что лавочники платят им тотчас чистыми деньгами все пошлины, кои они должны вносить в казну только через год. Когда мне случалось спрашивать китайцев мнения их на счет важности выгод, доставляемых богдыханской казне от европейской торговли, то я всегда получал в ответ, что они почитают торговлю свою с Индо-Китайскими островами несравненно важнее европейской во всех отношениях. Как бы то ни было, но ввоз в Кантон из Англии, Америки, Голландии, Франции, Швеции, Дании, Манилы и из Индии на европейских кораблях товаров и денег должен простираться ежегодно по крайней мере на сумму от 30 до 40 миллионов пиастров, т. е. 200 миллионов рублей. От ошибочной китайской торговой системы, запрещающей ввоз опия, употребление коего в Китае так же обыкновенно, как табака в Европе, богдыханское казначейство теряет ежегодно пошлин на сумму от 20 до 25 миллионов рублей ассигнациями. Важность европейской с Китаем торговли зависит не от привозов наших в Срединное царство, каковым Китай называется, но от количества и ценности ее произведений и мануфактур, вывозимых нами и употребляемых в Европе.

Какое множество рук в Китае занято не только приготовлением единственного предмета — чая, но даже укладкою оного, перевозкою и пр.! Приготовление чайного ящика занимает столяра, оловянщика, слесаря, бумажного фабриканта, наклейщика, или чунамщика[22]; кроме сего особые работники завязывают бечевками, другие переносят, укладывают и пр.

Если Китай лишится одной английской торговли, то миллионы жителей останутся без работы и без пропитания, а может быть, и возмутятся против правительства. Конечно, от сего произойдет важное неудобство для самой Англии[23], но китайцы потерпят более, ибо до 30 миллионов фунтов чая останется в руках их непроданными, а все рабочие, занимавшиеся приготовлением оного, лишатся хлеба. По сей причине, хотя китайцы весьма дерзки в сношениях своих с англичанами, однако ж в то же время стараются никогда не доходить до совершенного разрыва. Они в таком случае идут как бы ощупью и, дойдя до опасности разрыва[24], тихо возвращаются прежним путем к согласию. Из сего можно ясно заключить, что английская торговля сделалась столь же необходимою для Англии, сколько и для Китая, не упоминая уже о количестве железа, свинца и сукна европейского, которое они ежегодно потребляют; и я совершенно уверен, что торговля сия гораздо для них важнее, нежели они сознаются.

Поведение китайского правительства при торговых сношениях с иностранцами и коммерческие постановления, без сомнения, доказывают их тонкость и хитрость; но мудрая и справедливая политика не может сего терпеть, так как сим нимало не споспешествуется приобретение тех выгод, кои они могли бы извлекать из своих сношений с Европою.

Коль скоро европейское судно бросит якорь в Вампоа, поручившийся за оное купец Хонг должен поднести главному хоппу так называемую кумшу, или подарок в 4500 испанских пиастров (22 500 рублей ассигнациями), каковую сумму шкипер или хозяин судна обязан выплатить своему купцу Хонг. Кроме сего, весьма тяжкого побора корабль должен еще заплатить около 200 пиастров лингвисту (переводчику), столько же компрадору и раздать несколько меньших взяток морским мандаринам в Кантоне и в Вампоа. Такова сия тяжкая повинность (если только можно оную так называть), к коей если прибавить и другие подобные, то издержки каждого большого судна, приходящего в Кантон, можно без преувеличения полагать от 6 до 10 тысяч пиастров (от 30 до 50 тысяч рублей ассигнациями), если корабль остается там, по обыкновению, от 2 до 3 месяцев. Мне бы должно было упомянуть еще об издержках, называемых мерными деньгами, так как обязанность хоппу, между прочим, состоит в том, что, узнав о прибытии корабля, он должен отправиться в Вампоа для вымерения судна и, по оказавшейся величине собрав пошлину, сдать оную в государственное казначейство, без сего же не дозволяется нагружаться или выгружаться ни одному судну.