— Не совсем, — ответил он, после длинной паузы, — люди везде люди. Живут по-разному, а устроены одинаково. Всем надо есть и всем надо отдыхать. В моем шатре достаточно места. Но мои люди могут поставить тебе другой шатер. Если ты хочешь.

— Не хочу, — коротко ответила она.

…

Енгобан вторую ночь праздновал изгнание Ордена и приход к власти императора Флеаса, которому горожане, не без некоторой иронии, дали прозвище «веселый». Так он и войдет в историю, как Флеас Веселый. Многие императоры до и после прозывались великими, а вот веселым — только один… Так или иначе, в эту ночь город уже веселился по-настоящему. Полностью трезвыми оставались только расставленные на перекрестках улиц легионеры, остальные же слонялись по площадям, угощаясь за счет императорской щедрости, глазея на фейерверки, прибиваясь то к той, то к другой кампании пьющих, поющих и пляшущих людей, находя себе приятелей или подружек на один час, и совершенно забывая о том, что будет завтра.

Попав в город вместе с доброжелательным варварским воином, Тойво немедленно был втянут во всю эту кутерьму. Вскоре варвара увлекла в неизвестном направлении неизвестная красотка и теперь ничто не мешало поискам Антона-Руматы. Что он где-то здесь, Тойво совершенно не сомневался. Но, прежде чем приступать к поискам, следовало решить одну маленькую проблему. Слежку он заметил уже давно. Некий тип, выглядевший как обычный молодой бродяга, тащился за ними от самых ворот, достаточно умело поддерживая дистанцию и иногда как будто присоединяясь к попутным кампаниям веселящихся горожан. Теперь, когда Тойво был один, появилась возможность выяснить поподробнее, кого же так интересует его скромная персона.

Вскоре шпион попался на обычную уловку с узкой темной подворотней. Когда он, выждав секунд десять, вошел туда вслед за Тойво, с ним приключилась маленькая неожиданность: он поскользнулся, споткнувшись о невидимый предмет и упал лицом вниз. Тут же ему в спину уперлась острая сталь, и холодный негромкий голос спросил:

— Любезный, ты не находишь свое поведение несколько навязчивым?

— Вы бы убрали меч, господин. Здесь жестко лежать и разговаривать неудобно.

— Еще чего, — презрительно буркнул Тойво, — чтобы ты убежал и мне пришлось ловить тебя по грязным переулкам?

— Я не собираюсь убегать. Мне хорошо заплатили, чтобы я проводил вас к тому, кого вы ищете, а я всегда отрабатываю полученные деньги.

— Интересно. И кого же я по-твоему ищу?

— Благородного дона Румату Эсторского, известного еще как Светлый, — без запинки ответил шпион.

— Еще интереснее, — сказал Тойво, — и где же он?

— Вряд ли я смогу показать это, лежа лицом вниз на мостовой.

…

— Ладно, — сказала Светлая, — думаю, мы уже достаточно далеко.

— Если ветер не переменится, — добавил Румата.

— Не знаю, почему это так важно, но на закате ветер здесь всегда в сторону моря, — заметил Кроат.

— Это действительно важно, капитан, — сказал Румата.

— А от чего мы вообще так бежим? — спросил дон Тира.

— Увидите, — невесело пообещала Светлая.

…

Корчма, куда странный шпион привел Тойво, называлась «Пьяный кабан» и выглядела вполне безвредно. У распахнутых дверей болтались несколько обычных для таких мест фигур в том состоянии опьянения, когда еще удается сохранять вертикальное положение тела, но уже сложно определить свое положение в пространстве и времени. Внутри были видны несколько грубо сколоченных столов, между которыми, в слабом красноватом свете очага, проворно двигался хозяин заведения, оделяя посетителей вином и закусками.

— Сюда, господин, — негромко сказал шпион и первым зашел внутрь, видимо более заботясь не о приличиях, а о том, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

Тойво осторожно последовал за ним, огляделся и снова не увидел ничего подозрительного.

— Садитесь на любое свобдное место, он сам вас найдет, — шепнул ему на ухо шпион, не дожидаясь ответа, выскользнул на улицу и был таков.

Ну, что ж, найдет, так найдет. Тойво уселся на симпатичное место спиной к очагу. Отсюда хорошо просматривалось помещение, вход и узкая лестница на второй этаж. Сбросил плащ и достаточно громко потребовал:

— Эй! Вина и мяса мне. Поживее!

— Сию минуту, — с улыбкой ответил корчмарь, — но вот тот господин сегодня угощает всех. Если вы, конечно, не возражаете…

Названный господин, хорошо сложенный мужчина, одетый, как это принято у офицеров метрополии вне службы, уже встал со своего места и направился к столику Тойво.

— Вы позволите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, уселся напротив.

— Благодарю вас, — сказал Тойво, выдерживая предельно-дипломатичный тон, — но я жду здесь одного человека ради приватной беседы, и, надеюсь, вас не обидит мой отказ…

— Я знаю, кого вы ждете, и вы с ним встретитесь, — спокойно ответил незнакомец, — но несколько позже.

Тем временем, обставновка в корчме неуловимо и стремительно изменилась. Люди, казавшиеся безобидными посетителями, небрежно распахнули плащи, так что стали видны стальные кирасы и лежащие на коленях мечи, уже извлеченные из ножен. Посетители ближе к углам оказались вооружены арбалетами, а за дверью, на улице стала видна ровная линия тяжелых прямоугольных щитов. Довольно многочисленное подразделение легионеров надежно блокировало выход из заведения.

— Я — Флеас, император, — представился незнакомец, — и я хочу знать, какова цель вашего пребывания в моей стране.

Тойво сориентировался достаточно быстро.

— Простите, ваше блистающее величество, я не узнал вас. Ведь я всего лишь ландскнехт, нанятый для сопровождения благородной дамы и для передачи сообщения известному вам лицу…

Император одарил его снисходительной улыбкой. Почти отеческой.

— Бросьте, юноша. Если вы — бедный ландскнехт, то я — Морская Мать с рыбьим хвостом. Я отлично знаю, кто вы и кто — ваша спутница. Которой, кстати, сопровождающий нужен меньше, чем чайке — лоцман. Меня интересует только ответ на вопрос, который я задал.

— Я должен только передать сообщение дону Румате, — твердо сказал Тойво.

— От кого? О чем? Только не говорите, что это — приватное сообщение, которое не касается ни меня, ни моей страны. Поскольку все, что вы и вам подобные творили здесь до сих пор, касалось нас прямо и непосредственно. Итак?

Тойво сосредоточенно молчал.

— Вы заставляете ждать императора, — заметил Флеас, — это, по меньшей мере, невежливо.

— Простите, но я имею приказ молчать об этом.

— Чей приказ? Кто его отдал? Я хочу говорить с тем человеком, который отдает приказы, касающиеся моей страны.

…

Через час Румата приказал остановить колонну и спешиться. На фоне усыпанного огромными яркими звездами ночного неба едва заметно прорисовывалась линия Подветренных гор.

Вдруг, как будто, солнце двинулось в обратном направлении, и горную цепь прорезал первый луч утренней зари, окрасивший облака в нежно-розовый цвет. Длилось это всего одно мгновение — а затем снова наступила ночь. От странного луча осталась лишь хорошо заметная тускнеющая ярко-алая черта, будто нарисованная на склоне одной из гор. Звезды над ней померкли, будто их завесили черным покрывалом.

Еще через мгновение земля лениво качнулась под ногами, и в воздух поднялась мелкая пыль, сделав очертания предметов размытыми и призрачными.

— Что это было? — спросил Кроат.

— Это был город Питан, — спокойно сказал Румата, — теперь уже не существующий. Осталось только придумать название новому заливу. Может быть…

Оставшуюся часть фразы перекрыл раскат грома, сменившийся невероятной смесью треска и шипения. Над горами переливались радужные всполохи, а земля гудела, будто где-то вдалеке по ней колотили чудовищными молотами.

— Вот и вода пошла, — также спокойно заметила Светлая.

— Еще не пошла, — возразил Румата, — пока она вскипает. Канал еще недостаточно остыл.

— Однажды, на востоке кайсанских земель, я видел извержение огненной горы, — заметил дон Тира, — очень похоже, на то, что сейчас. Но я и предположить не мог, что подобное можно сделать человеческими руками…