— Это — комплемент, надо полагать?

— Вроде того. А я — из Красноярска.

— У вас там все такие спокойные, как бегемоты? — спросила она.

— Многие.

— Это хорошо. Рядом с таким бегемотом меньше шансов сойти с ума. В общем, это очень кстати, Тони-Хлуд, что ты именно такой. Заражающий своим спокойствием.

— Что, правда?

— Правда-правда. Пойдем. Уже рассвет, а нам еще надо привести в надлежащее состояние фермеров… йоменов… в общем, всю нашу публику. Я тебе по дороге расскажу один старинный ритуал — просто, как для нашего случая придуман.

…

Ритуал был жутковатый даже по местным меркам.

В полной тишине, обнаженные мужчина и женщина медленно подняли мечи к светлеющему небу, потом, также медленно указали остриями на восходящее солнце.

Затем плавно развернулись лицом к лицу и каждый из них коротко провел клинком по левому предплечью другого, а затем последовал взмах рук — и кровь мелкими каплями брызнула на первый ряд зрителей. Те на мгновение отшатнулись, но всего на полшага — потому что сзади стояла плотная толпа.

Несколько тысяч людей заворожено наблюдали за всем происходящим и, кажется, боялись даже дышать.

Но вот действо перешло в новую фазу.

Светлые подняли вверх левые руки, будто в приветствии. И надолго застыли, как бронзовые изваяния.

Кровь растекалась по их коже во все стороны, будто фантастическое живое существо, стремящееся окрасить тела Светлых целиком — от плеч до стоп — в цвета темного пурпура.

Потом, будто по какому-то сигналу оба — мужчина и женщина, — сдвинулись с места, и скользящими, бесшумными шагами двинулись в сторону реки.

Толпа молча двигалась за ними на почтительном расстоянии.

Светлые же, не останавливаясь на берегу, двинулись в воду. Вот они ушли по пояс, по грудь, по шею…. Вот их головы скрылись под водой и над блестящей жидким серебром поверхностью остались только концы лезвий их мечей.

Снова замерла в томительном ожидании толпа.

Сколько прошло времени? Непонятно. Всем казалось, что целая вечность. И тут Светлые двинулись обратно. Неспешно появлялись из воды их тела, покрытые сверкающими каплями. Вот они вышли на берег и протянули вперед левые руки.

По толпе прошел тихий вздох — никаких разрезов не было видно. Только едва заметные розовые полоски, как от недавно заживших царапин.

— Земля и Солнце, Вода и Небо, — громко, на распев произнесла Посланница, — все видят и все помнят. Ваша кровь — их кровь, их обида — ваша обида.

Она выдержала длинную паузу, а затем звонко крикнула:

— Вы знаете тех, с кем нельзя жить под одним небом?

Несколько секунд тишины, а затем гул сотен голосов.

— Да! Да! Да! Да!…

— Громче! — крикнула она, — я хочу слышать каждого!

На этот раз ответом ей был рев толпы:

— ДААААААААААА!!!

Дождалась, пока наступит тишина, Посланница произнесла глубоким, чистым и спокойным голосом.

— Тогда. Идите. Очистите. От. Них. Землю, — Она взмахнула рукой, указывая на стоящих чуть в стороне полковников, — Вот. Ваши. Командиры.

Они сидели в бывшей «Серой радости» и ужинали. Точнее, жрали со страшной силой.

Вики-Мэй рвала крепкими белыми зубами окорок.

— Ну, ты и устроила, — заметил Румата, отпивая глоток вина из здоровенной глиняной кружки, — ты вообще представляешь, что сейчас творится вокруг?

— Угу, — ответила она, прекращая на несколько секунд свое заятие, — извини, на меня напал жуткий жрун…. Наверное, мы слегка переборщили с кровопусканием.

— Это точно, — сказал Румата, отхватывая от целого зажаренного поросенка такой кусок, которым, наверное, подавился бы даже медведь гризли, — Многовато получилось. А это действительно было так важно?

— Ага. Крови должно было быть приличное количество, иначе не смотрится, — отозвалась она и снова вцепилась в окорок.

Румата пожал плечами и продолжил уничтожение поросенка.

Трактирщик смотрел на обоих с ужасом и умилением. За всю свою долгую практику он повидал немало обжор, но чтобы два человека с легкостью сожрали больше, чем могут проглотить полдюжины голодных ландскнехтов — такого видеть не приходилось… Ну вот, все съели. Только кучи разгрызенных костей по обе стороны стола.

— Эй, любезный, у тебя найдется еще пара фунтов буженины и кувшин вина?

— Конечно, Светлые! Сей момент!

Все это было сметено едва ли не быстрее, чем принесено (хотя принесено было достаточно проворно).

— Ну, благодарю тебя, добрый человек, — сказал Румата, небрежно бросая на стол пять золотых монет, — завтра, наверное, еще к тебе заглянем…. Давай двигать отсюда, Вики-Мэй, а то, боюсь, ты заснешь прямо за столом, как упившийся рейтар.

…

— Надо бы пройтись пешком перед сном, — заметила она, — иначе нам все это не переварить.

— Пошли, — согласился он.

Обнявшись, они двинулись в сторону бывшего жилища дона Сатарины. Кони, мерно цокая копытами по мостовой, шли следом.

— Сегодня, наверное, самый несуразный день в моей жизни, — сообщила девушка, — это же надо, проснуться, надышавшись наркотической травой, на другой планете в роли уполномоченного лица главной местной богини.

— Вообще-то, самое несуразное — впереди. Нам еще предстоит беседа с Бромбергом.

— Ты уверен, Тони-Хлуд, что это — хорошая идея?

— Это, так сказать, жесткая необходимость, — ответил Румата, — я хочу знать, как орденская армия оказалась в нашем тылу. Эти рассказы о чудесах с переносами во сне из одного места в другое наводят меня на неприятные мысли…

— Ну, ты же не хочешь сказать, что им провесили нуль-Т из Баркана в Нард?

Он вздохнул.

— Я ничего не хочу сказать, Вики-Мэй. Я просто знаю, что армии такого размера не появляются ниоткуда. Значит, эту армию кто-то как-то перебросил. И еще меня беспокоит сообщение дона Пины про орденский флот.

— Но появление флота нами прогнозировалось, — заметила она, — задача орденского корпуса в нашем тылу была достаточно четко определена: отвлекающий маневр для обеспечения высадки морского десанта в Арко. Верно?

— Верно, — согласился Румата, — но только мы ошиблись с прогнозом. Этот флот не предназначен для десанта. Тип кораблей не подходящий. Это — морские охотники, а не транспорты.

— Тогда для чего он предназначен?

— Не знаю. А Бромберг может знать.

— Ладно, — сказала Вики-Мэй, — а мне надо участвовать? Это я к тому, чтобы заранее собрать силу воли в кулак и не пообещать Айзеку то, что дон Кси пообещал магистру Цогану. Вообще, за последние несколько часов, я стала гораздо лучше разбираться в мотивах дона Кси, если ты понимаешь, о чем я.

Румата ненадолго задумался, а затем предложил.

— Давай сделаем вид для Бромберга, что ничего не произошло. Что твое самоощущение не изменилось.

— Хм… То есть я буду как бы секретным резервом, о котором он не знает? Небольшая предосторожность?

— Ну, вроде того.

— Неплохая мысль. А у меня получится?

— Почему нет?

— Действительно… Ладно, попробуем, — Вики-Мэй улыбнулась, — Я во время разговора буду плавать в бассейне, и сразу нырять, если мое терпение лопнет.

— Договорились, — заключил он.

….

— Айс, меня интересует, что произошло.

— А что произошло? — недоуменно спросил Бромберг.

— Примерно двое суток назад в моем глубоком тылу внезапно оказалась орденская армия, численностью около 10.000 человек.

— Вот как?

— Да, так. И я хочу спросить у вас, что это значит.

— Антон, ну что вы, — Бромберг удивленно развел руками, — откуда мне знать местный театр военных действий?

— Неубедительно, — огрызнулся Румата.

— Что?

— Аргумент ваш неубедителен. Такую операцию не могли провести местные — значит им кто-то помог. КОМКОН так никогда не делает. Значит, кроме института это сделать некому. Операция масштабная — значит в институте о ней знали многие. А раз так — вам не могли не сказать. Айс, я в третий раз спрашиваю. Что произошло?