— Я — за, — сказал Павел, — я все это видел и… надо это остановить.

— Понятно, — Клавдий посмотрел на оставшихся, — а что скажет старая гвардия?

— За, — уверенно ответил Александр Васильевич.

— Против, — буркнул Слон.

— Я голосую за, — сообщил Клавдий, — и, поскольку при равенстве голосов мой голос является решающим, выбор сделан. Теперь переходим к деталям.

— Простите, Клавдий, — спокойно сказал Тойво, вставая из-за стола, — но я в этом участвовать не буду. Я ухожу.

— Подожди, Тойво… — Павел собирался что-то сказать, но встретил холодный взгляд светло-серых, холодных как айсберг глаз и… махнул рукой.

… Беда, Светлые!

За спиной у дежурного офицера стояла безмолвная толпа.

— Что случилось, родные мои? — ровным голосом спросила Кира?

— Разведчики передали. На полдороги к Нарду… орденские солдаты жгут тао!

— Орденские солдаты на полдороги к Нарду? — переспросил Румата, — ты ничего не перепутал, парень?

— Нет, Светлый!

— Им неоткуда там взяться!

— Я не знаю, Светлый…

— Понятно, — перебил Румата, — неоткуда, но, все-таки, они там есть… Вот что, парень. Быстро дона Пину, Верцонгера, дона Шаруха и дона Кси ко мне.

…

— То, что случилось — это очень плохо, — сказала Кира.

— Еще бы. У нас в тылу откуда-то появляется орденская армия, а мы узнаем об этом, когда они уже что-то жгут.

— Не «что-то», любимый, — строго поправила Кира, — они жгут тао.

— Что бы они не жгли, это им дорого обойдется, — проворчал Румата, — но особенно меня интересует, как их проспали наши разведчики на побережье.

Кира вздохнула.

— Ты знаешь, что такое день цветов тао?

— Деревенский праздник. Веселый…

— Значит, ты еще ничего не понял, — сказала она, — цветы тао — это ростки сердца земли. Если их не встретить — земля не родит. От начала времен каждое лето встречают цветение тао, мужчины и женщины любят друг друга на теплой земле, которая дала цветы тао. Земля должна знать, что ее тепла ждут, что ее сердце бьется для всех живущих. Даже глупые монахи, которые не понимают землю — и те никогда не мешали встречать цветение тао. Ведь тепло земли нужно всем — без него нет жизни, поле не родит, скотина не дает приплод, а женщины не могут зачинать детей… Сжечь тао — это… Такого никогда не было, понимаешь? Вообще никогда. Никто не наносил земле такой обиды.

Румата удивленно посмотрел на девушку. Его бесстрашная подруга действительно была не на шутку взволнована, чтобы не сказать: испугана.

— Это точно? — спросил он.

Теперь уже удивилась Кира.

— Но это ведь знают все, — пояснила она, — любой деревенский подросток тебе скажет.

…

… Ситуация понемногу прояснялась. Неизвестно откуда взявшийся военный контингент ордена численностью до 10.000 человек, позапрошлой ночью занял небольшой, но весьма важный участок территории примерно в 70 километрах от Арко. Здесь ируканский тракт шел параллельно реке Ко — и, таким образом, противник взял под контроль сразу же и сухопутный и водный путь, связывавшие столицу с остальной частью страны.

Некоторые затруднение у разведчиков вызвало требование Руматы нанести схему расположения противника на диковинную карту. Таких карт здесь еще не придумали и еще долго не придумают — это был один из трофеев, взятых с успешно захваченного вертолета. В конце концов на карте все-таки образовалась картинка неровной трапеции…

…

— Так, — сказал Румата, — дон Шарух, вы, если я не ошибаюсь, когда-то воевали за Орден?

— За кого я только не воевал, — усмехнулся вольный капитан, — и за Орден, и за Соан, и даже за ируканских пиратов.

— Очень хорошо. А представьте себе, дон Шарух, что вы — военный магистр, командуете вот этими 10 тысячами солдат.

— А зачем?

— В смысле?

— Ну, что я должен делать? — пояснил дон Шарух, — ведь этот мой корпус для чего-то там стоит?

— Действительно, — задумчиво произнес Румата, — для чего? Перекрыть ируканский тракт и реку Ко на несколько суток? Посеять панику среди жителей? Странно…

— Если посеять панику — то зачем укрепляться в одном месте? — добавил дон Пина, — а если удерживать пару суток — то, получается, за пару суток что-то должно произойти?

— То есть, я удерживаю позицию до подхода основных сил? — спросил дон Шарух.

— Подхода откуда? — спросил Румата.

— Вы спрашиваете «откуда», Светлый, а я бы спросил: «куда». В Ордене, конечно, не великие умы сидят, но про наши огнеметные машины уже наверняка знают. Какой смысл перебрасывать дополнительные силы к позиции, которую все равно невозможно удержать? Значит, их будут перебрасывать в другое место. Туда, где вас, Светлый, в это время не будет, да и большинства командиров — тоже. Мы все будем с атакующей армией, не так ли? А Арко останется незащищенным.

— Вы хотите сказать, что Орден готовит еще один десант с моря?

— Ну да, — подтвердил дон Шарух, — и я бы сам себе поставил задачу так: медленно отступать с одной позиции на другую, затягивая армию противника все дальше от моря. И я бы прекрасно с этой задачей справился. Пока противник разносит из метательных машин предыдущую укрепленную позицию, часть моих ребят сгоняет крестьян в полусотне лиг дальше по дороге и они строят мне новую позицию. И я спокойно туда ухожу. У меня еще будет куча времени, пока метательные машины преодолеют разрушенный кусок дороги. В общем, так и буду спокойно отступать до самой ируканской границы. А противник будет тащиться за мной, как привязанный.

— А в это время орденский флот без особых усилий возьмет Арко, — добавил дон Пина.

— Понятно, благородные доны, — сказал Румата, — флот — это, конечно, сила… А скажите, дон Кси, что с нашим флотом? Много купили?

— Купил, — буркнул экс-предводитель мятежников, — но пока эти торгаши пригнали в порт только всякую маломерную ерунду, от легких ладей до гнилых галер времен Вторжения. Вы сказали покупать все — я все и покупаю. Как соанский старьевщик.

— Почтенный, я ведь задал вопрос — чего и сколько куплено.

— Сейчас, Светлый. Вот список, — дон Кси развернул на столе большой кусок пергамента, заляпанный разноцветными субстанциями, в основном цвета красного вина.

— Так, и что мы имеем? — Румата задумчиво повел пальцем вниз по списку, — не то… не то… а вот это пойдет. Обратите внимание, благородные доны…

…

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Магистр Боза ждал и старался не давать людям бездельничать. Безделье разрушает дисциплину. Господь сотворил чудо, перенеся их в самое уязвимое место противника, но надеяться на новые чудеса Господа на войне — это грех. Так что пусть братья работают, укрепляя частоколы, углубляя рвы, натягивая дополнительные канаты через реку. И пусть считают, что армия закрепляется здесь надолго, а не на каких-то несколько дней. Великий магистр приказал ясно: никакой обороны до последнего — с этим врагом надо воевать отступая. Что ж, Великому магистру лучше знать. А наше дело — выполнить приказ. Сказано отступать — будем отступать.

Днем он проверил, как идут работы на той стороне реки — и остался доволен. Брат Нав оказался офицером исполнительным и старательным. Теперь река перекрыта надежно — один старый паром и два новых, вполне достаточно, чтобы остановить любое судно.

Сгущались сумерки. Вот и еще один день ожидания прошел — осталось заслушать рапорты офицеров, кого-то похвалить, кого-то наказать. Это обязательно — каждый должен знать: командир в курсе всего, что происходит в войске. Возможно, завтра они встретятся с противником. Или послезавтра. Так или иначе, солдаты должны быть готовы к бою в любой час, днем и ночью. Но при этом нельзя забывать и о том, что солдатам нужна кормежка, отдых и сон. Голодный и усталый солдат — негодный воин. И командира это тоже касается. Так что, выполнив все намеченное, магистр Боза отправился спать — как оказалось впоследствии, очень ненадолго.

Разбудивший его дежурный офицер был растерян и объяснялся невнятно, повторяя про какой-то странный туман, а может — дым. Отстранив его, магистр вышел из шатра… Да, правильно, что его разбудили. Над рекой творилось что-то непонятное. Легкий ветер, дующий со стороны моря, нес вдоль реки какую-то густую массу, пахнущую дегтем и гарью. Собственно, ни реки, ни даже берегов не было видно.