— Это было горестное стенание призраков, — пояснил он, — от обиды, что им снова не достанется этого замечательного эля.

— Что это за место? — спросила Лена.

— Вообще-то, считается, что я здесь живу, — сказал Каммерер.

— Что, прямо вот здесь?

— Ну, не прямо здесь. Остальная часть дома, в основном, более современная. Хотя, в мансарде есть капитанская рубка с одной из знаменитых белых субмарин флота группы «С». Но туда я вас не приглашаю. Там всякие трофеи по стенам… в общем, человеку непривычному почему-то становится неуютно. Так что рубка — это, скорее, рабочий кабинет. А мы, в некотором смысле, в гостиной.

— А клещи эти зачем?

— Я люблю готовить под настроение. Жарить мясо на железной решетке, над настоящими углями.

— Надеюсь, не человеческое? — пошутила она, сделав глоток эля.

— Человеческое получается жестковатым, — серьезно ответил Каммерер, — на самом деле, я предпочитаю баранину… Елена, если это не секрет, почему вы покинули институт экспериментальной истории? Да еще с таким феерическим скандалом?

— Не секрет. И почему с феерическим? Я всего лишь сказала Клавдию, что его команде следовало бы запретить приближаться на расстояние менее 100 метров к любому живому существу, превосходящему в своем развитии навозную муху. И вообще, что таких людей следует держать в зоопарке, причем желательно — вне мест компактного проживания каких бы то ни было разумных существ.

— А он — что?

— А он ответил, что эксперименты с историей не делают в белых перчатках.

— А вы?

— А я — что не следует называть «экспериментами с историей» бессмысленные выходки мстительных идиотов, полностью лишенных квалификации, но зато обладающих привычками вполне законченных садистов.

— Вам не кажется, что вы погорячились? — спросил Каммерер.

— Да, есть немножко, — самокритично призналась Лена, — но меня возмутило это использование людей… «в темную», как говорят у вас в КОМКОНЕ-2.

— В смысле?

— Нам ни слова не сказали о том, что решил чрезвычайный совет. Сказали, что надо погрузить этих блохастых крестоносцев… или трезубценосцев… в вертушки и перебросить на ируканский тракт между Нардом и Арко. В порядке профилактики разрастания зоны боевых действий. И все. Ни слова об этом дурацком спектакле с божественным откровением, ни слова о проклятии, наложенном на культ тао… Если бы мы знали… А так — все, кто участвовал, оказались по уши в… Сами понимаете в чем. И я тоже.

— Простите, Елена, я человек далекий от всей этой эвритянской медиевистики. Что это за тао и почему вокруг него сделалась такая свистопляска?

Елена вздохнула и сделала еще несколько глотков эля.

— Понимаете, Максим, культ цветов тао — это ядро хтонических верований обоих континентов. Он очень древний, существует, наверное, около десяти тысяч лет. Его появление как-то связано с неолитической революцией, когда на континентах по обе стороны пролива только-только начались попытки вести земледелие. Его ни в коем случае нельзя было трогать, а они устроили на празднике цветов демонстративно-жестокое побоище. Я потом увидела съемку — это очень паскудно выглядело. Так паскудно, что озверевшие крестьяне теперь жгут церкви, а монахов убивают на месте. Да что там монахов — убивают любого, на ком обнаружится знак трезубца. Лидеры «войска Хозяйки» вынуждены немедленно идти войной на Орден и не оставить там камня на камне. Они оказались сжаты логикой корневой мифологической парадигмы, которая во много раз древнее, чем все остальные обычаи, и в сотни раз сильнее их. У них просто нет выбора, понимаете? Не пойдут они — пойдут другие. Арата и Кси в первые же сутки собрали двадцатитысячную армию. Потенциально ее численность может достигнуть трехсот тысяч. В какой-то момент она спонтанно двинется по суше, вокруг Срединного моря, через Ирукан, Соан, пограничные территории Кайсана и земли меднокожих южных варваров, продолжая разрастаться по дороге за счет любителей легкой наживы… Никто не окажет ей сопротивления — все правители уже выразили лояльность Хозяйке. Герцог Ируканский изгнал епископов и всех офицеров ордена, с церквей повелел снести трезубцы и провозгласил возврат к кодексу Литена. В Соане совет негоциантов конфисковал в пользу магистратов имущество церкви и Ордена, а его бывших владельцев внес в проскрипционный лист. В Кайсане, где влияние Ордена и Конклава и так было не велико, по приказу правителя в одну ночь истреблены все, кто поклонялся трезубцу … К середине осени в пределы Метрополии ворвется полумиллионная орда, одной своей массой сметающая все на своем пути… Хотя, на мой взгляд, более вероятен другой сценарий. Войско Хозяйки построит флот, прорвет морскую блокаду и, высадившись на другой стороне пролива, закончит войну еще до конца лета.

Каммерер, не перебивая, выслушал весь этот монолог, и лишь затем произнес:

— Я, конечно, не понял и половины того, что вы тут говорили, но главное, кажется уловил. Война против Ордена и Конклава уже выиграна и выиграл ее человек, толкнувший великого магистра на этот… гм… антицветочный рейд.

— Точнее, тот, кто убедил Клавдия, — поправила Лена, — ведь ключевым пунктом плана была переброска военного контингента на вертолетах. А убедить великого магистра было уже делом техники. Праздник цветов тао всегда вызывал недовольство в церковной среде, так что…

— Ага, — сказал он, — значит, вопрос лишь в том, кто убедил Клавдия. Вы случайно не знаете, как зовут этого великого воителя?

— Случайно знаю. Его зовут Айзек Бромберг.

— Значит, и там — Бромберг, и здесь, опять-таки, Бромберг. Он в начале, и в конце тоже он, значит, он может оказаться и в середине…

— А вот теперь уже я не поняла, — заметила девушка.

— Не важно… — Каммерер задумчиво отхлебнул эля, — я тут просматривал одну запись… скажите, Елена, почему вы так приветливо помахали Антону — Румате рукой на прощание? Я имею в виду, в финале печально знаменитой провальной операции по его похищению, когда головы ваших бывших коллег чуть не пошли на амулеты.

— На что вы намекаете, Максим?

— Я ни на что не намекаю. Я констатирую, что вы поняли нечто, чего я не понял. И я прямо об этом спрашиваю.

— Что я поняла? — удивленно переспросила она, — но это же просто. Никто и не собирался никому рубить головы. Этот здоровенный варвар, Верцонгер, просто ассистировал Антону, когда тот выдуривал из Эдуарда синтезаторы и экструдер и заодно пытался флиртовать со мной. Довольно неуклюже, но в чем-то даже мило…

— Подождите, радость моя, — сказал Каммерер, — в рапорте написано, что варвар…

— Я знаю, что там написано, — перебила Лена, — только это полная ерунда. Северные варвары никогда не обнажают меч, чтобы пугать. Это считается дурным тоном. И уж тем более, им не нужна плаха, чтобы отрубить что-то от человека. Будьте уверены, если бы он решил это сделать, то снес бы голову Роберту не сходя с места — никто бы и пикнуть не успел. А вместо этого он валял дурака, подыгрывая Антону… Нет, в тот момент это действительно было страшно. Но потом я все сопоставила… Антон просто хотел зачем-то получить эти устройства — и он их получил. А остальное взял так, в качестве призов для участников. Хотя, не понимаю, какой ему толк от этой бобовой каши, пива и горшков…

— Массракш! — добродушно выругался Каммерер, — Теперь все понятно. Синтезаторы гонят ему супернапалм, а экструдеры, наверное, лепят компактные переносные баллисты из гибкой керамики или что-нибудь в этом роде… А я-то гадал, откуда он взял ту дрянь, которой сжег орденский флот вторжения в бухте Арко и как с такой скоростью маневрировала его артиллерия…

— Этого не может быть! — заявила девушка, — на всех устройствах управляющие компьютеры были заменены на монофункциональные заглушки, а штатный блок питания — на одноразовую батарею.

— Еще как может, — возразил он, — я еще удивляюсь его скромности — мог бы сделать ракетную установку и разнести этот флот в пыль прямо посреди открытого моря…. Хотя, нет. Он просто хорошо соображает. Учини он что-то в этом роде, Клавдий немедленно побежал бы ко мне, и я бы остановил этих Бони и Клайда… А теперь, похоже, уже слишком поздно…