Сдвинув брови, Доминик фыркнула.

— Она очень доминантная, Трей. Она будет оскорблена тем, что я даже намекнул, что она не смогла справиться с негативными последствиями статей. Я не получу никакой благодарности, потому что я задел её гордость.

— Но она поймёт, почему ты это сделал.

Доминик сжал руки в кулаки.

— Ты бы держался подальше от Тарин, зная, что за её голову назначена награда и на неё могут напасть в любой момент?

— Нет, но Тарин моя пара. Я не знаю, кто Мила для тебя. Я не уверен, знаешь ли ты, кто Мила для тебя. Но если ты не заявляешь о правах на кого-то, ты не можешь вести себя так, будто они у тебя есть. Итак, если ты не хотите сказать мне, что предъявил на неё какие-то права, даже если это временно, у тебя здесь нет оснований.

Он замолчал, давая Доминику шанс высказать претензии… но он этого не сделал.

— Она окружена своим прайдом, Доминик, — напомнила ему Тарин. — Ты знаешь, что они обеспечат её безопасность. И я уверена, что они будут держать тебя в курсе, если ты их попросишь.

Доминику не нужно было спрашивать, поскольку он уже ежедневно связывался с Тейтом, спрашивая последние новости о ситуации с Милой. Странно, бета никогда не советовал ему не вмешиваться в дела прайда. На самом деле, Доминик не имел права постоянно следить за ней. Она не принадлежала ему. Чёрт возьми, на ней даже не было его временной метки. Но ему просто нужно было убедиться, что с ней все в порядке. Его волку это было нужно. Либо Тейт сжалился над ним, либо родители Милы втянули бету в свой маленький заговор.

— И Милу не так-то легко сломить, не так ли? — добавила Тарин. — Дело не в этом, я знаю. Я просто прошу тебя помнить, что ты не бросаешь какую-то наивную девушку на произвол судьбы. Мила жёсткая. Она может справиться со своим дерьмом. И вокруг неё много людей, которые будут оберегать её. Если бы я не верила в это всем сердцем, я бы подралась с Треем из-за того, что он попросил тебя отступить. — Тарин вздохнула. — Что касается наших следующих действий…

— Больше никаких видео, — вмешался Доминик. — Мы изложили нашу позицию, но ничего не поменялось. Мы не можем сказать что-то новое. Любое внимание, которое мы уделяем Эммету, заставляет его казаться заслуживающим доверия.

— Я согласна, — сказала Тарин. — Мы можем опубликовать что-нибудь простое в нашем блоге, в котором скажем, что мы надеемся, что общественность увидит его историю такой, какая она есть — разгневанный отец, ищущий, кого обвинить в боли своей дочери.

— Если хочешь, — начал Трей, — Я могу сам позвонить Миле и…

Брови альфы приподнялись, когда глаза Доминика снова сверкнули волчьим блеском, а в груди зародилось территориальное рычание.

— Я почувствовал, что твоему зверю не понравилось, что я сказал тебе держаться от неё подальше, но до этого момента я не видел в нем собственничества. Держу пари, что это чувство для него ново.

Доминик только хмыкнул.

— Принимая это во внимание, возможно, было бы лучше оставить некоторое расстояние между твоим волком и Милой, — сказал Трей. — Или он будет чёртовски зол, когда все это между тобой и ней закончится, и он захочет бросить вызов мужчине, с которым она создаст пару.

— Как ты думаешь, возможно ли, что она могла бы быть твоей истинной парой? — спросила Тарин мягким голосом.

Доминик сжал руки в кулаки.

— Нет.

— Ты должен быть открыт этой идее, — посоветовала она. — Многие люди не чувствуют, что рядом их настоящая пара. Может потребоваться некоторое время, чтобы…

— Она не моя. — Слова были похожи на гравий.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Я могу. Я не могу сказать вам почему, потому что это не мой секрет, которым я могу поделиться, но я могу сказать вам, что я абсолютно уверен, что я не её истинная пара.

Чётко читая между строк, Тарин медленно кивнула.

— Это плохо. Но это не значит, что у вас с ней по-прежнему ничего не может быть. — Встав, она поправила футболку. — Я пойду, поговорю с Реттом и закончу пост в блоге.

— И я собираюсь присоединиться к футбольному матчу, прежде чем Кай бросит на меня ещё один неприязненный взгляд за то, что я не играю. — Трей поднял брови, глядя на Доминика. — Ты идёшь?

— Нет.

Ему нужно было позвонить, поэтому, когда альфы ушли, Доминик достал свой телефон и набрал номер Милы.

Она взяла трубку после нескольких гудков.

— Привет, GQ.

Её хрипловатый голос обволакивал и его, и его волка, успокаивая и возбуждая.

— Эй, чем занимаешься?

Было небольшое колебание.

— Никаких странных грязных реплик?

— Я приберегаю их до следующей встречи с тобой.

— Ты сам на себя не похож. Что случилось?

Чёрт возьми, она слишком легко его прочитала. Он вздохнул.

— Пирсон попросил журналиста опубликовать дополнительную статью, и это плохо. — Доминик ввёл её в курс дела.

— Я действительно надеюсь, что кто-нибудь наступит на член этого ублюдка.

Губы Доминика слегка изогнулись.

— Можно только надеяться. — Он почесал в затылке. — Трей обеспокоен тем, что это привлечёт ко мне внимание, и что тот, кто разделит это внимание, может стать мишенью Пирсонов. Он думает, что будет лучше, если я буду держаться от тебя подальше, пока все неприятности не улягутся. Не могу сказать, что мне нравится эта идея, но я также не хочу, чтобы это дерьмо касалось тебя. — Нет ответа. — Мила?

— Понятно, — наконец сказала она немного натянутым голосом. — В конце концов, я держалась от тебя на расстоянии, когда поняла, что за мою голову назначена награда. О, подожди, нет. Я верила, что ты сможешь позаботиться о себе, и уважала то, что у тебя есть собственный разум.

Чёрт.

— Все не так, Мила. Я знаю, ты можешь защитить себя — я видел это воочию. Но этот парень не нападёт на тебя физически. Он нанесёт удар по твоей репутации, которая затем может пролиться кровью на парикмахерскую и твою семью. Он сделает все возможное, чтобы раскопать твои секреты, а затем извратит то, что найдёт, точно так же, как он сделал со мной. Если ты прочитаешь вторую статью, ты поймёшь.

Тяжёлый вздох.

— Прекрасно. Что угодно. Я надеюсь, ради тебя, что это скоро пройдёт.

Что-то в её тоне насторожило его.

— Мила, я не использую это как предлог, чтобы увеличить дистанцию между нами, если это то, что приходит тебе в голову. Я не такой.

— Но лучше сделать это. Я скоро уезжаю из страны, и, вероятно, с моей стороны нечестно дурачиться с тобой, когда я должна думать о Максиме.

Доминик щёлкнул зубами.

— Дурачится со мной? Ты так это называешь? — Его волк оттянул верхнюю губу ровно настолько, чтобы обнажить один клык.

— А как бы ты это назвал? — с вызовом спросила она.

Он выругался себе под нос. У него не было ответа для неё, потому что он не знал, что, чёрт возьми, было между ними. У него никогда раньше не было такого.

— Я собираюсь звонить тебе каждую ночь, Мила. И тебе лучше нахрен брать трубку.

— Зачем мне это делать? — едко спросила она.

Потому что его волку нужно было услышать её голос. Потому что Доминику нужно было быть уверен, что он в её мыслях. Но он ничего этого не сказал, зная, что это только придаст правдоподобия её бреду о том, «что мы не должны заниматься сексом, потому что я должна думать об этом русском ублюдке». Поэтому вместо этого Доминик сказал:

— Потому что, если ты этого не сделаешь, я отшлёпаю эту милую задницу, когда она, наконец, снова попадёт мне в руки.

Это не было ложью.

Ей нужно было поплавать, решила Мила несколько дней спустя. Для неё это всегда был хороший способ расслабиться. Всегда снимал напряжение с её мышц и позволял ей отвлечься от своих мыслей. И поскольку она провела последние полторы недели, постоянно оглядываясь через плечо, зная, что это только вопрос времени, когда нанесёт удар другой наёмный убийца, Мила была слишком сильно взвинчена. Итак, она собрала своё бикини, полотенце и другие предметы первой необходимости, прежде чем спуститься к общему бассейну в подвале.