Он указал на группу женщин из его стаи, которые выделывали всевозможные движения на танцполе. Они сделали паузу, когда ди-джей говорил по громкоговорителю, а затем вся толпа зааплодировала.

Идеальные, проникновенные ноты танцевали в воздухе, привлекая внимание Доминика. Чёрт возьми, ничто в этом голосе не принесло бы человеку умиротворения. Нет, он навевал мысли об атласных простынях и нежной коже. Этот голос был чистым сексом. Грубый, насыщенный, хриплый, с подавленной силой.

Он взглянул на сцену, ища источник звука. Безо лжи, его сердце подпрыгнуло, когда он нашёл его. Своими завораживающе красивыми голубыми глазами, полными красными губами, оливковым цветом лица и буйством блестящих вьющихся локонов, таких темно-каштановых, что они казались почти черными, эта женщина напомнила ему картину с изображением цыганки-гадалки, которую он когда-то видел. Её тёмная подводка для глаз и густые ресницы делали её взгляд ещё более загадочным, экзотическим и неуловимым.

Мягкая и податливая, с ногами до плеч, она двигалась с чувственной, кошачьей грацией, скользя по сцене, как струйка воздуха. Она была не в его вкусе. Слишком худая. Слишком тонкая кость. Выглядит почти хрупкой. Но он должен был признать, что в ней было что-то очень завораживающее. И когда она пела… чёрт возьми, этот тёмный, бархатистый, хриплый вокал, казалось, проникал в его кости и сгущал кровь.

И теперь он был твёрд как скала.

— Кто это? — спросил он Шарлин.

Улыбка лисы дрогнула.

— Её зовут Мила Деверо.

Деверо? Он знал это имя. Он посмотрел на Мэдисон.

— Она часть прайда Винни?

Когда Мэдисон кивнула, он поджал губы. Хм. Это означало, что Мила, скорее всего, была манулом. Интересно.

Большинство бы это отпугнуло. Милые, капризные и сумасшедшие кошки-манулы имели неплохую репутацию. Они выглядели как плюшевые игрушки. Все, что вам хотелось сделать, это взять их на руки и прижать к себе. Это был бы плохой ход, особенно учитывая, что они были крайне асоциальны и несколько неуравновешенны. Когда они напали, превращались в безумных существ прямо из недр ада.

Единственное, что можно сказать в их пользу, это то, что они не начинали неприятности. Но они всегда заканчивали их, и этот финал никогда не был хорошим для их врага. Эти маленькие кошки откусили бы тебе руку и съели её, глядя тебе прямо в глаза.

— У неё действительно характерный голос, — добавил Доминик. — Как давно она здесь выступает? — Он не видел её раньше.

— Недолго, — ответила Шарлин. — Так или иначе…

Лиса все говорила, и Доминик кивал в соответствующих местах, но его внимание было приковано к Миле. Она, чёрт возьми, абсолютно владела этой сценой, и его волк находил её довольно очаровательной.

— Ты меня не слушаешь, да? — Шарлин вздохнула.

Доминик моргнул.

— Конечно, слушаю. Я просто наслаждаюсь песней.

Она закатила глаза.

— Да, верно. — Её брови нахмурились. — Она не в твоём вкусе.

— Верно. — Соблазнительная Шарлин была больше в его вкусе — именно поэтому у них был роман много-много лет назад. — Это не значит, что я не могу наслаждаться видом.

В этот момент песня оборвалась, и толпа снова обезумела. Мила сразу же начала другую песню — на этот раз более оптимистичную, от которой люди сходили с ума на танцполе.

Шарлин стащила поднос со стойки.

— Нужно забрать ещё стаканы. Увидимся позже, ребята.

— Позже, — сказал Доминик. Он взглянул на Мэдисон. — Мила в паре?

Данте тяжело вздохнул.

— За твоим столом сидит группа женщин, которые ждут, когда ты вернёшь свою задницу обратно.

Да, что ж, ни одна из них по-настоящему не понравилась Доминику. Что бы ни думали другие, он не стал бы трахать всё, что движется.

— Ты не устал от интрижек и связей на одну ночь? — спросил Данте. — Честно?

Устал? Немного. Доминик давным-давно усовершенствовал искусство обольщения. В каком-то смысле это было похоже на танец. Но с некоторых пор, ему это наскучило. Надоела песня. Надоело, как все было просто. Но у него не было желания погружаться в отношения, что означало, что все оставалось поверхностным и простым.

Поскольку Доминику не понравились разговоры, он беззаботно спросил:

— С чего бы мне уставать?

Рот беты сжался.

— Знаешь, я когда-то думал, что у вас с Шарлин может получиться что-то серьёзное.

Брови Доминика сошлись на переносице.

— Почему?

— Потому что ты держал её рядом дольше месяца.

Это было не из-за какого-то глубокого интереса к лису. Тогда Шарлин была очень похожа на него — не спешила создавать пару и с удовольствием поддерживала интрижки. Позже для неё всё изменилось, и теперь она была парой льва-перевёртыша, который нравился Доминику. Доминик, однако, не изменился.

— Ведя себя как игрок, ты обесцениваешь себя.

Доминик бросил на своего бету сердитый взгляд. Ладно, Доминик может показаться игроком, но…

— Я не какой-нибудь мудак, который обращается с женщинами как с сексуальными объектами или что-то в этом роде.

— Нет, ты не такой, — признал Данте. Ты даёшь девушке хорошее времяпрепровождение. Ты относишься к ней с уважением, ты не играешь в игры и не морочишь ей голову. Возможно, именно поэтому я ещё не слышал, чтобы женщины говорили о тебе что-то плохое. Но ты не даёшь им даже частички себя. Ты просто создаёшь у них иллюзию, что они тебя знают.

— Иллюзию?

Трей кивнул.

— Внешне ты общительный и открытый, поэтому никто не ожидает, что у тебя есть секреты. Но на самом деле ты не такой простой, и у тебя больше границ, чем у многих.

— Если одинокая старость сделает тебя счастливым, продолжай жить так, как сейчас, — сказал Данте. — Но если это тебе не подходит, то возьми себя в руки.

Доминик ощетинился.

— Ты говоришь так, словно я парень средних лет, цепляющийся за свою свободу.

— Я просто не хочу, чтобы ты становился таким парнем, — сказал Данте. — Но ты на этом пути.

Доминик фыркнул.

— Ты лезешь ко мне в задницу только потому, что я последний взрослый мужчина в стае без пары. То, что у остальных из вас они есть, не значит, что это неправильно, что у меня нет. И только потому, что все вы счастливы в браке, не означает, что одиночество делает меня несчастным.

— Но в том-то и дело, Дом. Я не думаю, что ты счастлив. Я не думаю, что ты был счастлив долгое время. И мне это не нравится.

— Счастье не всегда связано с тем, состоишь ты в отношениях или нет. Брачные узы могут быть благословением, но также могут оказаться ловушкой.

Родители Доминика оказались в ловушке разорванных отношений, и его мать так отчаянно пыталась сбежать, что ушла, сделав приговор своей паре. Так что да, необходимость найти свою истинную пару никогда не мучила Доминика. Даже его волк не спешил её искать.

Доминик не был глупым. Он понимал все шансы, что он будет так же счастлив со своей истиной парой, как его товарищи по стае со своими. Но он также знал, что он будет трудным партнёром. Ему было бы трудно открыться и обнажить свою душу. Он изо всех сил старался бы полностью посвятить себя чему-то, от чего, как он знал, пути назад не будет… особенно когда это заставляло бы его чувствовать себя задыхающимся и пойманным в ловушку.

В поверхностных отношениях не было необходимости раскрываться. Но когда дело доходило до парной связи, тебе приходилось выкладываться на полную. Доминик не был уверен, что готов к этому. И если он не мог быть уверен, что он тот, кому женщина может полностью доверять, на кого она может положиться и о ком заботится, он не имел права требовать от неё чего-то большего, чем то, что он мог дать взамен.

Данте поднял руки ладонями вперёд.

— Хорошо, я отступлю. Но просто запомни, что я сказал, хорошо?

Доминик издал неопределённый звук, и Данте закатил глаза. Как раз в этот момент Мила протянула последнюю ноту, и толпа снова обезумела, хлопая и улюлюкая. Более чем довольный возможностью отвлечься от мыслей о своих родителях, Доминик снова обратил своё внимание на неё.