Погасив огненное заклинание, демонолог опять присел на облюбованное упавшее дерево, достал из мешочка на поясе две заготовки и принялся их зачаровывать. Изготовление амулетов для слуг заняло менее часа. На скорости работы сказался опыт, полученный немногим ранее.

Достав из рюкзака верёвку, когда-то принадлежавшую марадёрам, демонолог распустил её часть и отрезал кинжалом. Скрутив три верёвочки, чародей продел их в отверстия дискообразных фиолетовых камней и, примерно подогнав длину, связал концы, а затем срезал лишнее, тем самым окончательно закончив изготавливать маскирующие амулеты.

Первый Ксирдис сразу надел на собственную шею и активировал иллюзию, став вполне живой версией самого себя.

– Гел-Гуппо, Калли, идите сюда! – подозвал он слуг, а дождавшись, когда демоны подойдут, заговорил вновь: – Это маскирующие амулеты. Не вздумайте их снимать или жрать! Кто сожрёт – отправится обратно в свой мир. Ясно?

– Да! – заявил бесёнок. Гончая же просто согласно кивнула.

Один из оставшихся амулетов мертвец одел на Гел-Гуппо, и тот превратился в желтоватую обезьянку. Убедившись в том, что иллюзия соответствует движениям беса, магистр улыбнулся, мысленно хваля самого себя за хорошо проделанную работу.

Другую поделку он повесил на шею демонической гончей, и та превратилась в большую чёрную собаку, у которой сквозь иллюзию из области лопаток выступало два покачивавшихся гибких щупальцеобразных отростка с четырьмя коготками на концах.

«Своего хвоста то у неё нет, а иллюзорный будет сам время от времени покачиваться для вида».

– Прижми свои отростки к спине. Тогда их не будет видно. Да, вот так. Молодец. Всегда держи их прижатыми к спине, когда кто-то из разумных рядом, а ты, бес, молчи! Обезьяны говорить не умеют.

– А если никого рядом нет? – поинтересовался Гел-Гуппо.

– Тогда... По обстоятельствам. Следите, чтобы никто из разумных не слышал вашей болтовни и не видел лишних частей тела. Иначе могут возникнуть проблемы. Пока сам не велю, не выдавайте себя! Всё ясно?

Получив положительные ответы, магистр вновь отправился в путь. Хоть нести груз самому не хотелось, но обезьянка, таскающая над головой рюкзак, смотрелась бы странно, а как навьючить собаку, придумать не удалось. Пришлось мертвецу забрать у беса и надеть себе на спину скопленные в новой жизни пожитки. Вскоре немолодой уже мужчина в компании обезьянки и большой собаки вышел на дорогу, и отправилась в сторону портового города.

***

К наступлению темноты, так никого и не встретив по пути, троица сошла с дороги, а углубившись в лес, устроилась на ночёвку. Костра разводить не стали. По заведённой привычке мертвец присел под деревом, поужинал заранее припасенным мясом и просто закрыл глаза, стараясь ни о чём не думать. Бесёнок улёгся прямо на траву рядом с хозяином и быстро уснул. До полуночи гончая бегала по округе, а вернувшись, принесла окровавленную, но ещё подёргивающуюся лисицу. Демонолог молча вытянул из добычи душу, а трупик зашвырнул за дерево. После охоты и Калли устроилась на отдых.

Утром, после проверки исправной работы иллюзий, их путешествие продолжилось в обычном темпе, а к полудню на горизонте со стороны портового города показалась первая повозка с двумя людьми, запряжённая единственным рыжим тягловым конём. Правил ей крепкий, короткостриженный светловолосый мужчина с опрятной бородкой и усами, одетый весьма просто: серые штаны, заправленные в сапоги, да тканевая куртка поверх рубахи.

Возле него на козлах сидела молоденькая круглолицая девушка с длинными волосами цвета спелой пшеницы, в коричневом крестьянском платье с рукавами. Перебирая струны лютни, она беззаботно пела какую-то дорожную песенку.

По мере их приближения Ксирдиса начал разбирать слова, напеваемые мелодичным девичьим голоском:

– ... В дороге той немало

Посеяно костей;

Она уже устала

Считать своих гостей.

«Опять северный диалект. Ожидаемо... Какая-то песня у неё мрачноватая» – думал магистр, продолжая идти вперёд, навстречу повозки. Останавливаться или преграждать путь путникам он не собирался, желая лишь пройти мимо.

Тем временем пение продолжалось:

– И я за солнцем еду, Томясь в плену камней, Надеясь на победу, Считаю звенья дней.

Собрав людские кости,

Цветы растит земля…

Одним из них, быть может,

По смерти стану я.

Услышав последние слова песни, мертвец застыл на месте, проигнорировав врезавшегося в него сзади бесёнка, находившегося под личиной обезьянки. Из глубин памяти демонолога рывком вырвалось воспоминание о совсем незначительном событии. Неожиданно вспомнился один из последних дней в осажденном Лифрехте. Тогда он, направляясь на срочный вечерний военный совет, заглянул в храм богини зверолюдов, Матери Земли и помолился у статуи.

«"Собрав людские кости, цветы растит земля..." Цветы... Я ведь тогда тоже про цветы просил... Просил о малости: чтобы на моей могиле когда-нибудь выросли цветы... "Одним из них, быть может, по смерти стану я..." Да ну, наверное, всего лишь совпадение! Я просто хочу видеть смысл там, где его быть не может».

Тем временем повозка приближалась к замершему страннику, а песня звучала всё громче и громче:

– Идти дорогой вечно -

Я дал такой обет, Оставив дома нечто,

Чему названья нет.

Бежит, бежит дорога

По лезвию любви…

Эй, Смерть, седой охотник,

Коль можешь, так лови!

(Канцлер Ги – Дорога.)

«Да в бездну... – растерянно думал мертвец, – ну не может же быть это простым совпадением! Как про меня ведь поёт! Смерть меня ещё не поймала... Или это я ловить должен кого-то? Певицу?.. А вдруг всё-таки знак? Знак от Матери Земли. Я ведь как-то ожил... Мёртвые уходят в землю... Смерть – её вотчина? Проклятье! Не разбираюсь во всей этой теологии! В храм то заходил, глупой традиции ради. Верующим не был. Просто Гариус приучил... Плевать. Не успокоюсь ведь теперь, пока не выясню, в чём дело!»

Отойдя на обочину дороги и дождавшись, когда повозка с ним поравняется, Ксирдис с сильным акцентом заговорил на северном диалекте: – Добрый день, путники. Прекрасный голос у девушки, смею заметить. Могу поинтересоваться, эта песня про дорогу, она что-то значит? Откуда она?..

– Ой, дяденька, да это просто песня. Услышала где-то и запомнилась! – весело ответила девушка.

«Вот так вот просто услышала и сразу запомнила?! Да ладно! Явно ведь что-то не так... Или я всего лишь надумываю...»

Не зная, что делать, замаскированный мертвец развернулся и пошёл следом за повозкой.

– Извиняюсь за просьбу, но не могли бы вы подвезти меня и мою живность до какого-нибудь города или деревни?

– Мужик, ты кем будешь-то? – не слишком приветливо поинтересовался возница, не собираясь останавливаться, а лишь немного сбавил скорость.

Прошлого себе демонолог придумать так и не смог, почти ничего не зная о нынешнем мире, поэтому начал сочинять прямо на ходу: – Я ма... Я мало что знаю о большом мире. Всю жизнь один в этом лесу прожил. Мало кого встречал... Вот решил хоть попутешествовать перед смертью.

Едва не назвавшийся по привычке магистром чародей понимал – его история едва ли выдерживает критику, но решил попробовать напроситься к этим путникам в попутчики и попытаться у них что-нибудь выведать. Слишком уж знаковой ему показалась услышанная песня, чтобы счесть её обычной случайностью.