Как ни выделяется из ряда других 8-я песнь, заключительное слово в каноне из Ветхого Завета, но насколько выше последнего Новый Завет, настолько возносит над другими песнями устав 9-ю песнь. Это выражается прежде всего тем, что к этой песни «иерей и диакон облачатся обычно», как они облачаются на протяжении бдения еще только 2 раза: ко входу и к полиелею или Евангелию. В облачении теперь они остаются до окончания службы.

Ркп. Иерус. уст. не говорят об этом облачении, должно быть, предполагая его в виду каждения. Говорит «Чин» патр. Филофея: «на (είς) 8-й песни творит поклон иерей с диаконом предстоятелю, и входят в алтарь и облачается (диакон?) обычно, по исполнении же 8-й песни поет диакон велегласно: Богородицу и Матерь Света — Так исходя (священник из алтаря) {с. 694} становится на обычном месте, диакон же кадит всех обычно и, возвратившись, становится на назначенном месте» [751].

Библейские песни в каноне, расположенные приблизительно в хронологическом порядке, все более подводят нашу мысль к новозаветным временам, куда окончательно вводит нас последняя, 9-я, песнь. Составленная из песней Пресв. Богородицы и прор. Захарии, она в первой своей части, таким образом, представляет величайшее и святейшее по автору произведение самого высокого и одушевленного содержания (о содержании см. выше, с. 668). Неудивительно, что устав назначает этой песни и исключительное исполнение и окружает ее особым благоговением: тогда как другие библейские песни служат припевами к ирмосам и тропарям канона, песнь Богородицы занимает совершенно самостоятельное положение по отношению к последним, и вообще в каноне, и имеет свой припев, одинаковый для всех 6 стихов, на которые разделена она для пения. Таким припевом служит песнь «Честнейшую», в которой с особой выразительностью Пресв. Дева исповедуется настоящей, действительной (τήν όντως) Богородицей и с великим дерзновением веры поставляется выше высочайших Ангельских чинов. По преданию (у Никифора Каллиста, XIV в.), Богоматерь, явившись составителю песни (св. Косме), с веселым лицом сказала: «приятны Мне песни твои, но сия приятнее всех других; приятны Мне те, которые поют духовные песни, но никогда Я столько близка не бываю к ним, как когда поют они сию новую песнь твою»; и способные к тайнозрению неоднократно видели потом Богоматерь благословлявшею певших эту песнь [752].

Студийский и Евергетидский уставы не указывают образа исполнения для песни Богородицы, давая этим основание думать, что здесь не было разницы с другими библейскими песнями, т. е. что песнь пелась, как и другие. Ничего не говорят об образе исполнения песни и древн. ркп. Иерус. уст. — груз. и греч. в чине воскресной утрени; только поздн. греч. под 8 сентября замечают: «Честнейшую не стихословим» [753].

На воскресной утрене о «стихословии Честнейшей» впервые упоминает «Чин» патр. Филофея и все слав. ркп. Иерус. уст., начиная с древнейших. «Чин»: «и стихословится Честнейшая»; ркп. XIV в.: «начинает десная страна стих: Величит душа… Честнейшую… Паки стваряет другая страна… По 9 песни совокупляются оба {с. 695} лика, поют Достойно есть» (ныне только на будничной утрене) [754]; ркп. XV–XVI в.: «на 9 песни поющим Честнейшую».

Песнь «Честнейшую» — ирмос 9-й песни трипеснца Великой пятницы «К Тебе утренюю», следовательно, принадлежит св. Косме Маюмскому, воспользовавшемуся для нее выражением св. Ефрема Сирина о Богоматери: «Честнейшая Херувимов и без сравнения всех небесных воинств» [755]. По преданию (Никифора Каллиста), песнь составлена в самую Великую пятницу [756].

Что касается судьбы на Западе «Величит» («Magnificat», свободный перевод греч. Μεγαλύνει, сослагат. вместо изъявит.), то прежде всего нужно отметить, что нек. лат. ркп. Евангелия и нек. писатели до IV в. читают в Лк. 1, 46 «рече (ait) Елизавета», а не «Мариам», следовательно, приписывают песнь Елизавете, для чего нек. новейшие исследователи (например, Гарнак) находят основания и в тексте песни, и даже в нашем возгласе пред песнью: «Богородицу… в песнех возвеличим» [757]. Введение в богослужебное употребление на Западе песни приписывается Цезарию Арльскому († 542 г.) [758]. С Григория Великого или, скорее, Венедикта эта песнь стала употребляться здесь на вечерне, которая «как вечерняя жертва хвалы и благодарения кульминировалась в ней, как духовной воне благоухания по преимуществу» [759], что выражается и совершающимся на этой песни каждением алтаря; такое употребление составляет параллель к песни Захарии на утрене (там грядущее спасение, здесь совершившееся) и песни «Слава в вышних» на литургии и отвечает вечернему настроению верующего, благодарного за все добро, полученное за день. Magnificat всегда сопровождается и заключается, в амвросианском чине и предваряется, антифоном, приуроченным к воспоминанию дня (proprium) [760], который в древности пелся за каждым стихом песни (Вступ. гл., 307, 317). (В мозарабском чине «Величит» поется только в некоторые праздники на Laudes с антифоном до и после [761] — там же, 318). У лютеран тоже поется «Величит» на вечерне, но в переводе на нем. яз. с подпеванием к каждому стиху краткой песни, составленной применительно к библ. тексту, причем иногда один хор поет стих библ. песни, а другой этот припев.

О напеве для Величит в настоящем месте Типикона сказано только: «поюще велегласно». Но в уставе 1 сентября, отличающемся вообще {с. 696} подробностью, так как это 1-й день года, указан и глас для этой песни — 6-й (что указание имеет общее значение для всех дней, видно из гласов канона для 1 сентября: 1, 4 и 8) и, разумеется, в его канонном напеве. Это и естественно, потому что припев к песни составляет ирмос из канона 6-го гл. («К Тебе утренюю»). Музыкальная традиция показывает, однако, что это не обычный канонный напев 6-го гл., а особенный, «самогласный».

Греч. ркп. (поздн.) Иер. уст. и «Чин» патр. Филофея о Честнейшей выражаются только «стихословится» (στιχολογεΐται, — οΰμεν), слав. ркп. «поется»; глас не указывается и в уставе 1 сентября. Старообр. уст. указывает глас и здесь (см. ниже, с. 697). У католиков и лютеран «Величит» поется на 9-й глас и составляет любимую тему для художественных композиций [762].