— Мой муж, может, и идиот, но у него нет желания умереть. Я уверена, что даже он знает, что если он причинит мне боль, то получит билет в один конец в загробный мир.

Я ворчу, а затем возвращаю свое внимание к собаке.

ГЛАВА 66

Пейтон

Наволочка, прижатая к моей щеке, мягкая и прохладная, и мое тело прижимается к ней.

Девушка может привыкнуть к этому.

Я открываю глаза, щурясь от солнечного света, проникающего сквозь тяжелые портьеры, закрывающие окна.

Это комната Неро. В огромном доме Неро.

Или, как он его называет, в нашем доме.

Я не могу поверить, как непринужденно он сказал это прошлой ночью. Как будто это и моя тоже. Как будто это совершенно нормально и люди делают это каждый день.

Встречают парня.

Занимаются сексом дважды.

Влюбляются.

Переезжают из своей крошечной дырявой квартирки в этот дом за несколько миллионов долларов и оформляют частичное право собственности.

И живут долго и счастливо. С незначительной деталью в виде людей, которые пытаются саботировать нас.

Или что-то в этом роде.

Я вытягиваю руку перед собой, гладя ее по непотревоженному постельному белью на другой стороне матраса.

Моя грудь сжимается при мысли о том, что Неро всю ночь не было дома. Но это не от ревности, а от беспокойства.

После звонка Кинга, когда мы ели тако, и после того, как Неро сделал замечание о приглашении сестры Кинга, Неро рассказал мне о женщине, Никки. Он сказал мне, что та самая красивая женщина, которая приложила к нему свои руки, была той, кто подсунул конверт под мою дверь.

Волна собственничества заставила меня схватить Неро за руку. Мне было все равно, что мы выяснили, что произошло на вечеринке. Неважно, что мы были сильнее, чем когда-либо. Я просто не хотела, чтобы он шел к ней. Я не хотела, чтобы она снова положила глаз на моего мужчину. Потому что, хотя Неро ничего не сказал о ее мотивах, я знала, что это личное.

Но прежде чем я успела возразить, Неро обхватил мою шею сзади и притянул мой рот к своему.

— То, что принадлежит мне, не имеет границ. Ты — моя. И люди должны понимать последствия того, что это значит.

Не имея возможности возразить, я сделала то, что он мне сказал: доела тако и легла спать.

Мои пальцы постукивают по одеялу.

Я хочу позвонить ему, или написать ему, или сделать что-нибудь, чтобы узнать, в порядке ли он. Разговор с этой сукой не должен был занять всю ночь. Я прикусила губу зубами. Я должна верить, что это не означает, что случилось что-то плохое.

Встав, я решаю набраться терпения. Насколько я знаю, он может быть где-то в этом доме, работать на своем ноутбуке или делать все то, что делают мафиози с охранной компанией.

Мои ноги едва слышно ступают по толстому ковру, который тянется из-под кровати, когда я подхожу к своей сумке, все еще стоящей перед шкафом.

Я слишком устала прошлой ночью, чтобы распаковать свои вещи или принять душ, поэтому мне приходится рыться в неорганизованном содержимом мешка, пока я не нахожу свои хорошие леггинсы и футболку с длинным рукавом.

Я нашла эту футболку много лет назад, она не моего обычного нейтрального цвета, а пастельного фиолетового, но мне казалось, что она делает мои глаза голубее, и она стала моим любимым предметом одежды.

Неся свой пакет в массивную ванную комнату, я тут же сомневаюсь в том, какой наряд я только что выбрала.

Этот дом такой шикарный, такой величественный, что я не знаю, как себя вести. Носят ли люди леггинсы в таких домах? Или они носят юбки-карандаши и блузки?

Бросив все на десятифутовую ванну, я выдохнула. Не то чтобы у меня была юбка-карандаш. И вообще ничего, что можно было бы назвать блузкой… Неро практически всегда в костюме, но, может быть, дома он будет более расслабленным. А если нет, то сейчас с этим уже ничего не поделаешь.

Смирившись с участью плохо одетого человека, я иду в душ, чтобы включить воду. Затем я приостанавливаюсь, потому что здесь несколько рычагов и ручек.

Мраморная душевая кабинка достаточно велика для полудюжины человек, а из стен торчат душевые лейки для вдвое большего количества людей.

— Хорошо. — Слово произносится медленно.

Первая задача на сегодня — выяснить, как принимать душ.

Берусь за ручку, кручу ее, потом отпрыгиваю назад, когда мою руку обдало струей сверху. Итак, дюжина и одна душевая лейка, поскольку я не заметила гигантскую круглую, свисающую с потолка.

После долгих попыток у меня наконец-то получилось нормальное количество воды, вытекающей из передней стенки и имеющей температуру чуть ниже обжигающей.

Сняв одежду, я оставляю ее на полу и вхожу в пар.

И стону.

Не то чтобы у меня в квартире не было горячей воды, но она никогда не была достаточно горячей и никогда не длилась достаточно долго, чтобы принять длинный томный душ, которого я так жаждала.

Поэтому, не испытывая ни малейшего стыда, я стою под водой, не скрабируясь, не намыливаясь и не ополаскиваясь. Я вообще ничего не делаю, только наслаждаюсь напором воды.

От тепла тает боль в мышцах, а когда мои волосы намокают, постоянный стресс, давящий на виски, начинает исчезать.

Я знаю, что это не должно быть так легко. И я не настолько заблуждаюсь, чтобы думать, что в моей жизни больше не будет тяжелых дней. Но в кои-то веки судьба решила подарить мне что-то, а не отнять. И я собираюсь ухватиться за это обеими руками.

Неро любит меня.

Мои легкие сжимаются.

Кто-то любит меня.

Мое сердце разрывается.

Кто-то преследовал меня.

Мои колени подгибаются, и я упираюсь рукой в стену, пока не опускаюсь на теплый мокрый кафель.

С тех пор как я убежала из дома, я больше всего боялась, что Артур или моя мама найдут меня. Я проверяла каждый темный дверной проем. Много лет я спала с ножом рядом с кроватью. Я просыпалась в слезах, умоляя их не забирать меня обратно. Я не хотела, чтобы они пришли за мной. Я боялась этой возможности. Но…

Я наклоняю лицо вниз и втягиваю воздух, вода струится по мне.

Но как бы ни было плохо, если бы они нашли меня, мне было больно от того, что они даже не пытались. В моей груди осталась огромная пустота.

Я бы покончила с собой, прежде чем вернуться в этот дом. Но быть такой нежеланной. Такой… одноразовой.

Настоящий всхлип вырвался из моей груди.

Неро пришел за мной.

Неро не отпустил меня.

Он никогда меня не отпустит.

Облегчение от того, что мне не придется провести остаток жизни в одиночестве, настолько поглощает меня, что я чувствую, что могу утонуть в нем.

Неро может быть сумасшедшим. Но он мой. И он любит меня. И даже если это неправильно, я тоже люблю его.

Я откидываю голову назад, позволяя воде смыть слезы с моего лица.

Я больше никогда не буду одна.

Неро стоит в дверях.

Неро, входящий в кафе.

Неро, притягивающий мое тело к своему на концерте.

Неро моет мое тело в моей маленькой, тесной душевой.

Неро врывается в мою квартиру, чтобы убедиться, что я не уйду.

Неро говорит мне, что любит меня. Держит меня за руку перед своими людьми. Называя это нашим домом.

Я позволяю себе еще один вздрагивающий вздох. Еще один момент потворства. Прежде чем покачать головой.

Больше никаких слез.

Опираясь на ноги, я отступаю назад, пока мое лицо не окажется под прямыми брызгами.

Плач выматывает, и хотя это была короткая схватка, я готова вернуться в эту большую удобную кровать.

Мне нужно собраться и принять душ.

Я перемещаю свой вес, становлюсь на колени, когда вижу это. Утопленные полки, встроенные в стену.

Одна из них находится над моим местом, но другая — прямо на уровне глаз. Когда я протягиваю руку и беру флакон с розовым ароматом для мытья тела, из меня вырывается нечто среднее между смехом и сдавленным криком. Рядом с ней стоят три набора очень дорогих шампуней и кондиционеров. Все бутылочки розового цвета и с ароматом розы. А рядом со всем этим — причудливо выглядящее средство для мытья лица из шиповника и две большие банки скраба для тела, тоже розового.