Бегемот-самец оставляет свой помет всегда в одних и тех же местах возле своей постоянной тропы. Он даже как бы разбрызгивает его круговыми пропеллерообразными движениями короткого, но мускулистого хвоста. Такой пахучей меткой он маркирует свои владения, оберегая их от вторжения чужаков-сородичей. Точно так же поступают волки и наши домашние собаки, метя деревья своей мочой. Такое поведение бегемотов не ускользнуло от внимания людей из племени азанде, и они придумали для его объяснения следующую забавную сказку:
«Когда господь бог создавал Землю, он сначала сотворил водных животных. Бегемот же должен был стать первым сухопутным. Но ему не хотелось покидать родную стихию, и он умолял оставить его в воде. Однако бог ответил ему на все его просьбы и причитания: „У бедных рыб и без того достаточно врагов, которые их преследуют. Не могу же я допустить, чтобы еще и такая махина их притесняла!“
Тогда бегемот свято и клятвенно обещал, что никогда не тронет в воде ни единой рыбы, а станет питаться только водорослями и травой по берегам реки. И в доказательство того, что он сдержал свою клятву, каждый бегемот, вылезая из воды, раскладывает свой помет на кусте, чтобы небу было видно, что в нем нет ни одной рыбьей чешуйки и ни одной косточки…»
Бегемоты в действительности — самые что ни на есть «благодетели» рыб: их помет служит прекрасным удобрением для всех водных растений и источником питания для многих беспозвоночных и микроорганизмов. Там, где бегемоты выбиты, запасы рыб сильно снижаются.
Примерно к полуночи бегемоты стали спускаться назад к реке. Только отдельные из них оставались дольше на пастбище. Нам хотелось заснять бегемота во время спуска по крутому склону, и для этой цели мы сами слезли вниз, к самой воде, чтобы оттуда снимать. Постепенно мы настолько освоились с лежащими по соседству в воде животными, что потеряли всякую осторожность и беспечно разгуливали в течение часа среди прибрежных кустов в поисках запоздавших бегемотов.
Такие ночи незабываемы. Какие-то птицы, а может быть цикады, беспрестанно издавали совершенно особенный, переливистый и мелодичный крик, напоминающий звук детской музыкальной шкатулки. В таких шкатулках помещаются металлические пластинки, издающие различные ноты. Поворот ручки — и звучит целая музыкальная фраза, всегда одна и та же. Так пели и эти птицы. Мы сидели и слушали. А рано утром сверху, с обрыва, увидели, как из тех кустов внизу, возле которых мы ночью сидели, спокойно вышел леопард. От этого зрелища мы почувствовали себя несколько неуютно. А потом этот же леопард эдак в 3 часа пополудни, при ярком солнце, как ни в чем не бывало заявился в наш лагерь и степенно прошествовал в каких-нибудь 100 метрах от нас, между палаткой и автомобилем…
А после обеда совсем рядом со мной из куста выскочил огромный, почти двухметровый варан, испугал меня до полусмерти и испугался сам, да настолько, что побежал очертя голову к обрыву и полетел вниз. Пролетев метров двадцать пять, он шмякнулся у самого уреза воды и поспешно поплыл прочь.
Вскоре начала собираться гроза, все небо затянуло тучами, и весь небосвод прочертила изумительная сверкающая радуга. Мне удалось ее сфотографировать на цветную пленку. Но тут я увидел такое, что заставило меня поскорее отбросить маленькую камеру и схватить большую с телеобъективом: сзади к нам приближалось целое стадо степных слонов — их было не меньше 40 — в сопровождении белоснежных египетских цапель, белых ибисов с черными головами и нескольких бородавочников, снующих между ними.
Начиналась обычная история: мы пошли навстречу слонам и непрестанно щелкали своими фотоаппаратами. Слоны держались миролюбиво, так что мы все смелели и подходили к ним ближе и ближе. Упали первые капли дождя, но мы и не думали прекращать съемку. Нам хотелось запечатлеть их наиболее крупным планом — кадры получались превосходные. Мы снова колебались между страхом и честолюбием. Но тут хлынуло с неба такое, что за этим водяным пологом мы уже едва могли различить слонов. Тогда я напялил свою шляпу на фотоаппарат, прижал его к животу и, согнувшись над ним, побежал к палатке.
Там, где бегемотов преследуют, их редко можно увидеть вблизи. Так, например, на реке Дунгу, в Верхнем Уэле, африканцы разыскали одиночного бегемота и старались нам его показать — уж очень нам хотелось его заснять. Мы ведь тогда еще не подозревали, что вскоре очутимся среди сотен бегемотов и проживем в их компании несколько дней. Но этот одиночка был недоверчив и подозрителен; он всегда высовывал наружу одни только ноздри, чтобы быстренько вдохнуть воздух. Снять его никак не удавалось.
Тогда я вспомнил о любопытстве этих животных. Так, наш зоопарковский бегемот Тони не может спокойно усидеть в своем бассейне, если в слоновнике происходит что-нибудь необычное: например, замена перегоревшей лампочки под потолком или вливание какого-то лекарства слону. Тогда тут же раздается шумный всплеск воды, и Тони по пояс высовывается из своего бассейна с единственной целью — получше рассмотреть, что, собственно, происходит. В таких случаях он наваливается передней частью туловища на барьер, удобно располагаясь на нем, и до смешного напоминает в такой момент степенного бюргера, глазеющего из окошка.
Вот об этом-то любопытстве я и вспомнил тогда на Дунгу и попросил местных жителей принести сигнальный барабан, с помощью которого новости передаются из деревни в деревню. Такой барабан состоит из полого куска древесного ствола, стоящего на четырех ножках и имеющего сверху продольную щель. Его концы разного диаметра, и поэтому он издает два различных звука. Один из азанде подошел к самому берегу и начал усердно наяривать на этом оригинальном инструменте.
И, смотри-ка, нашему бегемоту захотелось узнать, что это за странные вещи происходят на берегу. Забыв всякую осторожность, он надолго высунулся из воды, и мы смогли его со всех сторон преспокойно поснимать.
На озере Фундудже близ Сибаса, в Южной Африке, бегемоты давно уже истреблены. Но в последние несколько зим старый одинокий бегемот регулярно поднимался вверх по течению в озеро, а весной снова откочевывал в обратном направлении. Но каждый раз, когда молодые девушки из близлежащих деревень начинали танцевать и петь на берегу, этот бегемот вылезал из воды, приближался к ним на 25 метров, слушал, смотрел и никак не мог оторваться от этого зрелища, доставлявшего ему, видимо, явное удовольствие.
Лейк рассказывал об одном своем знакомом, который на берегу реки устроил в просторном дупле гигантского дерева нечто вроде коптильни и приготовил в ней все для копчения бегемочьего мяса. Но когда он нагнулся, чтобы выйти из дупла наружу, то нос к носу столкнулся с бегемотом, который в свою очередь пришел посмотреть, что тут собираются делать. Человек этот с перепугу чуть не умер.
А в Зулуленде, в той же Южной Африке, в резервате Санта-Лючия однажды в саду отеля объявился молодой бегемот-самец, по поведению которого можно было заключить, что он собрался расположиться здесь надолго. По всей вероятности, он решил спастись среди людей от своего более мощного соперника — старого самца, который его преследовал. Дело в том, что в местах, где бегемоты живут слишком скученно, зачастую разыгрываются турнирные бои самцов, кончающиеся переломами ног и ключиц, а иногда и смертельным исходом. Такие возбужденные и взбешенные самцы могут при случае напасть без всякого повода на ни в чем не повинные существа. Так, в парке Куин-Элизабет, в Уганде, бегемот напал на двух привязанных коз и растоптал их.
Администратор национального парка Вирунга, Уайе, перечислил мне восемь случаев нападения бегемотов на людей, имевших место за несколько лет начиная с 1942 года. Обычно это случалось тогда, когда местные жители внезапно натыкались на мирно спящих или пасущихся бегемотов, а те пугались и мгновенно набрасывались на них.
Этот же администратор рассказал мне такую историю. У него на озере Эдуард был моторный катер, который он ставил на якорь в бухте Каньяди, в 150 метрах от берега, потому что прибрежная полоса была чересчур пологой, а волнение часто слишком сильным, чтобы можно было оставлять суденышко у самого берега. Так вот, возле стоянки этого моторного катера и поселился один бегемот, которого администратор и служащие парка прозвали Жозефом. По-видимому, он был уже стар, во всяком случае у него не было своего гарема. И тем не менее его люто ненавидели и преследовали оба его соседа, у которых слева и справа от стоянки катера были свои владения и свои гаремы. У одного из этих врагов Жозефа не хватало уха, а другой отличался необычно светлой, почти белой кожей, за что они и получили прозвища Одноухий и Белокожий. Жозеф признавал в людях хозяев моторного катера: когда они с ним возились или что-то чинили, он почтительно отплывал на 20–30 метров в сторону. В остальное же время он всегда держался возле самого катера. Оказывается, этот бегемот установил, что Одноухий и Белокожий почему-то страшно боятся катера и поэтому под его «защитой» он чувствовал себя в полной безопасности. Как-то раз Жозеф слишком тесно прижался к своему спасителю и нечаянно погнул лопасть винта, а в другой раз — руль. Однако старику это простили — он ведь не нарочно. Но когда администратор Уайе уезжал на своем суденышке, чтобы осмотреть побережья озера, вот тогда для Жозефа начиналась тяжелая жизнь! К счастью, такие поездки бывали непродолжительными.