«Перед нами и по обеим сторонам возвышались горы слоновьих туш. Рухнувшие в непосредственной близости от нас слоны обдавали меня и Саситу из своих хоботов форменным кровавым душем, так что мы с ног до головы были залиты кровью… У меня не было времени приканчивать раненых. Ствол моего ружья накалился настолько, что на левой руке образовались значительные ожоги, но боли я почти не ощущал. И когда стадо наконец пустилось наутек, на земле вокруг нас осталось лежать двенадцать мертвых слонов».

«В те времена еще не существовало, или существовало очень немного, ограничений на отстрел слонов в отдаленных районах, и я, разумеется, основательно использовал эту возможность. Охота на слонов была тогда весьма выгодным бизнесом. За каждый фунт слоновой кости платили 24 шиллинга, иначе говоря, 150 фунтов стерлингов за пару хороших бивней».

Невероятно высокие, рекордные цифры убитых Хантером слонов и носорогов объясняются, вне всякого сомнения, в первую очередь тем, что ему время от времени администрацией поручалось полностью освободить от диких животных целые области, предназначенные для размещения новых поселений все разрастающихся африканских племен, чем он успешно и занимался. Но даже такого сорта люди, как этот Хантер, постепенно начали замечать, что многие перестают рассматривать диких животных как бесполезных, никому не нужных тварей. Поэтому и сам Хантер стал утверждать, что вид пустой, безжизненной степи, в которой в дни его молодости было еще так много разнообразной дичи, настраивает его на грустный лад и что застреленные животные иногда даже снятся ему по ночам…

Я придерживаюсь мнения, что, возможно, профессию мясника на бойне упразднить невозможно, однако нельзя и допускать, чтобы подобного рода люди брали на себя смелость облагораживать и воспевать свою деятельность!

«Из года в год в Африку начинают наезжать все большие орды охотников на крупных животных, — пишет автор книги об Африке Александр Лейк. — Отдельные из них действительно мастера спортивной охоты. Другие же просто обуреваемы необузданной страстью стрелять, стрелять во что попало. Они палят во все, что только попадает им на мушку: в павианов, антилоп, зебр, жирафов, львов, страусов — во все. За ними тянется длинный кровавый след по всей степи от бесчисленного множества раненых и изувеченных животных…»

Таких книг в последнее время выпущено великое множество, и несколько из них нам с Михаэлем удалось прочесть незадолго до нашей поездки сюда.

«Я знаю отдельных профессиональных охотников, — пишет Александр Лейк, — которые наотрез отказываются провожать таких вот приезжих „воскресных охотников“ (т. е. приехавших на один-два дня поохотиться на крупную дичь). Зато они охотно работают с ловцами животных для зоопарков и людьми, занимающимися „охотой“ с кино- и фотокамерой. Люди подобного толка отлично знают животных и в своем увлечении фотоохотой зачастую подвергают себя такой опасности, от которой пресловутый „храбрый“ убийца животных сразу превратился бы в комок нервов с трясущимися коленками… Вот и я предпочитаю работать с фотоохотниками, а не с этими воскресными визитерами, хотя бы из-за одной их лихости и бесстрашия. С тех пор как мне пришлось, например, поработать вместе с кинооператором Бобшликом, я сам стал совершенно другим человеком. И тем не менее у меня за время работы с ним не было ни одного сколько-нибудь серьезного несчастного случая. Мне даже начинает казаться, что Господь особенно милостив к фотоохотникам…»

Поскольку я сам сейчас достаточно часто бываю в Африке и вижу все своими глазами, мне было бы стыдно причислять себя к «исследователям Африки» и каким бы то ни было образом ставить свое имя рядом с именами заслуженно знаменитых первооткрывателей и путешественников прошлого столетия. Вот они действительно, в отличие от нас, современников, совершали настоящий подвиг, когда с риском для жизни в течение нескольких лет преодолевали огромные расстояния, которые мы теперь покрываем за пару недель.

Точно так же обстоит дело и с пресловутыми «охотниками на крупных животных». Современное оружие практически не оставляет животным никаких шансов на спасение, если только охотник не полный идиот или просто пьян. Но еще важнее то, что в прежние времена любое ранение, нанесенное человеку напавшим на него животным, да и всякое, пусть незначительное, дорожное происшествие, само по себе совершенно безобидное, могло привести к опасным для жизни последствиям из-за внесенной инфекции и заражения крови. Ведь проходили дни и недели, пока носильщикам удавалось донести пострадавшего до места, где ему могли оказать настоящую врачебную помощь.

Сегодня в таких случаях люди сами тут же на месте происшествия вводят себе антибиотик или садятся в машину, на которой за несколько часов добираются до больницы, оснащенной всеми современными медицинскими средствами. Именно наличие автомобилей, самолетов и вертолетов спасло жизнь уже не одному человеку, попавшему в беду прямо посреди буша.

Зная это, многие люди взяли моду прилетать на пару оставшихся от отпуска дней в Восточную Африку, чтобы поскорее пристрелить слона или льва. Это дает возможность похвастать перед своими друзьями фотографиями, на которых такой «храбрый мужчина» запечатлен рядом со своей жертвой — мертвым слоном. А к тому же можно заодно повесить у себя дома на стенку, например, красивые рога антилопы в качестве «трофея». Для такой охоты не требуется ни охотничьего билета (как это необходимо у себя дома, на родине), ни какого-либо особого охотничьего искусства, ни отваги, а нужны только деньги. Одни только деньги. Даже времени на это не надо.

В бывшей британской колонии Кении, например, за тысячу марок можно было купить себе «большую охотничью лицензию», став обладателем которой, человек получал право застрелить трех буйволов, шестерых бушбоков, одного бонго, шестерых дукеров, шестерых антилоп дикдиков, одну антилопу канну, одну газель Гранта, двух геренуков, одного бегемота, трех гну, одного бубала Хангера, четырех антилоп импала, двух малых куду и одного большого, одного льва, девять газелей Томсона, четырех зебр, из них одну особенно красивую зебру Греви, и на этом список далеко еще не кончается. Что же касается шакалов, гиеновых собак, бородавочников, павианов и крокодилов, то, имея подобное удостоверение, их можно было убивать без всякого ограничения… За удовольствие же умертвить слона нужно было доплачивать еще 1500 марок, зато за носорога — только 300. А вот в соседней колонии Танганьике^[19] за слона брали всего 600 марок, а за носорога — 200. Дешевка!

Притом для такой охоты вовсе не нужно, обливаясь потом, рыскать в поисках добычи по бушу. Делается это все значительно проще. В Найроби, столице Кении, идешь в контору, заказываешь у подрядчика сафари — и ты всем обеспечен: и ежедневной горячей ванной в палаточном городке прямо посреди степи, и охлажденными напитками, и вкусной кухней, и… дикими животными, которых вам подгонят на необходимое расстояние под выстрел, чтобы вы их могли с полным комфортом и не подвергая себя опасности застрелить.

Отзывы гостей — самые похвальные. Вот один из них: «Ужин подают на стол, накрытый белоснежной скатертью. Африканцы в длинных белых одеяниях молча нас обслуживают. Бокал шампанского приятно взбадривает, а над нами изумительное звездное небо, на котором светится Южный Крест…»

Правда, купить разрешение на охоту и заказать сафари — еще недостаточно. Чтобы отправиться в путь, необходимо ангажировать находящегося на государственной службе «профессионального охотника». Он отвечает перед правительством за то, чтобы у богатого, приносящего доход государству гостя ни один волос не упал с головы… В противном случае такой профессионал потеряет допуск к подобной работе.

Многим профессионалам осточертела возня с приезжими хвастунами, и они постарались найти себе другое занятие в жизни. Из их рассказов и книг мы узнали, как на самом деле происходят такие, с позволения сказать, «охотничьи подвиги» заскочивших на пару дней в Африку богатых дельцов.