— А-а-х, — прошептала, выгибаясь в его руках.

Медленно он поднялся к моему лицу, почти коснулся губ…усмехнулся, будто только возродившийся берсерк. И эта усмешка стерла прежние черты лощеного аристократа.

— Сильвия, я не сплю со шлюхами, — отстраняется от меня и застегивает пуговицы рубашки. — Вы мне противны. Но Маркизу Дисаду об этом знать необязательно, поэтому, — бросает на стол небольшой мешок с монетами, — сделаем вид, что я люблю трахаться с девушками, пропускающими через себя сотни мужчин.

Задели ли меня эти слова? Вовсе нет. Позабавили. В борделе были и такие снобы, я легко ломала их, использовала тайное оружие в виде телепатии, а здесь…как быть?

Провокационно закинув ногу на ногу, я с нарочитой пошлостью облизнула губы и улыбнулась, копируя его усмешку.

— Вы облегчили мне ночь, молодой лорд, — проворковала издевательски. — Уж больно не хотелось вам отсасывать.

Очевидная реакция тела конкретно на этого мужчину расслабила, но даже она не стерла бы ужас перед надвигающимся сексом с ним.

— Рад, — отвечают мне, поправив рубашку.

— А представление вы устроили из чувства прекрасного или готовы были поступиться принципами?

Реневальд промолчал. Я права. Он как и все. Приказ Грегори придется все равно исполнить, так или иначе мне необходимо сблизиться с потенциальным императором и…избавиться от рабства.

— Лорд Реневальд, не торопитесь, — мягко промолвила я, откинув волосы назад. — Могут ведь подумать, что вы слабы.

— Переживу.

— Вы так шарахнулись от меня, потому что сами поняли, что не очень и противна?

— А разве вы сами себе не противны? — вопросом на вопрос ответили мне.

— От чего? От того, что сплю с неприятными мне мужчинами? Почему профессия проститутки считается позорной? Торгует телом? Но разве люди не делают то же самое, официально трудоустраиваясь? Нас имеют — правда, но и многих на работе тоже имеет начальство. Ты родился с серебряной ложкой во рту, малыш, — забыв о вежливости, я пристально посмотрела на него.

— Что? — он гневно прищурил темные глаза. — Осуждаете меня за происхождение?

— Так же, как вы меня за место работы, — ловко встав, я подошла к тумбе, где хранила алкоголь. — Угоститесь? — протянула ему бокал с жидкостью.

— Теперь снова на «вы»? — хмыкнул Харитон.

— Исправлюсь. Угостишься?

— Откажусь.

— Можешь идти, Харитон, — сказала нагло.

Накинув одежду, он недовольно скрестил руки на груди.

— Со мной так не разговаривают. Полагаешь, обойдется без последствий?

— Плевать, — выдохнула облегченно, зажмурив глаза. Теперь, определенно, стало легче. — Уходи и пожалуйся маркизу.

— Плохого ты мнения о мужчинах, Сильвия.

— Ты все еще здесь? — спросила скучающе.

Герцог снова не нашелся с ответом. По идее, Реневальд мог даже не платить, ведь сегодня он был в роли приглашенного гостя, но как выяснилось, мы либо гордые, либо, что еще лучше, благородные.

— Прощайте, Сильвия.

— До свидания, лорд Реневальд, — оскалилась ему вслед.

Эта игра еще не началась, и мы с герцогом обязательно встретимся в скором времени.

Ночь определенно не задалась. Будто от меня отвернулся Единый и наслал все беды, которые я старательно избегала многие годы. Все из-за Грегори.

— Ненавижу! — запустила бокал в стену. Крик отрывался от души, внедряясь в пространство, уничтожая все зачатки терпения. Спрыгнув с дивана, заметалась по комнате, подобно безумной.

Ошеломленная происходящим, не чувствующая ничего, кроме ярости, я хотела унять бесконечный боевой клич внутри, затмивший все остальные звуки. Хотелось хлеба и зрелищ, и потому…

Даниэль стоял на входе в личные апартаменты Грегори и как всегда контролировал покой папаши, но, толкнув его в сторону, я распахнула двери. Шаткий баланс психики нарушился, из-за чего, невзирая на спокойный кивок попивающего чай Грегори, я двинулась к нему, впившись в губы поцелуем. Забытыми оказались страх, боль, чужие мысли. Абсолютно все.

Изумленный подобным поведением Грегори, нисколько не воспротивился — усадил на колени. Теперь его губы властно исследовали мои, грубо покусывая, сминая, пытаясь распробовать.

— Как тебе на вкус лорд Реневальд?! — засмеялась ему в лицо, резко прерывая поцелуй.

Грегори, невзирая на мои предположения, медленно прошелся по собственным губам пальцем.

— Знаешь, вкусно, — улыбнулся. Взбешенно. Зло.

Волна магии смела на пол, боль пронеслась по всему телу, выкручивая суставы и погружая в мучения. Но, несмотря на нее, я ощерилась.

— Проклятая сука, думала играть со мной?! — встал, взмахнув полами халата. Чеканя каждый шаг, он подошел ко мне и схватил за горло, поднимая на уровень своего лица. Беспомощно задергала ногами, держа его руку, дабы не придушил, и глядя хозяину прямо в глаза. — Сильвия, — хрипло изрекает он, и всю мою сущность пробирает разряд молнии.

— А-а-а, — вскрикнула, но быстро прикусила губу, стараясь не терять самообладания.

Грегори любил чужую боль, он наслаждался ею, как гули, прежде испивающие жертву ментально. Да, он не принимал свободолюбие, но и покорность ему претила, такая непредсказуемость вводила в омут страха всех девушек в борделе. Но я была не всеми.

— Избиваешь всякую шваль, чтобы казаться лучше? — оскалилась через силу. Хватка ослабла, ему стало интересно. — Чтобы быть лучше, ты должен хотя бы стремиться стать богом.

— Умница, — роняет Грегори, с самым бесстрастным видом отпуская меня. — Видел, Даниэль? Единый не дал мне такую дочь, а жаль, она, в отличие от моих покорных сыновей, знает, какие струны личности нужно задеть, чтобы понравиться. Итак, Сильвия, сыграла на моем самолюбии? Знаешь, — он уселся на место, — я не буду убивать тебя, крольчонок. И я даже не буду выкалывать твои очаровательные глазки, как многим «куклам». Ты сойдешь с ума, родная. И когда это произойдет, я отведу тебя в клинику для душевнобольных и попрошу удалить одну из долей твоего мозга. И вот когда тебя превратят в полноценный овощ, ты пополнишь армию «кукол».

Зато теперь я точно знала, что от меня избавились бы после выполнения задания. Страшнее смерти для меня только стать вот такой «куклой», неспособной ни на что: тобой пользуются, как захотят, за тобой убираются, потому что сам ты уже ничего не можешь. Существование, а не жизнь. И даже убить себя невозможно, контракт не позволит, погрузит в вегетативное состояние на время.

Операция по удалению долей мозга являлась новшеством в Рассветной империи. Впервые ее опробовали на одном из дальних людских материков, сумеречные сразу отвергли подобное издевательство над живыми, а в империи она начала приживаться, и все знали, для чего. Сумасшедшую принцессу собирались подвергнуть ей, та стала совсем неуправляемой, и теперь я начала сомневаться в том, что девочка в порядке. Возможно, похищение и операция связаны, а, возможно, как сказал Тамби, она уже давно отдала душу Единому.

— Даниэль, — Грегори взмахивает рукой, — можешь сегодня развлечься с ней. Вспомнить старые времена. Думаю, наша малышка отбилась от рук.

— Она нужна для задания, отец, — равнодушно напомнил Даниэль, ставший непроизвольным свидетелем произошедшего.

Грегори повернулся к тому.

— Я сказал тебе не калечить ее, а развлечься. Забирай, — кивнул Грегори, подхватывая пиалу с чаем.

Надо мной навис тот, кого я презирала. Олицетворяющий собой лишь холод и равнодушие, он, поджал губы.

— Ну пойдем, Даниэль, — хмыкнула, выпрямившись и гордо уйдя вперед. Лукавила, всю гордость я оставила еще в детстве, во мне не было даже гордыни. Полное и безоговорочное ничтожество.

Не привыкать. До случая с няней Рупой, я пыталась самостоятельно бежать спустя неделю после того, как Грегори привез меня в бордель. Хозяин сам отправился на мои поиски, а когда нашел, не придумал ничего лучше, чем отдать на развлечение младшему сынку.

Потное горячее тело нависает надо мной, прижимаясь к моему. От напряжения вены просвечивают сквозь белоснежную кожу. Он двигается аккуратно, не прерывая зрительного контакта. Я не замечаю, как перехватывает дыхание, как паника окутывает всю меня, как на секунду замирает сердце, чтобы начать биться чаще.