– Не устал? – подначил я спутника.

– Нет, – пропыхтел он, – пока нет, господин.

– Замечательно, – я проглотил бобы и убрал бурдюк, – скоро придем на место.

– А у тебя есть оружие, господин? – вдруг поинтересовался юнец.

– Есть.

Тот изумленно осмотрел меня с ног до головы и, не заметив ни клинка, ни кинжала, ошалело выдавил:

– А… это… а где оно?

– Дома оставил.

От меня не укрылось, как Иринеос вздрогнул и чуть не выронил вещи прямо на грунт.

– Но… это… – залепетал он, – что если мы наткнемся на разбойников или… или… того, кто повинен в этих жутких делах?

Я хмыкнул и демонстративно сжал ладони в кулаки:

– Разберусь голыми руками.

– А если их будет много?

– Тактически отступим.

Лицо юнца резко вытянулось:

– Но…

– Помнишь, что я говорил насчет геройства?

– Помню, господин, – прошептал он.

– Н-у-у… вот. Я – не герой.

Иренеос сильно побледнел, его лицо буквально залоснилось от пота, а в глазах я увидел искру сожаления. Юнец уже явно мечтал скорее получить причитавшиеся деньги и вернуться обратно в Аттику.

Мысленно усмехнувшись, я вернулся к созерцанию местности. До участка обочины, где нашли истерзанный труп, оставалось всего ничего.

Холмы стали пологими. От главной дороги на север уходила небольшая тропа и терялась среди возвышенностей. Низкая трава вяло покачивалась под ветерком. Сами водные просторы продолжали переливаться в дневном свете и слепить взор. Тем не менее мне удалось заметить в бухте несколько рыбацких лодок, вышедших на промысел.

«Кажется, то самое место».

Тракт уходил дальше на запад вдоль берега. Путников в сей жаркий час было не слишком много. Несколько пеших кларотов да парочка телег со всевозможной утварью. Иногда я ловил на себе холодный взгляд местных. Точнее, он предназначался моим штанам. Жаль, что взгляд не способен приносить прохладу. В остальном же до нашей «процессии» никому не было дело.

«Вот и славно».

Я остановился на перекрестке двух дорог. Тропа, шедшая в холмы, выглядела унылой и пустынной. Ветер слабо играл моими волосами. В низкой траве завели трель кузнечики. Иринеос остановился чуть поодаль, пытаясь отдышаться.

– Можешь сесть, а то рухнешь еще, – разрешил я и посмотрел под ноги, – все равно здесь уже все затоптали.

Юноша послушался незамедлительно. С искренним облегчением он опустился на землю и уложил поклажу перед собой. Вытер пот с лица, блаженно выдохнул.

Я же присел на корточки и внимательно осмотрел землю. Да, находили тут знатно. На грунте остались следы от крепид. Явно стражников. Трава оказалась примятой, будто на ней лежало нечто тяжелое. Некоторые стебли были сломаны. Причем не только в этом месте, но и чуть поодаль.

«Убийца постарался? Или местные зеваки? Хм…».

Я внимательней всмотрелся в грунт, но ничего толком разглядеть не удалось. Слишком много следов. Уже изрядно все тут истоптали. Но целую горсть засохших бурых пятен я увидел.

«Точно, то самое место… хм…».

Я поднял голову и огляделся.

«Местность открытая… значит, убийца не мог подкрасться незамеченным. Если только не атаковал со спины… Или жертва была вусмерть пьяная. Любопытно-любопытно…».

Проведя пальцами по земле, поднес ладонь к лицу и принюхался. Среди «благоухания» ароматов пыли, козьего навоза и немытых ног я отчетливо уловил приятный запах свежей травы и полевых цветов.

«Кто-то из дорийских стражников надушился что ли? Вот это весело! Или здесь был кто-то еще?».

Громкий стук копыт резко прервал мои размышления. Я вскинул голову и увидел, как по основной дороге с запада приближается всадник. Пронзительный взгляд из-под коринфского шлема сразу заметил мои кожаные штаны. В карих зрачках промелькнул огонек презрения. Белый линоторакс и такого же цвета набедренные щитки ярко сверкали в лучах солнца. Я аж прищурился. На поясе воина блестел отполированный ксифос[1]. Я поднялся, и в этот момент всадник натянул поводья, резко останавливая черного скакуна.

– Ты что тут делаешь, варвар? – грозно поинтересовался воин.

– Встречаешь по одежке, да? – ответил я вопросом на вопрос и скрестил руки на груди. – Надеюсь, проводишь по уму.

– Говорят, сила есть ума не надо, – парировал воин, оценивающе пробежавшись взором по моему телосложению, – так что сомневаюсь.

Я проглотил колкость. Более того. Она меня развеселила. Тем более в речи и манерах бойца не сквозило презрение лично ко мне. Только к штанам.

– Это место преступления, – он намотал поводья на кулак, – нечего тут вынюхивать.

– Нечего, – кивнул я, – если не собираешься получить щедрую награду от правителя.

– Или не пришел, чтобы подчистить за собой следы, – рука всадника скользнула к клинку, – быть может, ты и есть таинственный преступник?

– Настолько таинственный, что решил заняться этим средь бела дня и нацепил варварские штаны, чтобы заделаться еще таинственней, – фыркнул я.

– Хм, – лошадь под воином дернулась, – говоришь убедительно, – рука медленно соскользнула с ксифоса, – еще один искатель приключений?

– И больших денег, – добавил я, улыбнувшись.

С минуту всадник пристально рассматривал меня и моего спутника, продолжавшего сидеть на траве и во все глаза наблюдать за происходящим. Затем взор бойца прояснился. Он немного расслабился.

– Ну, если получится избавить нас от этой головной боли, скажем лишь спасибо.

– Спасибо на хлеб не намажешь.

– А, – отмахнулся воин, – за этим дело не станет. Правитель Аристомен с утра рвет и мечет.

– Вот как? – я подался вперед. – Что произошло?

– Посуди сам, – блики на ксифосе резанули мне глаза, – скоро состоится встреча двух господ. Кносса и Гортины. А тут в округе какая-то тварь шастает.

– Ты тоже думаешь, что это зверь?

Воин покачал головой:

– И человек может быть тварью в душе.

– Разумно.

– Но это не все.

Лошадь вновь нетерпеливо дернулась. Всадник выждал паузу, а затем выдал то, от чего мое сердце невольно забилось быстрее.

– Дочь правителя Аристомена пропала.

[1]Ксифос – прямой обоюдоострый меч, длиной около 60 см. Острие ярко выраженное, лезвие листообразное.

Я аж присвистнул от удивления:

– Ну ничего себе.

– Да, – кивнул воин, – я как раз отвозил донесение к западным границам, чтобы гарнизоны в лагерях были начеку, если вдруг она объявится или заметят что подозрительное.

– А нашедшему столь прекрасную деву полагается вознаграждение? – хитро прищурился я.

– Разумеется, – хмыкнул всадник, – Аристомен не поскупится, дабы вернуть дочь.

– Тогда можно считать, деньги у меня в кармане, – хмыкнул я, – видел ее.

Глаза воина широко раскрылись под коринфским шлемом. Он подался вперед.

– Видел?! Ты?!

– Ну, да.

– Так говори, не телись!

– Не так быстро, – вскинул руку я, – сперва поговорим о награде.

– Это не ко мне, – в голосе воина прорезались нетерпеливые нотки, – а к правителю.

– Значит, пора навестить Аристомена, – невозмутимо пожал плечами я.

Всадник нервно хмыкнул:

– Без обид, но со всякими проходимцами правитель не встречается. А пока ты тут языком треплешь, его дочь в опасности!

Я продолжал сохранять каменное выражение лица.

Видя мою непреклонность, воин простонал:

– Тридцать мин[1] серебра за возвращение дочери Аристомена – такую награду обещал правитель, если она вернется в родной дом. Большего я сказать не могу, – рука всадника скользнула к ксифосу, – а вот язык тебе развязать – вполне.

Я презрительно ухмыльнулся и повел плечами:

– Не думаю, что это будет просто, но… – улыбнулся шире, – сумма награды мне нравится.

– Так не телись же! – цыкнул воин, явно теряя терпение.

– А иногда так хочется, – притворно вздохнул, но накалять обстановку не стал, – ну, ладно, в гавани видел ее.