Изменчивость судьбы известна,

Но неизвестно, что она

Менять лишь к худшему всё вместо,

Чем улучшать – её игра.

Эзоп

Девушка будто не знала усталости. Ее стройные ноги в зеленых эндромидах[1] тихо бежали по земле, шурша низкими стеблями травы. В сумраке звездной ночи они сливались почти воедино, и издалека могло казаться, что незнакомка буквально порхает над землей. Подол белого хитона[2] лишь усиливал впечатление, вяло покачиваясь в такт движениям. Ткань едва доходила до колен, оставляя добрую часть красивых ног открытыми. И юноша, бежавший следом, не преминул восхититься этим зрелищем. Даже пот на лице и тяжелое дыхание от подъема не испортили момента любования. Девушка обернулась. Тишину теплой ночи прорезал звонкий голос.

– Ну, давай же, Пимен, неужели ты выдохся?

– Я не привык так долго бегать по холмам, – честно признался тот, смахивая испарину.

Девушка засмеялась пуще прежнего:

– Ну да, ты же пастух и привык лежать под деревом, пока твои козочки щиплют травку, – она задорно подмигнула, – ну, давай же. Поймай еще одну козочку! – и припустила дальше.

Юноша притворно застонал, но устремился следом. Вскоре ее точеный силуэт скрылся за вершиной холма. Теперь Пимен видел пред собой лишь небо, усеянное звездами.

– Ох уж эти игры, – ворчал он себе под нос, – неужели девы из ее круга не могут найти развлечений попроще?

Когда Пимен добрался-таки до вершины, он пыхтел как вьючный мул. Серая рубаха без рукавов, опоясанная простым ремнем, взмокла на спине от пота. Девушка стояла и смотрела на спутника. Тонкие губы под прямым носом разошлись в счастливой улыбке. Карие глаза светились в темноте. Дыхание оставалось ровным, будто она не преодолела пару мгновений назад столь нелегкий подъем.

«Нелегкий подъем… да она порхала как бабочка!».

– Фух! – выдохнул Пимен и оперся о колени.

– Сегодня быстрее, чем в прошлый раз, – задорно подметила девушка, – делаешь успехи.

– Ты меня совсем загоняешь, Элпида, – юноша выпрямился.

Ветерок, налетавший с моря, играл его волнистыми волосами цвета угля.

– Днем под деревом отдохнешь, – напомнила та и хмыкнула, – я воспитываю в тебе силу тела и крепость духа!

– Смотри не сломай, – легко подначил Пимен.

– Ну, как же я могу сломать тебя? – наигранно изумилась Элпида, – с кем же я буду гулять по ночам?

– И то верно, – заулыбался он и вплотную приблизился к ней.

Белые складки хитона не могли скрыть от взора красоты ее тела. Руки, свободные от одежды, оставались бледными. Пимен всегда удивлялся, как к Элпиде не липнет загар от жаркого критского солнца.

«Наверное, потому, что гуляет только по ночам… со мной».

– О-о-о, Пимен! – она картинно поморщилась и отступила на шаг назад. – Да от тебя потом несет!

Увидев, как перекосилось с досады лицо юноши, Элпида прыснула со смеху.

– Тебе смешно, да? – буркнул он. – Не моя это была идея бегать по холмам.

– Да не дуйся ты! – сквозь смех, выдавила Элпида. – Хотя… нет-нет! Продолжай! Дуйся! Ты такой смешной, когда дуешься! – и засмеялась громче прежнего.

– Ну да, ну да, – продолжал ворчать Пимен, но обижаться на девушку не получалось.

К тому же он и сам почувствовал неприятный запах. Юноша скосил тоскливый взгляд в сторону моря. В ночи обитель Посейдона казалась большой, будоражущей разум, темной массой. Но при этом манящей своей прохладой. Внизу, в паре стадиев[3], расположилась прибрежная деревушка Кносса[4] и портовая гавань. Она освещалась несколькими факелами, установленными на столбах, да кострами стражи пирса. Блики от огня играли на поверхности воды, словно маня искупаться в этой мрачной прохладе. И Пимен был готов поддаться искушению, только участь топать до берега вовсе не прельщала. Он и так выдохся, карабкаясь по холму.

Заслышав его тихий стон, Элпида спросила:

– Что такое?

– Ты права, – он обернулся к ней, – мне и впрямь не помешает смыть с себя это дерьмо.

– Ф-у-у! – она сморщила носик. – Выбирай выражения, Пимен!

Тот лишь развел руками и ухмыльнулся:

– А чего ты ждала от простого ленивого пастуха? – на слове «ленивый» он сделал ударение, но это лишь раззадорило Элпиду сильнее.

– Учись хорошим манерам! Помнишь, что я говорила про силу духа?

– Угум.

– Это входит в наш учебный план.

– А в наш учебный план входит что-нибудь поприятнее, а? – он вновь шагнул к ней, но Элпида, со смехом, отстранилась.

– Лишь акт вознаграждения за старания, Пимен. А ты от пота еще не отмылся!

Лицо юноши вытянулось, как огурец, чем вызывало новый приступ веселья у девушки.

– Не заставляй меня тащиться к морю, Элпида, пожалуйста!

– А ты придумай что-нибудь, – давясь смехом, проговорила она.

Пимен застонал. Похоже, чтобы получить заветный поцелуй, и вправду придется плестись к морю.

«Это она все нарочно придумала! Ну. ничего, попадется под руку какой-нибудь ручей, спихну ее прям туда! Не ей одной подшучивать над всеми! В своем доме при отце, небось, так себя не ведет… ручей… хм…».

Мысли юноши сделали круг. Теперь участь спускаться к морю уже не казалась такой неотвратимой. Его взор устремился к горизонту. Туда, куда уходила меж высоких холмов грунтовая тропа. Вдали, окутанный одеялом сумрака, виднелся Кносский дворец. Таинственный и безмолвный. Пимен однажды пас коз недалеко от того места и, кажется, припоминал, что видел там большой ручей и даже некое подобие озерца…

– Дворец Миноса, – вслух сказал он.

Элпида прекратила смеяться и с интересом воззрилась на спутника. Ветерок слабо покачивал ее локоны, тонкими нитями спадавшими вдоль щек. Остальные волосы были убраны в пучок на затылке.

– Что?

– Во дворце Миноса есть ручей, – пояснил Пимен, – там и смою с себя это д… кгм… грязь эту.

– О! – оживилась девушка. – Ночная прогулка по Кносскому дворцу! Великолепно! – она подмигнула. – А ты делаешь успехи, Пимен. Мои уроки идут тебе на пользу.

– Ну да, ну да, – снова буркнул тот и нетерпеливо добавил, – так пойдем?

– А заблудиться в Лабиринте не боишься? – лукаво улыбнулась Элпида.

– Вовсе нет! А знаешь почему?

– Удиви меня.

Юноша вновь приблизился к ней. На этот раз та не отстранилась. Пимен нежно коснулся ее локон.

– Со мной же нити Ариадны[5].

– О, ты и вправду делаешь успехи в красноречии! – Элпида выглядела довольной. – А Минотавра не боишься?

– Не боюсь, – юноша гордо выпятил грудь, – его давно убил Тезей.

– Прекрасно! – девушка хлопнула в ладоши. – Ты растопил мое сердечко, Пимен! Клянусь Афродитой, как только омоешь свое тело, получишь награду!

– Так чего тянуть за лямки?! – воскликнул он. – Идем же!

– Идем!

Элпида зазывающе улыбнулась и уже собиралась припустить к тропе, как Пимен, взмолившись, ее остановил:

– Пожалуйста, прошу тебя, только не бегом! Я совсем с тобой исдох уже!

Девушка вновь не смогла сдержать звонкого смеха. В ночной тишине, прерываемой лишь стрекотанием кузнечиков, он звучал особенно громко.

– Так и быть, Пимен, я пойду тебе навстречу!

На устах юноши заиграла улыбка облегчения. Шумно вдохнув и выдохнув, он приободрился, и юная пара неспешно отправилась ко дворцу. Силуэт бывшей обители Миноса молчаливо поджидал незваных гостей, а звезды и луна освещали им путь.

– Ах, – блаженно выдохнула Элпида, когда они вступили на дорогу, – что может быть прекраснее ночных прогулок?

Девушка раскинула руки и, не останавливаясь, повернулась вокруг своей оси. Мелкие камешки захрустели под подошвами. Подол хитона приподнялся чуть выше.

– Холодное пиво под сенью оливы, – подметил юноша, ступая рядом и не в силах оторвать восхищенного взгляда от грации спутницы.