— Довольно живо все описала. Эмоционально, я бы сказал. Другое дело, что перевернула все с ног на голову. Но разве это не ожидаемо? — Турину не очень понравилось мое спокойствие, он ожидал другой реакции.

— Вот-вот. «Живо», точно, очень «живо». Живенько! — и хохотнул.

— Я боюсь даже представить, что она расскажет про сегодняшний Совет, — улыбнулся в ответ, и сделал глоток обжигающе-горячего прилла, — Империя вздрогнет.

Сотник запрокинул голову и даже не засмеялся, а заржал громко, в голос, до слез. Впрочем, непрозрачный купол безмолвия отрезал нас сразу от окружающих, едва мы уселись за стол. Отдышавшись, он спросил, давя смех:

— «Дитя природы», «воспитанник каннибалов», «маленький звереныш» и «жертва слишком раннего употребления гномьего горлодера», думаешь почему я тебе сказал, что ее близко к нам в Черноягодье не нужно? Ты представляешь, что она бы изобразила? И как описала бы поселение и его нравы после инцидента с Кромом и твои… тьфу ты, с глэрдом Тирнаром, — усмехнулся в бороду Турин, но не выдержал и опять заржал, — Но в целом идиотка полезная, на фотографии у тебя еще детская мордашка, а сейчас уже пусть молодая, но мужа. Зато на одного возможного врага стало меньше — Имберли вычеркнули из книги Домов. За ними столько реальных преступлений числилось, поданных под правильным углом, что закрыть глаза и замолчать после того, как уже вышла статья, никому не удалось. Поздно спохватились, редактор думал, что этот материал утвержден самим монархом, ведь Раена его родственница. И когда газета уже продавалась второй день, и фактически ее расхватали, то невозможно уже что-то поменять. И это очень полезное для Императора семейство, он был вынужден сам же и уничтожить. О чем живописала день за днем наша Справедливая дама, особенным успехом пользовались статьи с описанием казней. Она даже рубрику назвала: «Преступление и наказание». Это у нас тихо было, а на континенте страсти кипели. Кстати, по слухам, освещение сегодняшних событий и произошедшего на землях Хаоса — ее последняя работа в карьере. Дальше она отправляется в длительное путешествие, решила раз ее отлучают от «Вестника», то напишет книгу. Будет расследовать тайны Аргасса.

— Из-за Имберли? — да, толк все же вышел. С Пасклями тоже получилось интересно. Или с ними еще замешан финансовый интерес, и девочка сообразила, как можно делать злато без труда и особых усилий? И еще, теперь точно вера населения к ее словам будет беспрецедентной. Да…

— Не только. Как выяснилось, она нацелилась разобрать по косточкам все Великие Дома, эльфийские в том числе, а затем либо подтвердить, либо опровергнуть циркулирующие в обществе слухи. Порыв правдолюбия не оценили. Да, не оценили.

— Заметил, что в статье нет ни слова про «Камни душ» и вопиющие преступления эльфов?

— Сразу обратил внимание, — да, некий груз на душе сотника мешал. И этим безудержным весельем он хотел избавиться от гнетущих мыслей. В краешках глаз плескалась ненависть, когда Турин смотрел на меня. Решать надо проблему здесь и сейчас, не затягивать. Тем паче мне требовалась его помощь в предстоящем нелегком деле. Дер Ингертос далеко.

— Это все, конечно, хорошо и весело. Но я хотел с тобой поговорить о важном. Только поклянись кровью, что все останется между нами, а именно то, что скажу никому не сообщать, до отдельных распоряжений, — сообщил я спокойно.

— Распоряжений… — посмаковал тот слово, — Быстро ты вживаешься в роль главы. Хотя, тебя даже Хранители признали, и Кроносу без последствий кровь пролил. Хорошо, я клянусь… — проговорил он нужные слова. А объятый пламенем кулак зафиксировал омерту.

— Что у тебя с Амелией?

— Это наше дело! Мы сами разберемся! — мгновенно вспылил Турин, и даже ладонью по столешнице хлопнул.

— Вот здесь ты ошибаешься. Это мое дело, — тот вперил в меня тяжелый взгляд, ответил таким же несгибаемым, заговорил медленно, с интонациями, — Я глава Рода, в который входит знахарка, пусть пока и формально, и все, что касается ее, касается меня. Итак, какие у вас планы?

Противостояние взоров продолжалось с минуту.

— А какие планы тут могут быть? — неожиданно сдался сотник, откинулся на стуле, побарабанил пальцами по столешнице, — У нее долг перед Родом, сам знаешь какой, а я… А я впервые за тридцать лет повстречал женщину, на которой готов жениться хоть завтра и поклясться перед Истеллой, не взирая на то, что Амелия ниже по статусу. Но не могу уже из-за ее обязательств и… Они очень серьезные. Она дала клятву отцу на смертном одре возродить Росомах. На крови и душе, перед богами. И ты сам знаешь, что для этого нужно. Как представлю… Мгххх… — прорычал и несколько раз сжал правый кулачище, — Да я не знаю, как дальше жить, вижу тебя, а у меня…

— А ты в какой Дом входишь? По-настоящему? — спросил, переключая внимание.

— По-настоящему? У меня нет Дома по-настоящему… Вышел сам, но, если бы этого не сделал, изгнали бы. Сорок два года назад. Дом Призрачного огня Ринкара. Обычный, не Великий.

— Амелия с тобой солидарна или это только твои инициативы? И твои мысли?

— К чему эти вопросы?

— Лэрг, я не девочка! — вспылил уже я, — И хватит себя вести как сопливая институтка, спрашиваю, значит, нужно! Вопрос — ответ. А не кружение вокруг да около! И так время теряем. Повторю, Амелия солидарна с тобой? Какие у нее планы, точнее, мечты?

Тот засопел сердито, но ответил.

— Мечтает выйти замуж. За меня. Под тебя ложиться не хочет. Ей тоже мерзко. Так, по крайней мере, говорит. И клялась. На крови.

— Все ясно. Что же… Ты многое для меня сделал, — не стал говорить вслух, что не меньше подставлял особенно в начале нашего знакомства, пока планы прочно не увязал со мной, — Поэтому я могу предложить тебе решение данной проблемы. Хоть мне оно и не нравится, и только из-за одного аспекта — ты паладин Кроноса.

— Ты что-то имеешь против Верховного?

— Я верю в Творца. И не связан с богами обязательствами, выходящими за рамки обычного сотрудничества. Они не могут читать мои мысли, они не могут смотреть на мир моими глазами, они не могут заставить меня действовать вопреки моей воле. То есть, все то, что может проделать с тобой Кронос.

— Он никогда…

— Он может? У него есть такая возможность?

— Есть, — скрипя зубами пришлось согласиться сотнику.

— Вот-вот. Но тут я вижу такой выход. Я принимаю тебя в Дом, но главное в Род, с соблюдением всех необходимых процедур. Без богов. Точно так же поступаю с Амелией. Она становится пусть и не аристо, это невозможно, но приравнивается автоматически к благородным. Затем вы спокойно можете венчаться, заводить детей, — будет мальчик, здесь сами старайтесь, его я смогу наделить тотемом: или росомахой, или райсом, и умениями еще в чреве матери. У меня есть такая возможность, как у главы Рода. Все условия будут соблюдены. Более того, ваш сын или дочь, пройдя Ледяной путь будет на сто процентов аристо после Первозданной купели. Лэргом или лэргессой. По желанию в будущем я вас отделяю в младшую ветвь. Но сразу предупреждаю, пройдет немало времени до этого судьбоносного момента, — пока Турину не нужно знать нюансов. А так, все просто, у меня не хватило бы сейчас всего объема алтаря, — Например, ты создаешь Дом Сумеречной росомахи или как вы решите назвать, главой которого и становишься. Но… это ответственность, все клятвы вами будут принесены Дому Сумеречных и мне надлежаще. И я потребую службы. Да и сам процесс не так прост, так как я не собираюсь идти на поклон ни к кому из любых божеств.

— То есть, именно ты можешь это сделать? Даже не пройдя инициацию? Не заходя в Купель? Сейчас?

— Именно. Но не прямо сейчас. Мне для этого потребуется энергия. Очень много энергии. Чтобы, например, принять тебя, нужно уничтожить несколько существ равных по мощи Высшему жнецу Хаоса таносу Араносу. Добавь сюда Амелию — она изначально принадлежит Народу, ресурсов пусть и меньше необходимо, но тоже немало. И еще, мне пока неизвестно, сколько потребуется для наделения тотемом росомахи вашего ребенка. Однако не меньше, чем на прием в Род. Вот и думай. Посоветуйся. Но если вы любите друг друга, то, уверен, пройдя такой путь… Истелла будет в восторге.