– Если убьёшь меня, никогда его не найдёшь, – прошептала разрушительница, не поднимая головы.

Отяжелевшие веки вздрагивали, бледное лицо заострилось.

– Найду.

Рука дёрнулась сама собой – вслед за клинком, приставленным к сердцу. Остриё зашипело, вонзаясь в плоть – и странница не знала, что это было: жестокость или милосердие.

38

Жестокость. Безразличная ледяная пустота.

Теперь сквозь неё проступала знакомая тяжесть за грудиной – досадное чувство вины.

Разрушителям оно неведомо: постыдная слабость, которую с ранних лет их учили обрубать на корню.

Но Эмбер не была разрушительницей. Не хотела быть. Больше нет.

Сквозь набежавшие облака над заправкой занимался бледно-янтарный рассвет, когда странница, с ног до головы перепачканная песком, устало отбросила складную лопату и рухнула возле только что зарытой ямы.

Она никому не пожелала бы такого замогильного одиночества на окраинной пустоши. Отныне – и навсегда.

И её судьба будет ничуть не лучше. Если она не вернётся к Свету,

– А попробуй теперь вернись, – вздохнула странница, качая головой: её путь лежал совсем в другую сторону.

Красная ладья взмыла легко, как пёрышко – и понеслась в гибельный мрак.

На борту царило лаконичное изящество: тёмные кресла в крохотной кабине, бесчисленные детали неведомых приборов, аккуратно разложенные по шкафчикам с прозрачными дверцами. Марагда, оказывается, была аккуратисткой. Прямо как Элаиг Гадар. И оба они разделили бесславную участь... по вине Эмбер.

Каждый предмет на ладье наполнял горестными воспоминаниями, среди которых мысль об Элаиге зудела особым беспокойством.

Мог ли этот технический гений невольно припасти и для бывшей соратницы неожиданный подарок?

Помедлив с прыжком в сверхсветовой коридор, странница перевела ладью на автоматическое управление и решила ещё раз осмотреть салон. Всевозможные платы, винтики и рычажки со звоном посыпались на пол. Что поделать, она не была приучена к порядку.

– Ага, – Эмбер вытащила из груды непонятных железяк прямоугольную коробку, похожую на доисторический радиоприёмник.

Несмотря на холодную расчётливость натуры, Элаиг испытывал умиляющую слабость к ветхим древностям. Оттого и своим изобретениям нередко придавал обманчивый вид бесполезного старого хлама.

Странница плохо разбиралась в таких вещах – куда хуже, чем в мистических откровениях. Они с Элаигом, мыслящим строго рационально, будто жили в разных вселенных – и относились друг к другу с полнейшим непониманием и сдержанным уважением.

К счастью, особых технических навыков для использования заумного передатчика не требовалось: вытянув антенну и понажимав на все подряд кнопки, Эмбер с разгорающейся надеждой слушала нарастающий треск – и ей было совершенно всё равно, каким образом эта штука работает. Главное, что мощность прибора в теории позволяла достучаться до Чертога…

– Эмбер Глоу, – выпалила странница, различив в белом шуме смутные голоса. – Срочное сообщение для Верховного Хранителя!

Нервный писк зашифрованных сигналов. Невнятное бормотание.

Странница повторила позывной – ноль внимания. Лишь далёкий раскатистый грохот и электрическое шипение.

Она повертела рычажки, переключая частоты, на каждой выкрикивая заветный пароль. Хоть бы кто услышал! Бево Беато, читающий мысли, – где он сейчас, когда так нужен?

Впрочем, чему удивляться: она так глубоко погрязла во тьме, что почтенный миротворец попросту не может пробиться сквозь её помрачённое восприятие.

Или не хочет.

Из трескотни, режущей уши, проступил неразборчивый зов. Кажется, её имя – или обман утомлённого слуха?

– Эмбер! – надрывно прокашлял приёмник. – Что… в какой… тебя носит?

– Хранитель Огаро? – неуверенно молвила странница, склонившись к передатчику.

Сквозь помехи казалось, что собеседник скверно ругается и грозится её убить, но нарастающая тревога подсказывала, что отчётливо различимая досада Верховного Хранителя вызвана чем-то куда более серьёзным.

– Что? Напали? Повторите, ничего не слышно! Вы засекли мои координаты? Я отправляюсь в грот Менауту за Тьюди. Некогда объяснять…

Шум и грохот. Выстрелы. Взрывы.

– Связь пропадает! Кадмар!..

Далёкий крик – ясный, протяжный, отчаянный.

– Всё очень плохо, – нервно усмехнулась странница.

И может стать ещё хуже.

Назойливый треск всё ещё стоял в голове, когда она прекратила терзать безнадёжно заглохший передатчик и вернулась за штурвал. Эхо орудийных залпов разносилось в растревоженном разуме, отдавалось пульсирующей болью в висках.

– Что же у вас там случилось, Бево Беато? – пробормотала Эмбер, переключая рычаг скорости.

Знакомый вихрь без привычного грохота проглотил не шелохнувшееся судёнышко.

Вот и всё. Назад пути нет.

«Буря началась», – призрачный голос почтенного Хранителя мелькнул скорбным вздохом и растаял в белом шуме.

39

Грот Менауту был самой дальней точкой известной Вселенной. Как и покинутая заправка, он находился на пустынной и безымянной планете, однако немногие знали туда дорогу. Из ныне живущих – единицы. По крайней мере, Эмбер искренне хотелось так думать.

В этом гибельном месте даже время текло иначе: неумолимо замедлялось по мере приближения ладьи, а на самой планете – и в гроте тем более – странница никогда и не пыталась считать. Знала только, что временные промежутки, проведённые здесь, никак не соотносятся с общепринятой хронологией.

Каждый раз чудом выбираясь из липких объятий запредельной Тьмы, казавшихся вечностью, она и не надеялась угадать, сколько времени минуло для остального мира.

Почти всегда ей, впрочем, везло. В последний раз, когда они вернулись отсюда с Вигом, в Чертоге сказали, что их не было только пару недель.

Часы бортового компьютера давно вышли из строя. Навигация выписывала немыслимые кренделя.

Выныривая из запутанного межзвёздного коридора только ради заправки, Эмбер миновала несколько станций на крохотных планетах, пустынных и неотличимых друг от друга. Серые, безликие, с непроглядно-бесцветным небом без солнца, лун или звёзд, они казались трёхмерными изображениями, навеки застывшими на каменном лике безвременья.

Только пульсирующие острые иглы головной боли убеждали странницу, что она – живое существо, а не безвольная голограмма. И только одним дышала она в неподвижной атмосфере этого мертвенного пространства: надеждой.

От непрестанного головокружения и без того безликое окружение сливалось в сплошную серость. Тело, будто старый несмазанный механизм, двигалось с трудом – и на автомате.

Зыбь и туман… джет по сравнению с этим – сущий пустяк.

– Тьюди ещё не вошёл в грот, – беззвучно шептала странница, убеждая себя, – Кадмар успеет. Свет… не оставит меня.

Чернота космоса, кружащийся вихрь сверхсветового коридора – теперь всё было едино: безлико и серо. Вне зависимости от скорости.

Эмбер сажала ладью в мглистом полузабытьи – милосердном, ибо оно не подпускало к сознанию острые когти леденящего ужаса. Ужаса, что ждал её под сводами грота.