И конечно надо завершить не мною начатую церковную реформу. Это будет венец создания фактически лично моего государства на Курилах.

Отчет губернатора плавно перетек в совещание о дальнейшем развитии и в нем участвовали Матвей, капитан Артемов, атаман Котов и Иван Кузьмич, который умудрялся участвовать и в заседании енископов, которое шло параллельно.

Как идут те заседания я не спрашивал, даже не интересовался работает ли с ними Владыка Анатолий.

Я лично практически безвылазно прозаседал больше двух суток с небольшими перерывом на сон.

За это время Николай с адмиралом закончили выгрузку переселенцев, разгрузили пароходы и начали их подготовку к продолжению похода, а Соня с Вероникой посмотрели на красоты осеннего Кунашира. Их от греха подальше сопровождал отборный казачий караул.

Вечером шестого октября можно было сказать что все дела в Южно-Курильске закончены. Я не собирался больше ничего здесь посещать, надо спешить возвращаться в Россию, а еще обязательно надо побывать еще раз на Камчатке, на Аляске и посетить Калифорнию. Поэтому нигде нельзя задерживаться даже на минутку.

Но с устройством старообрядческой иерархии надо обязательно закончить сейчас. Впереди у меня ночь и я рассчитываю, что к рассвету седьмого октября это сложнейшее и очень скользкое дело будет завершено.

Когда наше большое совещание закончивалось, Иван Кузьмич сказал мне, что старообрядческие иерархи готовы к разговору со мной. И поэтому я, отдав распоряжение готовиться к походу на Камчатку, тут же пригласил их к себе.

Первым моим огромным изумлением было то, что вместе со старообрядцами по моему приглашению зашли и Владыки Анатолий, Симеон и Тихон. Они безмолвно расположились в стороночке.

К моему огромному удивлению никаких принципиальных вопросов решать не пришлось. Старообрядческие иерархи подтвердили что они без принуждения присоединились к раскольникам через миропомазание в иргизском монастыре; добровольно подписали предложенное им соглашение с властями империи, церковными и светскими; подтверждают все взятые на себя обязательства и признают мою административную власть над их иерархией.

Свою новую иерарахию епископы просили назвать Древлеправославная церковь Христова, её главу величать Архиепископ Курильский и всея Руси. Свою кафедру они просят разместить на Кунашире, основав для этого монастырь в устье самой большой реки Кунашира — Тятинки. Для этого немедля, пока позволяют погода, отправить туда шесть старообрядческих монахов. Пока нет монастыря резиденцией будет старообрядческий храм Южно-Курильска.

Помимо этого учредить еще четыре епархии: Магаданскую и всего Дальнего Востока, Аляскинскую, Калифорнийскую и Техасскую.

Для этого срочно рукоположить в епископы двух иргизких монахов:Андрея, которого Иван Кузьмич охарактеризовал как самого авторитетного из них и Тимофея.

Посмотрев в этот момент на двух епископов-греков, я подумал, что это надо делать действительно срочно. Они были наверное примерно ровесники и лет им было немало, перипетии последних лет похоже сильно подкосили обоих, да тут еще и многомесячное путешествие на край света. Про таких людей я всегда говорил божьи одуванчики, один из них даже с трудом держался на ногах, его под локти поддерживали двое монахов, о рукоположении которых шла речь. Никакого впечатления на меня они не произвели, это на самом деле очень жестоко, заставить двух немощных стариков играть в непонятные им игры.

Архиепископ Федор был тоже не молод и совершенно седой. Мне сразу же бросилось в глаза, что он не поднимает взор и смотрит исключительно в пол. Во время Польского восстания новоявленный архиепископ поддержал мятежников и после его подавления уехал в Рим. Что его заставило вернуться и сделать такой шаг было неизвестно и непонятно.

Архиепископ свободно говорил на греческом и достаточно прилично по-русски, так что проблем с общением не было.

А вот монахи, которые были двоюродными братьями, производили впечатление сильных и крепких мужчин. Им было немногим за сорок, оба были ростом под два метра и как и архиепископ совершенно седые. Но в отличии от него иногда поднимали взор и просто обжигали им. Казалось, что тебе смотрят в душу и просто читают её как книгу.

Я согласился со всеми их предложениями и только попросил по-быстрее рукоположить новых епископов, чтобы они пошли со мной в Калифорнию, а затем в Техас. Владыка Анатолий со своими епископами всек время сидели молча и никак внешне не отреагировали поисшедшее.

Рано утром седьмого октября мы двумя пароходами, ледокол и «Аскольд» пошли на Камчатку.

Адмирал и Николай пошли со мной, а курильский отряд остался в Южно-Курильске.

Эти пароходы скорее всего остаются в этих краях и обратно в Россию не пойдут. Поэтому лишний раз гонять их ни к чему, пусть команды отдохнут после тяжелого перехода из Европы.

В Южно-Курильске задержится и Иван Кузьмич, после рукоположения епископов он на Камчатку вернется на «Дире».

В Петропавловск мы шли десять дней. Я рассказал адмиралу и Николаю о своих гавайских планах и мы их подробно обсудили. А они в свою очередь рассказали мне подробненйшим образом о российских и техасских делах.

Как я и ожидал в Европейской России в наших имениях все было блестяще. Они постепенно, кроме Пулковской мызы, прирастали соседскими землями, все там цвело и пахло, а Сонино новгородское имение стремительно догоняло остальные.

Коммунальные революции к нас были завершены и все эти достижения цивилизации, всякие центральные водоснабжения, горячие и холодные, канализации и отопления уже воспринимались как должное.

Кузьма Иванович и я с ним за компанию, процветал. Заказов на батареи отопления была пропасть и за счет этого успешно развивался завод под Новгородом.

Сергей Петрович решил на этом заводе начать еще и производство снегоуборочных машин. Сидор Пантелеевич внес наконец-то последние усовершенствования и созданные им агрегаты вполне прилично работали. Они постепенно получают признание и заказов на них тоже становится все больше и больше.

Помимо так сказать серийных, были и экспериментальные образцы, работающие в Пулково. Они отличались использованием в них резины.

Наши химики наконец-то более-менее освоили процесс вулканизации и без проблем начали изготавливать небольшие партии всяких резиновых изделий. Сергей Петрович оформил российскую привилегию и шел процесс оформления патентов в Англии и США.

А вот с внедрением нашей сельхозтехники было по-прежнему глухо, что для меня было совершенно необъяснимо.

Строительство судостроительных заводов на месте не стоит, особенно Коломенского. Сергей Петрович уже этой осенью собирается спустить на воду первый колесный речной пароход, а следующей весной и винтовой.

Коломенский завод и начавшееся дорожное строительство, Сергей Петрович опекает больше всего и Николай это считает очень правильным. С чем я полностью согласен.

Асфальтовый завод в Сызрани у же начал его производство, но строительству самого завода конца и не видно.

С большим скрипом началось строительство дороги с асфальтовым покрытием. Сергей Петрович решил её вести от Сызрани в двух напрвлениях: через Самару до Уфы и на Пензу.

Вообще всё, что делается до Урала, идет с большим трудом. Такое впечатление, что кто-то сознательно ставит палки в колеса. Казаков удастся привлечь всего пятьдесят тысяч. Эта цифра уже озвучена и даже расписана по казачьим войскам: двадцать тысяч донских, по десять кубанских, оренбургских и уральских. При том четко поставлены временные ограничения — до конца 1835-ого года.

Сергей Петрович быстро решил задачу с переводом химиков на Нарвскую мызу, для них оперативно был построен лабораторный корпус проект которого разработали они сами. Переезд туда состоялся перед самым отходом последнего большого каравана и Николай привез мне образцы резины полученной уже на Нарвской мызе.

Мой шурин уверенно заявил, что с научной и технологической стороной производства резины все вопросы решены и можно смело начинать её производство и различных изделий из неё. Кроме образцов резины он привез и десяток кустарно сделанных из нового материала калош и плащей.