Адам отчаянно шагнул вперёд и схватил её за руку, прижав к себе. Его дыхание участилось.

– Нет! Ты сказала, что будешь рядом, когда мы были в пещере. – крикнул он, сжимая её руку сильнее. – Ты вытащила меня из этого ада. С тобой я могу спать, я могу жить!

Рэна подняла на него глаза. Серые глаза внимательно следили за ней.

– Пригласи в свою постель Викторию. Она поможет тебе заснуть, – прошипела Рэна, пытаясь сдерживать ком, который подступил к горлу. – Точно. Тебе не нужно её приглашать, она всегда где-то здесь.

Адам вздрогнул от её слов, его лицо на мгновение исказилось от боли. Он не понимал, как всё дошло до этого. Ещё вчера она была для него якорем, смыслом, а сейчас... она отталкивала его, как будто он стал ненужным.

Это несправедливо, думал Адам. Она не понимает. Она должна быть рядом. С ней он мог наконец чувствовать себя живым. Всё было так хорошо всего несколько часов назад, почему теперь она всё рушит?

Адам отпустил её руку и отступил назад, как будто внезапно осознал, что не может удержать её против воли. Он смотрел на неё, собирающую вещи, и внутри него разгоралась обида, смешанная с непониманием. Адам чувствовал, как его мир рушится.

– Рэна, всё не так. Ты... – Адам казался потерянным, его слова звучали слабо, словно он не знал, что сказать, чтобы вернуть её.

– Я нравлюсь тебе? Я чудесная? Я милая? Знаю, – перебила его она, внезапно останавливаясь и поворачиваясь к нему лицом. В её взгляде была железная решимость. – Но ты больше не нравишься мне.

Он замер, его руки безвольно опустились. Эти слова ранили его сильнее, чем всё, что он когда-либо слышал.

– Ты это не серьёзно! Ты просто злишься, – попытался возразить он, как будто надеясь, что её гнев скоро пройдёт.

Рэна шагнула к нему, и её голос стал твёрже, словно каждое слово было выстрадано.

– Я думала о нас, о тебе. И знаешь что? Ты – манипулятор, Адам. Видимо ты привык получать всё, чего хочешь. Думаешь можешь делать с моими чувствами всё, что угодно? Да, я всего лишь редактор из маленького городка и куда уж мне до вашего изысканного общества богачей, но я живой человек. Мне тоже бывает больно. С меня хватит!

Адам растерянно смотрел на неё. Он действительно не понимал, что происходит и даже не знал, как реагировать.

– Как ты могла так подумать? Ты так нужна мне.

Он приблизился и быстро прижал её к себе.

Её непоколебимость дрогнула. Она закрыла глаза, но внезапно вновь почувствовала запах женских духов, который вернул её к реальности.

Словно очнувшись ото сна, Рэна резко оттолкнула его. Её глаза сверкали гневом. Она должна спалить этот мост дотла.

– Я только сейчас поняла, что дело не в Виктории. Просто ты не тот…

Адам молчал, он ждал, что еще она скажет.

– Я восхищалась книжным Монтерреем, – продолжила она, её голос стал горьким, – сильным, страстным, храбрым. Но реальный Монтеррей – не тот, кто мне нужен. Реальный Монтеррей – это человек, который застрял в своих страданиях. Ты хочешь, чтобы я вытаскивала тебя из твоего мрака. Но знаешь что? Я не хочу. С чего бы? Я не обязана быть твоим спасением. Я заслуживаю большего, чем вечное нытьё, грубость и эмоциональные качели. Я думала, что ты особенный, но ты такой же, как все. Ты просто пользовался мной и моими чувствами.

Эти слова проникли глубже, чем Адам мог ожидать. Они разорвали его душу на части. Он потерял её.

– Ты мне нужна, – прошептал он.

Рэна покачала головой, её лицо оставалось непроницаемым.

– Ты мне не нужен. Я возвращаюсь в реальный мир, Адам.

Она закрыла чемодан, и, не оглядываясь, прошла мимо него к двери. Монтеррей стоял неподвижно, словно окаменел. Её слова эхом отдавались в его голове. Он знал, что не сможет её остановить.

– Прощай, Адам, – тихо сказала она на пороге. – Спасибо за Нантакет. Я никогда его не забуду.

Её слова, такие спокойные и окончательные, были последним ударом. Она закрыла за собой дверь, оставив его одного в темноте собственного дома, с собственной болью.

***

Аэропорт был шумным и хаотичным: люди сновали туда-сюда с чемоданами, объявления перекрывались общим гулом голосов. Рэна стояла у выхода на посадку, её взгляд был устремлён на табло с рейсами, но мысли блуждали где-то далеко. Внутри всё сжалось от боли и опустошённости, как будто из неё выкачали всю душу, всю кровь, все мечты. Осталась лишь глухая чёрная пустота. Она пыталась держаться, быть спокойной, но напряжение, накопившееся за последние часы, давило на неё. Каждое слово, каждое движение казалось ей усилием.

Внезапно в гуле голосов она услышала своё имя.

– Рэна!

Она оглянулась и увидела Хэйден, которая с решительным выражением лица стремительно приближалась. В её глазах отражалась тревога, смешанная с недоумением. Рэна мгновенно почувствовала себя загнанной в угол.

– Рэна, что происходит? – Хэйден остановилась прямо перед ней, её голос был полон волнения. – Я получила твою просьбу позаботиться о Бэткоте. Что значит «ты улетаешь»? Что случилось?

Рэна сжала губы, пытаясь сохранять самообладание. Она не могла сказать ничего. Если она начнёт говорить, если она попробует хоть что-то объяснить, то её оборонительные стены рухнут, и весь тот ураган эмоций, что бушевал внутри, вырвется наружу.

– Ты просто так хочешь уехать и оставить всё позади?

Рэна кивнула.

– Что произошло? Адам опять облажался в чём-то? – её голос оборвался, она внимательно смотрела на девушку, пытаясь прочесть её состояние. – Девчонка, скажи же хоть что-то. Вы вчера так и не помирились?

Рэна стиснула зубы, не отводя взгляда от табло. Она не могла вымолвить ни слова. Каждая клеточка её тела трещала от напряжения, но она упорно молчала.

– Детка, – Хэйден шагнула ближе, её голос стал тише и мягче. – Мне же не всё равно.

Рэна почувствовала, как глаза наполнились слезами. Её горло сдавило, и, несмотря на все усилия, она не могла больше терпеть. Она сжала кулаки, стараясь удержать себя в руках, но внезапно все её барьеры рухнули. Слёзы хлынули потоком, и она, прикрыв лицо ладонями, разрыдалась в голос.

Хэйден не колебалась. Она мгновенно обняла девушку, крепко прижав её к себе, позволяя выплеснуть всё, что накопилось.

– Всё хорошо, милая, – шептала Хэйден, поглаживая её по волосам. – Просто дай себе время. Поплачь, если нужно. Я отхлестаю этого гада ремнём.

Рэна с трудом пыталась что-то сказать, но вместо слов вырвались всхлипы. Хэйден не отпускала её, мягко покачиваясь с ней на месте, словно с ребёнком.

Когда, наконец, Рэну отпустила буря эмоций, она попыталась успокоиться, но её дыхание всё ещё оставалось прерывистым.

– Моя мама... больна, – наконец прошептала Рэна, с трудом находя силы говорить. – Мне нужно... домой.

Хэйден кивнула, её взгляд был полон понимания.

– Ох, дорогая. Это ужасно. Но я уверена, она поправится. И ты тогда вернёшься, да?

– Нет... Я никогда... не вернусь. Никогда больше... не увижу...

– Тише, тише. Я не знаю, что произошло между тобой и Адамом, но я буду на твоей стороне. И знаешь, что? Я буду писать тебе. Каждый день. От меня ты не сбежишь, – она слегка усмехнулась, стараясь немного разрядить обстановку.

Рэна, несмотря на свою подавленность, не удержалась от слабой улыбки.

– Обещаете? – прошептала она между всхлипами.

Хэйден сжала её руку, глядя ей прямо в глаза.

– Обещаю. И очень жду твоё «Оранжевое лето». С твоей мамой всё будет хорошо, вот увидишь.

Рэна благодарно кивнула, её сердце всё ещё было наполнено болью, но сейчас, рядом с Хэйден, она почувствовала, что ей не нужно нести этот груз в одиночку.

– Спасибо, – сказала она, вновь прильнув к женщине в тихой благодарности.

Пять месяцев спустя

Солнечный свет мягко касался земли. Рэна шла по тропинке к могиле, прищуриваясь из-за ярких лучей. Она двигалась медленно, ощущая, как каждый шаг отдаётся где-то внутри, оставляя за собой невидимый след. Ветер тихо шелестел в кронах деревьев, и лишь приглушённый шорох листвы сопровождал её путь.