— Возможно… периодически я посещаю психиатра, и отклонений не выявлено. Чем старше я становлюсь, тем страшней мне становится. Я не хочу такой жизни как у неё. Лучше лишиться жизни, чем жить в запертых стенах и пить горсти таблеток, и не понимать того, что ты сходишь с ума.

— Пожалуйста, не говори так. Всегда нужно бороться. — вложив всю уверенность в голос, на которую она была способна в эту минуту она пыталась переубедить его, но Клим был непреклонен.

— Ты не видела этих людей… запертых там. Ничего ужасней я не встречал в своей жизни.

— Но если принимать препараты, можно жить обычной жизнью.

— Можно… Но одно понимание того, что я болен, и из-за этого я могу причинить вред близким или кому-то ещё — пугает меня. Я не хотел бы обременять этим родных. Я не хочу возлагать на отца заботу обо мне. Потому что сам через это прошел, и знаю как это тяжело.

— Ты не болен. Ясно?! Не нужно рассуждать о том, что возможно, никогда не произойдет. — она с силой сжала его плечо, а затем потянула на себя. Они переместились на середину кровати, и Клим свернувшись калачиком уложил голову ей на колени.

— Я надеюсь на худшее, чтобы когда это случится — быть готовым.

— Клим, ты накручиваешь себя. Не стоит этого делать, потому что ты не сможешь спокойно жить. Это изматывает…

— Поэтому я и поступаю так как хочу, а не так как надо. Ни в чем себе не отказываю. Пытаюсь радоваться каждому моменту.

— Но иногда это выходит за границы норм. — подметила Элеонора запустив пальцы в его волосы.

— Возможно… но тогда бы мы не познакомились. — она уловила его улыбку, и её губы сразу же растянулись в ответной улыбке. — Знаешь, я кажется, полюбил тебя… и мне это так нравится. Я кайфую от этого чувства. Оно придает мне сил. — в пол голоса проговорил он, а затем накрыл её колено холодной ладонью.

Элеонора замерла, а затем непроизвольно сильней сжала его волосы.

— Клим… — растерянно начала она, но парень перебил её.

— Не надо. Даже если ты не испытываешь того же — ничего страшного. Я понимаю… я просто хотел, чтобы ты знала о том, что всё стало намного серьезней. Я хотел бы остаться с тобой…

Глаза девушки снова налились слезами, и это были слезы как счастья, так и горести. Она прекрасно понимала свои чувства к этому парню, и они ни чуть не отставали от его. Ему каким-то невероятным способом удалось заполнить её пустоту. Удалось вновь заставить её сердце биться сильней. Кто бы мог подумать, что именно он напомнит ей о том, что такое любовь… этот взбалмошный, колкий парень, который рядом с ней становился нежнее пера. Она была благодарна ему за то, что он смог воскресить в ней то, что она давно похоронила. Но её дальнейшие шаги расходись с его. И как бы больно не было признать это — если он окажется не готов, — их пути разойдутся. Невзирая на их притяжение друг к другу, любовь… она чувствовала его любовь, ощущала её через ласковые прикосновениях, видела в темных глазах, взгляд которых пробирался в самое сердце. И открывшись ей, доверившись этой ночью, она это окончательно осознала. И она это горячо ценила. На удивление, ей не было страшно. Она была уверенна, что рассудок Клима не пошатнется. И он до самых своих последних дней останется собой.

Но оставался главный вопрос: сможет ли он полюбить и принять как дочь, маленькую девочку, которая отчаянно ждет своих родителей? С которой, даже, не встречаясь, она уже смогла полюбить. Она полагала, что на данном этапе жизни ему это совсем ненужно. Возможно, она ошибалась. Но так или иначе, говорить об этом сейчас ей не хотелось, ибо на сегодня было предостаточно горести.

— Я тоже… я тоже люблю тебя, Клим. — прошептала она с силой зажмурившись, надеясь, что он сможет принять её выбор и поддержать. Ибо шанс всё закончить она ему предоставила несколько часов назад. Он им не воспользовался. А значит, и она не станет терзать себя муками. Она бросится в омут — не раздумывая, только лишь надеясь на то, что он её поймает.

— Отдыхай… — на выдохе произнесла Элеонора на ухо спящему Климу, а затем аккуратно выскользнув из его рук встала с постели. Девушка подошла к столу, и украдкой взглянув на умиротворенное лицо парня, — погасила настольную лампу. Комната сразу же погрузилась в темноту. Тихо прикрыв за собой дверь, она вышла в коридор, а затем направилась в столовую, где ещё недавно они отмечали начало нового года. Не спеша ступая по деревянному полу она прислушивалась, чтобы понять сидят ли ребята, или уже разошлись по своим номерам. Но в гостинице стояла звенящая тишина: ни голосов, ни музыки. Лишь спустившись в столовую, до Элеоноры донесся звук звона посуды. А через мгновение она увидела Артёма — собирающего тарелки со стола. Брат с перекинутым через плечо полотенцем аккуратно укладывал тарелки в стопку. Услышав шаги Элеоноры он замер, и повернул к ней голову:

— Не думал, что увижу тебя сегодня. — улыбнулся он. Элеонора растянула дрожащие губы в кривой улыбке, и её глаза наполнились слезами. Из-за чего по её щекам принялись скатываться слезы она до конца не понимала. Может, из-за откровений Клима, которые потрясли её. Она старалась быть сильной, ради него. А теперь, увидев родного человека, вся грусть накатившая на неё желала вырваться. И плечо брата способно было вытерпеть её момент слабости. Артём резко выпрямился, и с волнением на неё взглянул. Элеонора всхлипнула продолжая стоять на месте. Артём стянул с плеча полотенце и бросив тарелки с громким звоном, быстрым шагом подошел к сестре.

— Боже, что случилось? — мужчина взял её за плечи, а затем притянул к себе. Элеонора накрыла ладонями его спину, а голову уложила на его грудь.

— Не знаю… — она покачала головой. — В последнее время я стала жутко эмоциональной.

Артём протяженно выдохнул испытав облегчение от того, что ничего глобального не произошло. А затем с улыбкой на лице тихо проговорил:

— Думаю — это всё любовь. Сколько бы счастья нам не приносило это чувство, оно делает нас тряпками. — он пожал плечами, а Элеонора горестно улыбнулась. — Вы поругались? — серьезней спросил он и, взяв её за плечи немного отодвинул от себя, чтобы видеть её глаза.

— Нет… точнее, был непростой момент… Но потом мы поговорили, и вроде бы всё решили. — Элеонора медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Через минуту дыхательных упражнений, она смогла четко произнести. — Сегодня он был честен со мной. Я узнала его с другой стороны, и это шокировало меня. Я не знала, что он такой… такой…

— Порядочный? — предположил Артём.

— И это тоже. Я не знала на сколько он может быть мягким, добрым, но и при этом уверенным в себе. Черт, он хороший парень… — будто с сожалением проговорила она, от чего брат нахмурился.

— Ты так говоришь, словно это плохо.

— Нет, нет. Конечно, это прекрасно. Но наши отношения зашли так далеко, и всё это прекратить было бы намного легче, если бы он продолжал казаться мне не серьезным, ветреным парнем.

— Подожди, подожди. Я не понял, зачем всё прекращать? — Артём убрал руки с её плеч и, с непониманием уставился. Элеонора устало качнула головой, а затем отодвинула стул и сев на него — её глаза вновь заблестели.

— Совсем скоро я заберу девочку домой…

— Кажется, я понял. — не дал договорить ей Артём. — Ты считаешь, что он не готов. И узнав о том, что ты в процессе удочерения — он сразу же кинет тебя. — прочитал её мысли брат, и тоже сел на стул рядом с ней. Элеонора взглянула в ярко-зеленые глаза брата, благодаря судьбу за то, что у неё есть такой человек, как он. Который понимает её с полуслова. Девушка кивнула, и перевела взгляд на стол, на котором творился настоящий бардак. Себя она так же ощущала, — всё перемешалось, и этот кавардак в душе она не могла привести в порядок.

— Когда ты собираешься поговорить с ним?

— Не знаю… — задумчиво отозвалась она. — Как мне это ему преподнести? Как? Сказать: раз ты любишь меня, то и будь добр полюби совершенно чужую девочку? Прими как родную дочь, иначе всё будет кончено? — она изогнула брови в негодовании и посмотрела на брата.