— А ты не сможешь? — он вопросительно на неё посмотрел и подошел ближе.

— Не смогу. — она с сожалением посмотрела на него. — Я не могу иметь детей.

Клим пересек оставшееся расстояние разделяющее их, и его реакция просто на просто шокировала её: он дотронулся до её щеки и, нежно погладил её:

— Почему?

— Мне вырезали матку пару лет назад. — выпалила она не сводя с него глаз.

— Почему ты раньше не сказала? — спокойно спросил он не убирая рук от её лица.

— Не считала нужным. Ведь, ничего серьезного между нами не было. Но сегодня, увидев, как ты общался с Эллиной, я поняла, что отнимаю твоё время. Это эгоистично…

— Я смогу с этим смириться. — уверено произнес он, окончательно обескуражив её.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! Боже… парень, очнись! — прокричала она и скинула его руки со своего лица. — Ты сейчас так говоришь, но пройдет пять лет и ты захочешь детей, поверь, я знаю, о чем говорю. Потом пройдет ещё пять — ты станешь взрослым мужчиной в самом расцвете сил, а моё лицо покроется морщинами. Ты будешь смотреть на меня пытаясь скрыть сожаление и ненависть! Потому что только тогда ты поймешь, какую ошибку совершил! — её слова вперемешку с криком причиняли ему боль, и ему хотелось просто на просто заткнуть её. — Зачем тебе изувеченная, поломанная женщина? — уже тише спросила она.

— Да где ты тут видишь поломанную женщину? А?! — он раскинул руки и гневно просмотрел на неё. — Я здесь такой не вижу! Я вижу перед собой красивую, шикарную девушку, в которую, я черт побери, влюбился! И мне плевать на всё, ясно?! Не будет детей? Ладно! Я не особо к этому стремился. — Элеонора впервые слышала его крик, и в этих стенах он звучал ещё жестче — неприятно отдаваясь в её груди. Он резко замолчал, чтобы перевести дыхание и, сделал несколько шагов назад.

— Слушай, ты не одна с проблемами, ясно? — уже спокойней продолжил он. — У меня мать больная шизой, которая чуть не прикончила меня собственными руками, когда мне было десять лет. И ничего, живу как-то… — он пожал плечами, а затем криво улыбнулся. Элеонора не мигая смотрела на него — переваривая услышанные слова. Всё, что она испытывала — это шок.

— Господи… — прошептала она и с болью в глазах посмотрела на него. — Мне очень жаль…

— Да, мне тоже. — парень засунул руки в карманы брюк и снова подошел ближе. — У каждого из нас свои проблемы, страхи… и если бежать от них — они обязательно догонят. Эль, не нужно бояться. — он приподнял уголки рта. Девушка не соглашаясь покачала головой.

— Я не хочу ломать твою жизнь. — тихо произнесла она.

— Всё, ты меня достала! — воскликнул он и, резким движением заключил её в кольцо своих рук. Девушка завизжала, а Клим приподняв её над полом — с разбегу прыгнул вместе с ней в бассейн — испортив спокойствие нежной глади, сменившимся мощным всплеском.

Через мгновение они вынырнули и, переводя дыхание уставились на друг друга.

— Ты сумасшедший? — спросила девушка тяжело дыша и убирая с лица мокрые волосы. Клим всё ещё удерживая её, рассмеялся:

— Да. Я же говорил. Это семейное. — в его глазах стояла боль, а на лице играла широкая улыбка. Ей было невыносимо видеть его печаль, над которой он пытался смеяться. Шмыгнув носом, Элеонора поняла, что она сделала всё, что могла, чтобы дать ему шанс уйти пока не поздно. Покачав головой, она стукнула его по плечу, а затем прижалась своими губами к его губам. У неё появилось множество вопросом к нему, и достаточно серьезных. Но она задаст их позже.

— Расскажи, как так случилось? — осторожно спросила Элеонора. Клим отбросил в сторону полотенце, которым только что вытирал мокрые волосы и глубоко вздохнул.

— Я много чего не помню… и наверное, это к лучшему. Помню, что однажды, мама стала себя очень странно вести. — он повернул к ней голову, и в тусклом свете настольной лампы, на его хмурое лицо падали тени — придавая еще больше мрачности. Её сердце болезненно сжалось от того, насколько ему было больно говорить о том времени, но ей было необходимо знать. Так как и Клим понимал, что пришла пора открыться.

— Она могла спокойно сидеть и играть со мной или помогать делать уроки, как внезапно, её взгляд менялся: и всегда по-разному. Она могла зло на меня смотреть несколько минут, или наоборот, смотреть с леденящей безжизненностью. Бывало, она могла просидеть на одном месте совершенно не двигаясь, почти весь день. В силу возраста я не понимал, что с ней. Я думал, она так играет со мной… отцу я не говорил, потому что считал её поведение нормальным. И, как на зло, эпизоды происходили, в то время, когда его не было дома. — Клим тяжело сглотнул и опустил голову. Элеонора сидящая на другом конце кровати, сразу же приблизилась и взяла его за ладонь. Парень сжал её пальцы и продолжил. — Но со временем и отец начал замечать за ней странности. Но так как он только раскручивал свой бизнес, ему было не до нас. Он мог не приходить домой по несколько дней, уверено думая, что дома всё в порядке. Но маме становилось хуже. Её эпизоды прогрессировали, и приобретали другой характер. Она считала, что её кто-то проследует, становилась замкнутой, бывало приходя со школы я заставал её лежащей под кроватью. Она от кого-то пряталась… и тогда уже став на год старше, я понял, что что-то не так. Я рассказал отцу, и он свозил её в больницу. Она не помнила тех моментов помутнения, и искренне считала, что с ней всё в порядке. После посещения врача был поставлен диагноз — параноидальная шизофрения. Ей прописали нейролептики, но она думала, что отец специально это делает… что он в сговоре с врачами. Мама не хотела пить лекарства: выбрасывала их, прятала, когда он не видел. Отец боролся с ней около года, но она стояла на своём, а болезнь прогрессировала. Оставлять меня с ней наедине — отцу было тревожно, и он нанял для неё сиделку на какое-то время. Потому как он не мог решиться отдать её на принудительное лечение. Но это не помешало ей однажды, ночью — пробраться в мою комнату, пока сиделка задремала… Я проснулся от сильной боли в шее, и нехватки воздуха. Открыв глаза, я увидел её руки на своей шее. Её безумный, жуткий взгляд…

— Боже… — произнесла Элеонора одними губами, вытирая слезы с щёк.

— Меня спасла железная фигурка какого-то футболиста, которая стояла на моей тумбочке. Не знаю, как мне удалось, но я в панике схватил её, и наотмашь ударил, она ослабила хватку, и этого момента мне хватило, чтобы вырваться и позвать на помощь. Помню, как отец вез меня в больницу и плакал, а я не понимал, почему мама чуть не убила меня. Он говорил и говорил о том, что маме плохо, и поэтому она так изменилась, что это всё из-за болезни, и она всё равно любит меня. Но я этого не понимал… Почему она это сделала, так и неясно… психиатр говорил, что причины могут быть разными. Возможно, она восприняла меня как какого-то врага, от которого постоянно пряталась. Но и это странно, потому что шизофреники скорей навредят себе, чем другим… С тех пор она находится в специальной лечебнице, где контролируют каждый её шаг. Под препаратами она вполне адекватна. Но всё же, не такая как раньше. Из-за того, что она не стала принимать лечение сразу, это привело к своим последствиям.

— Клим… — всхлипнула Элеонора и, обхватив его голову руками прижала к своей груди. — Мне так жаль…

— Я очень боюсь… — разрезал тишину его хриплый голос.

— Чего? — не дыша спросила она.

— Что это может произойти и со мной. Я боюсь сойти с ума. Это передается по наследству.

— В каком возрасте это обычно происходит? — не своим голосом спросила она, испытывая леденящий ужас, но стараясь его максимально скрыть. Так как сейчас она должна оставаться сильной, и не поддаться истерики. Чтобы поддержать его в этот болезненный момент.

— Есть несколько форм шизофрении. И все они появляются в разном возрасте, даже в подростковом. Маме было двадцать восемь.

— Я уверена, что если бы с тобой было что-то не так, ты бы уже понял… и окружающие.