— Мне было очень хорошо… — тяжело дыша, тихо произнес он на ухо Элеоноре. Девушка всё ещё держащаяся за его плечи — резко их сжала, а затем убрала руки. Клим поддел пальцем её подбородок заставив посмотреть на себя. Он был уверен, что его встретит мягкий и немного одурманенный взгляд, но видимо, её наваждение прошло быстрее чем он предполагал, и он снова встретился с тотальным холодом в таком теплом оттенке глаз.

— Что с тобой? — спросил он вглядываясь в её глаза. Элеонора убрала его руку со своего лица, а затем уперлась ладонями в грудь парня, давай понять, что ему следует отойти.

Ей было тошно видеть его со спущенными штанами, с расстегнутой рубашкой, из-за которой виднелся подкаченный пресс, его взъерошенные черные как смоль волосы, в которые ей так нравилось зарываться пальцами, себя с поднятым практически до груди платьем — сидящей так раскованно на столе. Она не узнавала себя. То, что происходило сейчас, не могло быть с ней. Ибо она никогда не позволяла себе такого. Тем более с таким человеком, как Клим. Они знакомы чуть больше недели, с первой встречи их общение не задалось, и она практически ненавидела его. И самое главное: он сотрудник. Это была вопиющая ошибка, которую она вряд ли сможет простить себе, и забыть… пелена поглощающей страсти рассеялась так же быстро, как и появилась — обволакивая её густым туманом притупив все принципы, когда он поцеловал её. И теперь, видеть как он с неприкрытым переживанием наблюдает за ней, ей было чертовски невыносимо. Хотелось тут же прогнать его, сказать, чтобы больше никогда не попадался ей на глаза и сбежать домой. Ибо она не представляла, как она может здесь остаться после того, что случилось.

— Сейчас ты скажешь, чтобы я забыл об этом и этого больше не повторится. — проговорил он с ухмылкой, словно прочтя её мысли.

— Совершенно верно. — прохладно ответила она встав на ноги и, принявшись поправлять платье. Клим натянул штаны, а затем застегнув ширинку с прищуром посмотрел на неё:

— Почему? Если это было чертовски круто. Это могло бы происходить намного чаще…

— Замолчи, — перебила она его выставив руку вперед, — этого больше никогда не будет. Не знаю, чем я только думала… это огромная ошибка, которая подпортит наши жизни. — она это тараторила скорей сама себе, чем ему. Клим схватил её за ладонь и рывком притянул к себе:

— Успокойся. Всё нормально. Ничего страшного не произошло, наоборот… — он приподнял уголки рта гипнотизируя своими темными глазами. Элеонора застыв в его крепких объятиях не моргая, смотрела на него и не могла поверить в то, что сейчас перед ней стоит именно тот человек, которому унизить и оскорбить кого-то проще простого. Сейчас он смотрел на неё с толикой переживания и одновременно с заботой. Это привело её в замешательство, и она не знала как вести себя, и что делать дальше. Своим поведением, своим взглядом: он просто на просто нехило пошатнул все её устои и ориентиры. Кто перед ней? Милый парень с добрым сердцем, который по каким-то причинам, всё это маскирует за высокомерием и злобой? Или изощренный манипулятор достигающий своей цели любыми способами, готовый сыграть любую роль? Одни вопросы. Но нужны ли ей ответы?

— Клим, тебе лучше отпустить меня и уйти. Мне всё это не нужно, как и тебе. Мы поступили очень глупо. Давай обо всём забудем. — в последнем предложение парень уловил в её голосе практически мольбу. Нахмурив брови он оторвался от неё и с непониманием взглянул в её глаза:

— Я не понимаю тебя. Когда два человека нравятся друг другу, и между ними… — он не успел договорить, потому как Элеонора громко выкрикнула перебив его:

— Что? Нравятся?! Боже… — она прикрыла глаза ладонью и устало покачала головой. — Клим, ты мне не нравишься. Я буквально презираю тебя. Между нами огромная пропасть, которая никогда не станет меньше. Это всё нам не нужно. Давай жить каждый своей жизнью и не вспоминать об этом. — не думая, из её рта вылетали слова, о которых она возможно, позже пожалеет, но в данный момент ей хотелось четко обозначить свою позицию. И это у неё отлично получилось, ибо парень изменился в лице: теперь он снова напомнил ей хищную птицу желающую вцепиться в неё и разорвать на куски. Черные глаза в злом прищуре следили за каждым её действием, а ухмылка скорей походила на оскал.

— Тогда, какого черта ты раздвинула передо мной ноги, если ты презираешь меня? А? — он одним шагом преодолел расстояние между ними и испытывающие уставился на неё. — Давай, ответь.

Элеонора тяжело задышала от зарождающейся в ней злости. Как он смеет так говорить с ней? Каким же этот человек может быть грубым, и беспородным! Минуту назад он буквально растапливал её сердце своим взглядом, и она боялась не устоять перед ним, теперь же она кипела от ярости из-за его слов. Хотя, от него не следовало ожидать иного. Она ощутила себя последней дурой из-за того, что на долю секунды изменила своё мнение об этом человеке, подумав, что он способен быть тактичным, и сопереживающим. О, как же она ошиблась!

— Уходи. — процедила она сквозь зубы. Парень кивнул и одарил её надменным взглядом, от которого ей захотелось спрятаться, заслониться чем-то.

— Без проблем. — бросил он и направился к двери. Элеонора вздрогнула, когда за ним с грохотом захлопнулась дверь, но через несколько минут пришло заветное расслабление, когда его тяжелая энергетика рассеялась. Девушка обошла стол и уселась в кресло. В уголках глаз стала скапливаться влага и, тяжело вздохнув она уронила голову в ладони, всё ещё ощущая на себе его запах. Впервые в жизни ей хотелось перемотать время назад: на десять дней, и не дать себе возможности быть знакомой с этим человеком.

***

Климент нервно натирал бокалы не обращая внимания: на тяжелые басы, отдававшиеся во всём теле, на боль в руке, которую он полноценно задействовал. Он смотрел в зал но никого не замечал. Ему было плевать, что за стойкой стояла какая-то девушка и уже достаточно долго пыталась докричаться до него, он даже не удостоил её взглядом. Протирая бокалы по сотому кругу — практически до дыр, он отдавал себе отчет в том, что он впервые испытывает странную боль во всём теле, непривычную горечь где-то в груди и это тошное ощущение не проходит! Он понимал, что послужило этому причиной, точнее кто, но он не мог понять когда, это черт возьми, прекратится. Да, она ему причинила боль, но прошло несколько часов и ему должно было полегчать и, даже, он мог забыть об этом — как бывало у него порой. Но сейчас это ощущение не то что не проходило — оно усиливалось, и он еле себя сдерживал чтобы не ворваться в её кабинет, и как следует встряхнуть, чтобы избавить её от противной гордости и высокомерия. Негодование от того, что его тянуло к ней, что ему чертовски хотелось, чтобы то что между ними произошло несколько часов назад — повторилось не раз, его раздражало. Собственные идиотские желания, мысли: заставляли кипеть кровь в венах, превращая её в опасную, обжигающую жидкость — причиняя ещё больше боли.

— Клим, ты вообще слышишь меня? — его хлопнул по плечу возмущенный Денис. Парень повернулся и рассеянно на него взглянул, не понимая причины такого тона.

— Что? — переспросил он. Денис вздохнул скрещивая руки на груди.

— Девушка уже несколько минут пытается сделать заказ, а ты игнорируешь её. Мне еле удалось уладить конфликт.

— Я не заметил. — он пожал плечами и поставил бокал на стойку, который сверкал ярче драгоценного камня.

— Не знаю, что с тобой. Но будь добр: оставь свои проблемы за дверьми клуба и работай. — проговорил Денис. Клим про себя фыркнул. Легко тому сказать, его то проблема сидит в стенах этого клуба.

— Я понял. — кивнул Клим, понимая, что пора прекратить выедать себе мозг и переключиться.

— Отлично, девушка заказала мохито. Сделаешь?

— Постараюсь. — ответил Клим взглянув на свою перебинтованную ладонь, которая причиняла не меньше боли.

Клим благополучно приготовил напиток и вручил его девушке, та недовольно посмотрев на него, схватила бокал и прошла к своему столику. Парень вздохнул и принялся наводить порядок, когда услышал мужской голос: