Несмотря на отсутствие старых друзей, Тельвин не страдал от отсутствия компании или недостатка советов. Карендэн стала его другом и советником с того самого момента, как она присоединилась к их команде. Казалось, что она делала для своего друга все, в чем он нуждался. Она отдавала свою любовь и преданность полностью и без колебаний, как если бы она не хотела для себя лучшего друга. Иногда он поражался этому, вспоминая, что она была из породы драконов, расы, имевшей репутацию жестокой и высокомерной. А если к этому добавить, что он был Повелитель Драконов, самый страшный и ненавидимый враг, которого ее народ когда-либо знал, это делало их дружбу совершенно неправдоподобным явлением.

Тельвин не винил Карендэн за то, что она не предупредила его пораньше о состоянии дел между драконами и Альфатианами. Ее назначили ему в товарищи, как старшую жрицу Великого, именно таким образом она служила своей расе. Политически ее отношения с Тельвином были намного больше, чем обыкновенное посольство. Она была не только посредником между Повелителем Драконов и Великим Парламентом Драконов, ее главная задача состояла в том, чтобы успокаивать страхи ее народа по поводу Повелителя. При этом она была вынуждена хранить свои секреты, и Тельвин никогда не ожидал — и не хотел — чтобы она предала собственное племя. На самом деле он подозревал, что она и так часто выходила за разрешенные ей драконами границы того, что можно, а чего нельзя говорить ему.

Вскоре после того, как они вернулись с юга, повар приготовил обед, включающий бедро оленя, купленное на рынке. Как и все драконы, Карендэн предпочитала лосей. Но так как после их возвращения у нее не было времени на охоту, пришлось удовлетвориться оленем, а не своей любимой едой. Собственный обед Тельвина принесли на стол, находившийся в логове Карендэн, но предназначенный только для него, пока леди-дракон полулежала в кровати на огромных кожаных подушках.

— Похоже, что твой визит в Тиатис очень обеспокоил тебя, но ты все еще не рассказал мне, что ты там узнал, — заметила Катендэн после нескольких минут усиленной работы челюстями.

— Это очень похоже на то, чего ты ожидала, — ответил Тельвин. — Капитан Дариус случайно оказался свидетелем атаки отряда драконов на флот Альфатианских военных кораблей. Похоже, что они обыскали корабли, прежде, чем потопить их. Дариус допросил нескольких спасшихся, которые сказали, что драконы уже какое-то время тревожат большие поселения Альфатиан на севере, хотя сами они понятия не имеют, что они такого сделали против драконов.

— Я тоже не знаю, что именно послужило причиной этих событий, — сказала Карендэн. — Но я знаю политическую ситуацию там, так что я сумела угадать природу неприятностей, когда мы впервые получили вызов из Тиатиса.

— Тебе нет нужды оправдываться передо мной, — взволнованно сказал Тельвин. — Я прекрасно знаю, что ты часто оказываешься в тяжелом положении из-за конфликта между твоим долгом передо мной, перед Великим и перед твоим собственным народом. Я всегда благожелательно отношусь к драконам, и ты, конечно, можешь хранить твои секреты, я никогда не потребую от тебя, чтобы ты предала доверие твоего народа, и не имеет значения, в насколько отчаянной ситуации мы находимся.

— О, я высоко ценю это, — уверила она его. — Но если говорить начистоту, я скорее недовольна тем, что парламент не доверяет мне, зная насколько переменчива и непостоянна может быть ситуация. Даже если они правы, вряд ли драконы могут ожидать, что война закончится для них без тяжелых и, может быть, ужасных последствий. И если они хотят, чтобы я защищала их от гнева Повелителя Драконов, они должны держать меня в курсе происходящих событий.

— Я сказал Императору Корнелиусу, что верю в то, что драконов спровоцировали, их втянули в эту войну, — продолжал Тельвин. — Учитывая, что во всем мире не любят Альфатиан, он хотел бы считать, что Альфатиане получают именно то, что они заслужили. Я сказал ему, что склонен остаться в стороне и дать драконам самим разрешить свои противоречия с Альфатианами, при условии, что их мщение не выйдет за границы разумного и война не распространится на другие страны.

— Возможно это самое лучшее решение, — согласилась Карендэн. — Я думаю, что Мартэн разрешит проблему быстро и справедливо.

Тельвин кивнул. — Я уверен, что драконы не захотят продолжать сражаться дольше, чем необходимо. Я прекрасно понимаю, что они не хотят никаких контактов с внешним миром, но если делают это, то только для того, чтобы защитить свои секреты. И тем не менее я очень опасаюсь, что другие научатся действовать так, чтобы натравить драконов на своих врагов. Я чувствую, что должен послать тебя поговорить с твоим братом. Ты расскажешь ему все, о чем мы с тобой говорили. Я не ожидаю, что он выдаст мне какие-то страшные тайны, но мне нужны его слова о намерениях драконов, чтобы я смог сопоставить его официальное заявление с условиями договора. Объясни ему, что я делаю это ради самих драконов, чтобы защитить их от возможно незаслуженного возмездия.

— Это справедливо.

— Наедине ты должна напомнить ему, драконы и так нарушили договор, начав войну не посоветовавшись со мной, — добавил Тельвин. — Я не ожидаю, что Мартэна сможет ответить на это обвинение. Но я хочу напомнить ему о его собственной мудрости, о том, что необходимо избежать взаимного недопонимания. Если у драконов есть справедливые жалобы на любую страну, я сам займусь этим делом в терминах нашего договора, и я по-прежнему желаю сделать что-нибудь для них.

Во взгляде Карендэн читалось сильное сомнение. — Не думаю, что драконы готовы полностью посвятить тебя в курс дела, полностью поверить тебе.

— Нет, я и не ожидаю этого, — согласился Тельвин. — Я просто хочу, чтобы они поняли, что я поддержу их даже в том случае, если они не правы. Мне нужно завоевать их доверие, нужно, чтобы между мной и драконами не было недопонимания, и поэтому, в данном случае, я думаю, что самое лучшее не вмешиваться в их дела.

— Я полечу завтра утром, — сказала она, встряхнув головой, когда он собирался запротестовать. — Я отдохну попозже, дело слишком срочное.

— Даже более срочное, чем ты, быть может, думешь, — сказал он. — Джерридан, похоже, в состоянии создать союз против Альфатии. Корнелиус, видя проблемы Альфатиан с драконами, немедленно задумался о том, что они таким образом будут почти беззащитны от прямого вторжения. Если все это случится, самое лучшее, о чем мы с Мартэном можем договориться, чтобы в этом союзе — и в этом вторжении — драконы не участвовали. Пока тебя не будет, я собираюсь заставить Джерридана понять и принять мою позицию в этом деле.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Карендэн, вопросительно вздергивая голову.

— У меня был разговор по душам с Императором Корнелиусом, без свидетелей, — объяснил он. — Если суммировать, получится следующее: Я всегда предполагал, что желание Короля Джерридана воевать с Альфатианами почти наверняка не получит поддержку у других государств, и все мои усилия в этом деле были напрасной тратой времени. Но теперь мне сказали, что Тиатис поддержит эти усилия. Более того, Корнелиус сказал мне, что он и я, вместе, можем собрать необходимые силы для вторжения, если попросим другие страны о поддержке.

— Правитель любой страны отнесется к просьбе Повелителя Дракона с большим уважением, — сказала она.

— И с большим страхом, — добавил Тельвин. — Я раз и навсегда решил для себя, что Джерридан никогда не сможет использовать меня таким способом, как общаясь со своим собственным народом, так и с королями других стран. Однако, я никогда не думал о том, что это влечет за собой страшную угрозу; не думал, что другие могут задуматься о том, что будет с их государствами, если я лишу их своего покровительста, перестану защищать от диких и буйных драконов любую страну, которая не посчитается с мнением Короля Хайланда. Такой подход к этому делу совершенно меня не устраивает. Будет ли война с Альфатией справедлива или нет, я совершенно точно не осмелюсь ввязаться в нее. И даже речи нет о том, чтобы просить Нацию Драконов поддержать ее.