-Последнее условие, мэтр, перед тем как мы пожмем друг другу руки…

Я привстал.

Мечи телохранителей оголились. Быстро. Быстрее, чем то могли провернуть Гофман или Чарльз. Эти рыцари были какие-то другие и сила от них сходила почти такая же, как от голема. Нисса оставалась спокойной и могло показаться, что полностью поглащена видом красного вина в её кубке.

А ведь все что я хотел, это протянуть руку Вайгену.

-Нисса пойдёт со мной. Я ей обещал это, а слово я держу.

Тишина. Было видно, что в голове лорда вертятся те же мысли, что и у меня в свое время. Сомнения, нужна ли она этой акции. Слишком высокая, слишком приметная, при том знаменитая и неясно, что можно от нее ожидать.

-Я соглашусь только по той причине, что вы этого требуете, - нехотя выдал Вайген и без особого энтузиазма пожал руку. – С ней сложно будет вести себя скрытно. Надеюсь, вы это понимаете. Но я удостоверился, что вы разумный человек, Влад, и сможете справиться с трудностями, которые предполагают ваше совместное путешествие. Административные вопросы я решу. Многие тюрьмы подобного направления как ваша уже лишились своих стражей. Последнее столетие они все чаще выходят из строя. Иногда это оборачивается резней… големы старого производства нестабильны. Вы ведь это понимаете?

Мне и оставалось только кивнуть.

-В остальном… я подумаю, как сделать наше соглашение чуть более долговечным и пришлю вам связного, непосредственно в Кеймор. На этом считаю, нашу аудиенцию законченной и прошу удалиться из поместья. Мои люди выйдут караваном этим утром. Присоеденитесь к ним и покажите это, - Вайген снял с уха серебряную сережку: дракон, закрученный в S-образную форму и сияющим янтарем в глазнице.

-Благодарю, лорд Вайген, - кивнул я и перенял украшения.

-Всего вам наилучшего, Влад. Все инструкции получите в Кейморе, или на одной из почтовых станций, на которых придется остановиться.

Лорд уже покидал обеденную залу, когда в неё ворвался Пайк и Дейра.

-Он хочет сбежать! Схватите его! – крикнула капитан рыцарей, но реакции не последовало. – Лорд Вайген! Пайк информировал нас о возможном побеге заключенного. Он хотел вас убить!

-Я знаю, - пожал плечами Вайген. – Отпустите его и не делайте необдуманных поступков, капитан. Доброй ночи.

Видели бы вы их выражение лиц… Пайк, Пайк, Пайк. Не ожидал, что мусорнешься. Любовь толкает на идиотские поступки. Особенно идиотов. Особенно, влюбленных идиотов, которые бояться потерять то меньшее, что имеют от своей любви, но не готовы дать больше, чем та заслуживает.

Честно признаться, я до конца не верил, что меня так просто отпустят за пределы Норвиля. Слишком привык к сложностям. Но это действительно было так. Вспоминая то морозное, дождливое утро, в которое я вручал серебряную серьгу главе торгового каравана, мне кажется, что погода сложилась удачно. Все люди прятались от накрапывающего дождя под промасленными плащами; конюшие мальчишки не любопытствовали кто я такой и зачем здесь; охотничьи псы не принюхивались и вовсе держались особняком, выпрашивая каждый у своего хозяина по вкусняшке.

Меня все устраивало, ровно, как и Ниссу, открывшую для себя нечто большее, чем мирок замкнутый на одной лишь комнате. По моей легенде, которую в будущем мне приходилось распускать в виде слухов, она была горянкой с Громовых Утесов. Рассказывал, мол, климат у них там жесткий, (если верить слухам) и выживают там только такие как она: высокие, сильные, широкоплечие и грудастые. Последнее конечно не упоминал, но теперь, держась в седле или сидя на облучке, так или иначе, заглядывался на её формы. Нет, я все ещё считал, что это не тот эталон, которому я следовал всю свою сознательную жизнь… жизни, но красоту противоположного пола делает не внешность, а твое отношение к этой внешности. Нисса подкупала характером: открытая, беззлобная, интересующаяся мелочами и, что немало важно, она умела слушать. Даже не так, она хотела слушать. Всегда приятно быть центром чьего-то внимания, даже если понимаешь, что стал центром внимания бездумной машины, собирающих базу данных для своего обновления.

Куда хуже приходилось Пайку.

Я сторонился его и, как по мне, это было заслуженно. В процессе нашего путешествия отвечал ему сухо и холодно, демонстративно игнорировал или зыркал так, что тот замолкал. Злиться на него по-настоящему у меня не получалось. Когда способен понять, как и для чего человек сделал подлость, чем руководствовался, это отбивает всякое удовольствие от праведного гнева. Он хотел сохранить Ниссу. Ради того, чтобы оставить все как было, он сдал наши планы Дейре, а когда не вышло, банально расплакался.

Мне только и оставалось смотреть на эти крокодильи слёзы. Даже идиотом назвать его было жалко. Все что мне было отведено для него сделать, это предложение, которое могло превратить его… не в мужчину. Не люблю штампы. Предложение, способное превратить его в человека, который не боится сражаться за свои желание. Ну, или боится до чертиков, но переступает через этот страх.

-Завтра утром мы уедем, - шепнул я на ухо дергающемуся в истерике стражнику. – Утренний караван. Выход с восточной части. Если надумаешь прийти, помни, я тебя не простил. Ты поступил убого, как мог поступить законченный эгоист и трус. Но Нисса… она ничего не поняла. Возможно, её сердце будет шире моего.

Кажется, он пытался ухватить меня за штанину, что-то молил и извинялся, но мысли мои были уже не о нем.Такие люди представляют интерес до того момента, пока полезны. Он свое изжил. Но если будет достаточно усердно развиваться, чтобы искупить свою вину, возможно у него появится свое место среди моих пешек.

И он явился. Угрюмый, с краснющими глазами, старым доспехом и ржавым шлемом подвязанным на бантик. Больше он не плакал, но когда видел, как я что-то рассказываю Ниссе, или на то, как мы вместе смеёмся над какой-то из моих острот, вид его становился диким. Мне было интересно, как долго он будет это терпеть.

Но он был из тех, кто уходит в состояние глухой меланхолии, когда видит, что слишком сильно отстает. Когда следовало бы набрать скорости, он просто поддавался усталости и останавливался.

Зря. Но что-то в нём давало мне надежду, что это лечится. Один тот факт, что он стерпел ссору со своей матушкой, был обруган и выдержал фразу «ты мне больше не сын», говорил как минимум о решительности.

Мы проезжали луга Ветерлинга. Эта территория находилась к востоку от Норвиля и представляла из себя удивительно плодородные земли. Да, сейчас они не горели золотом от овса, жита, ячменя или ржи, но вид обработанной земли внушал уважение людям, которые на этой земле работали.

-…во время жатвы крестьяне собирают урожай, - рассказывал я Ниссе, указывая пальцем на поля. – В то время здесь не так пустынно. Везде растет какая-то культура: из ростка в полноценный продукт, который после можно превратить в хлеб, а можно продать и получить что-то от заезжего торговца. Через годик увидишь это. Смотреть на то, как работают другие люди, а не ты, удивительное чувство.

-А у меня получится вырастить что-то? Можешь научить? – спрашивала Нисса.

-Ты быстро учишься и легко запоминаешь все, что я говорю. Проще сказать, чему ты не научишься. Так что, когда-нибудь, когда уйдем на покой, попробуем развести свои виноградники. Не знаешь что такое виноград? Это…

И так я мог продолжать долго, но у меня были дела. Когда мы добрались до одной из почтовых станций, расположенной на опушке леса, названного Острым, из-за обилия в нем хвойных пород, меня нашёл одинокий человек. Внешне он был пьян и докопался до меня как будто случайно, но после я обнаружил у себя за пазухой запечатанный конверт. Там было моё имя, моя история и командировочные в размере двадцати золотых монет. Всего своего лора перечитывать не буду, могу лишь сказать, что новая личность, которую из меня вылепили звалась Фарро. Просто Фарро из Гудвина: мелкий купец, ставший таким после смерти отца, и странствующий по землям Великого Рода, от города к городу и мечтающий накопить на собственный магазинчик в Кеймаре. Сейчас он был на мели, а потому… мне развязали руки.