-Когда я первый раз его встретил, грозил мне. Что-то там про властелинов говорил, про бесконечное могущество. Юродинвый словом. Я его обухом огрел… но видно слишком сильно. С месяц его не видел, пока к центру не решил пройтись. Вот на этом самом месте его и застал: бил кулаком по стенке и мычал что-то.
-Добил бы из милосердия, - я пожал плечами и всмотрелся в тело.
Ночное зрение тут бы не помешало. Зеленый свет в короткий срок потерял привычное ощущение шарма и свободы. Обычно, если видишь зеленые деревья и такую же траву, понимаешь, что свободен… даже если смотришь на все это через зарешеченное окошко. Так уж вышло, но мое самомнение не позволяет думать, что существует место, из которого я бы не сбежал.
-Не, - сказал Пайк. – Убийства эти оставь любителям. Наверху достаточно тех, кто добивает из милосердия. Прикинь! Пастуха, соседа моего, грохнул какой-то благородный. Говорил всем, что просто оборвал его слабость. Говорил, что сосед мой, стал-быть мучился в этой оболочке и теперь переродится в новом теле. А благодаря тому, что лишился жизнь он от руки мастера, то и сам впитает… э-э-э, силу?
-Мне уже нравится ваше законодательство.
-Законочто?
-Не важно. Пошли, покажешь где… вход. Хочу познакомиться с твоей подругой. Нисса кажется?
-Она не такая разговорчивая, как я, - пожал плечами Пайк. – Молчит, как статуя. Не ест, не пьет, не серит. Иногда мне кажется, что и не человек она. Работать без выходных и обедов, это дурость, на которую и человек не способен. А человек и дурость, близки, что жена с мужем в одной постели. Хотя… чего это я. Мне ещё не приходилось с кем-то возлечь. Жду той самой.
-Это достойно похвалы, - сказал владелец приличного гарема, состоящего из «тех самых». – Верность, пожалуй, лучшее качество, которое можно найти в человеке. Но это не относится к тем, кто верен себе. На личном опыте проверено.
-Ага, - крякнул Пайк и повел нас в обратную сторону, откуда мы пришли. – Те, кто себе верен, остальных ни в шишь не ставит. А хорошим ты становишься только когда другие так говорят. Нельзя сказать: «Пайк хороший!», даже если это правда. Надо, чтобы это говорили другие.
-Надо быть удобным, - пожал плечами я. Из таких бесед можно вычленить много о менталитете и культуре посещаемого мира. Но мне кажется, я попался на добропорядочного болванчика, который был воспитан слишком хорошей матушкой и скорее всего, рос без отца.
-Ага, - выдохнул Пайк. – Матушка всегда мне говорила, что девушке следует открывать двери и подавать руку, дарить цветы и безделушки. Теперь можу только так. Пару раз топтыгой называли, один раз недомерком. Обидно, но против воспитания матушки не пойдёшь. Скверно себя начинаю чувствовать.
-Ты очень откровенен, - решил подметить я. – Впрочем, я даже знаю почему.
-Тут сложно не догадаться.
-Думаешь, я тут помру?
-Я это знаю.
Так или иначе, что-то глушило систему. Такого на моей памяти не было никогда, и честно признаться, я не думал, что это вообще возможно. Материальной она никогда не была – существовала в пределах черепной коробки, отсвечивая уведомлениями только для моей персоны. А тут выясняется, что мало того, что я не один такой индивид, так ещё и то, что таких индивидов в этом мире не сильно то и чествуют. Более того, кто-то даже нашёл способ бороться с такими как я…
Пайк вышагивал тихо, рассказывая что-то о мельнице, «тех самых» девушках и о том, что очень хотел бы, чтобы его зарплату подняли на пару марок, чтобы этих самых девушек содержать. Вел он нас к выходу, чему я был примного рад. Приятно встретить в тюрьме приятного на общение тюремщика. Впереди, казалось, на стенах уже поблескивают отблики масляных ламп.
Я думал, чем именно это место может глушить интерфейс системы. Пожалуй, это то единственное, о чем я думал за последние часы. Если это тюрьма, то вряд ли за её пределами распространяется действие глушилки, а значит, создатели искусственно воссоздали аппарат выключающий систему. Скорее всего, какая-то магия. Не удивлюсь, если она здесь строится на кодах, вроде /gamemodecreative. Однако, строк кода, или каких-либо других строк на стенах, потолке и полу я не увидел, даже когда зрение более или менее привыкло к тусклому освещению. Не было и странных предметов, походящих на артефакты или апотропеи.
-Скоро придём, - отозвался Пайк. – К выхожу не рвись. Помрешь раньше положенного. Придется сразу две бумаги заполнять: о поступлении в заключении, и смерти. Вообще, этим сержант должен заниматься, но он меня выучил.
-За что не доплачивает, я полагаю.
-Ага. Но он называет меня добряком. Это приятно, когда люди о тебе такого мнения.
Мы повернули за очередной поворот. В конце тоннеля горела пара ламп, которые преграждал огромный, черный силуэт. Она действительно была большая, эта Нисса. И горячая, чего уж откровенничать. Алые губки, грудь… что одну двумя руками не обхватишь. На глаз упругая. Короткие серые волосы, заправленные черным ободочком. А ниже никакой брони – черная блузка и черная юбка. Пайк был прав, говоря, что она не человек. Но она и не принадлежала ни к какой из рас, какие бы в этом мире твари не водились. Голем, не иначе, а создатель не мог определиться, делает он секс машину или машину для убийств. Получилось что-то средненькое… впрочем, я не в той форме, чтобы пытаться выяснять с ней отношения.
Разве что чуть-чуть…
-И снова здравствуй, Нисса, - помахал свободной ручкой Пайк, проходя мимо девушки. – Пока, Нисса! – и снова махает рукой.
Засмотревшись на мою тюремщицу, стражник не рассчитал высоту порога в дверном проёме и едва не упал. Помогла алебарда, которая застряла в раме и отказалась падать вместе со своим хозяином.
-Все в порядке.
-Ага. Удачи, - прикрикнул я. – Нисса значит. Пайк про тебя много рассказывал.
Тишина. Презрительное фырканье.
-Убью, - сказала Нисса, материализуя из воздуха крайне большой, крайне опасный, и крайне неприятного вида меч. – Вернись в камеру.
-Это все, что ты умеешь говорить?
Нисса нахмурилась, но ничего не ответила. Мне нужно было понять патерны ее поведения и зону, в которой её будет трегерить на атаку. Хотелось бы видеть в ней разумное существо, в таком случае, всегда можно заболтать, заговорить, выйти на взаимопонимание, затем на сочувствие и помощь. Но и ненависть тоже сильная эмоция. Вечная эмоция, ведь остаётся после любви. Порода, с которой можно работать, если правильно подберешь долото.
-Так, я сейчас сделаю шаг вперед. Дай мне знать, если захочешь снести мне голову, хорошо?
Шаг в комнату. Напоминала эта самая комната кордегардию: столы, пивные кружки, какие-то картины и нагромождения, походившие на строительные леса, куда вели самопальные лестницы. Бочки, судя по трещинам, пустые, а судя по паутине, давно. Нисса в этом притоне казалась алмазом в куче навоза. Она даже свет преломляла как-то иначе – не могла человеческая кожа блистать так же, как у неё.
-Жив. День прожит не зря. Ещё один?
Шаг. Я следил за мечом. Серьезная штука. Она держала его на полусогнутой руке и та даже не дрожала от веса. Стянутые в напряжении мышцы на предплечий не в счет.
-Полагаю, ты тут давно стоишь, - сказал я, делая очередной осторожный шаг. – Твой создатель из числа тех, кто проектировал эту пещеру. Судя по состоянию тел внутри, дело это было давно… к женщинам вашего возраста лучше обращаться на вы?
Удар. Жесткий, экономный, хлесткий. Так, словно она пыталась рассечь планирующий к земле листик. Движение непринужденное и изящное, но лицо… такой ярости я даже на драконьей морде не видел.
Я успел перевести вес на правую ногу, даже успел отвернуть голову от удара и чуть провернуться на пятке, но уже чувствовал, как по шее разливается теплота. Зацепила. Даже не смотря на то, что я заранее знал, откуда придётся удар, как он будет сделан и как именно следует двигаться, дабы не откинуть копыта. А ведь я всегда считал, что скорость реакции стоит на втором месте после чтения движений противника. Наверное, на подобных скоростях и с моей прокачкой вообще в подобные драки лезть не надо. Но я никогда казуалом не был: собаку съел на боях с превосходящими силами.
