-Мне очень приятно знать, что леди Дик имеет при себе таких преданных и таких смелых людей, как вы, - улыбнулся я самой обезоруживающей улыбкой. – Как вас зовут?
Пайк тоже улыбался, но как контуженного. Это было недалеко от правды. Кажется, он мурчал себе под нос имя Ниссы.
-Луна, - она сделала ударение на первый слог. – Меня зовут Луна.
Её щеки покраснели, когда я взял её кулачок в свои руки и доверительно сжал.
-Красивое имя. Скажи мне, Луна, где сейчас твоя госпожа? И… почему охранять таких преступников как мы оставили только тебя? Это безобразие. А если бы я был не другом, а врагом? Ты бы могла пострадать. Могла бы пострадать леди!
-Они сейчас в обеденном зале с лордом Вайгеном, - суетливо залепетала Луна. – Все слуги пошли накрывать на стол. Визит оказался внезапным. Говорят, из Тюрьмы Четырех Небес сбежал опасный заключенный… Кажется, там считают, что это вы.
-Какой вздор! – шепотом возмутился я и тряхнул Пайка, пытаясь привести его в чувства. – Но это плохо. Если лорд Вайген и его свита увидит меня… это будет позор для леди. Что станет с её репутацией, если слухи о её тайном поклоннике из народа подтвердятся? Делить свое время с обычным писарем! Какой позор для меня, что не смог уберечь свою леди от такого скверного исхода…
-Не говорите так! – Луна наконец поставила таз на пол, обоими руками схватив меня за руку. – Я помогу вам выйти. Здесь есть комната. Окно выходит во внутренний двор. Оттуда вы сможете незаметно выбраться отсюда и...
-Вы, правда можете помочь? Луна, вы чудесная девушка, - сказал я, слыша какие-то голоса слева по коридору. – Нам следует поторопиться.
И мы поторопились. Ну, то есть я и Луна, потому что суетливость Пайка вернулась только в тот момент, когда мы форсировали оконный проём и спустились на палисад. Этому бродяге пришлось за день пережить два увесистых удара по месту, которое явно не было его сильной стороной. Как бы сотряса не было… если там вообще было чему сотрясаться.
Нам очень повезло. Луна оказалась не самой смышленой девчонкой, но самой преданной, на чем и получилось сыграть этот спектакль в мою пользу. Пайк, вырывая из тумана огрызки моих фразочек всю дорогу напоминал мне о том, какой я лжец, негодяй и преступник, но, несмотря на этом угрюмо следовал за мной. Вначале я ему отвечал, но в конечном итоге пришёл к тому, что «пристыженное» молчание заставит его удовлетвориться своим остроумием и закрыться. И нельзя не сказать о моей скорби. Уилсон. Его отвязали от меня, и унесли хрен пойми куда, оставив пустоту в моем сердце на минут десять. И приличную дыру в моих планах, в которых этот кусок черепа играл если не значительную роль, то приличную.
Следует отметить, что в трущобах я умел себя вести. А судя по тому, что рассказывал старина Пайк, весь Норвиль был одной сплошной трущобой, где из знатных обитали только некоторые зажиточные купцы и комиссованные вояки. Делилась эта большая деревня на Старый и Новый Город: Старый – по эту сторону реки, Новый – по другую. Разницы между ними было немного. Всё ровно, что смотреть на одну монету с разных сторон. Новый Город только номинально имел статус повыше: там было больше стражи, меньше насилия, и так же прилично мусора. Пайк говорил, что на улицах часто происходят мелкие стычки между группировками – их тут было больше дюжины, от попрошаек, до убийц и воров. Сейчас конечно было тихо, но как я предположил, дело было в приезде Вайгена, а так же в его головорезах, голопирующих на тягловых лошадях по улицам.
Мне пришлось обзавестись новой одеждой. Это оказалось легко, учитывая, что оная сушилась здесь прямо на улице и особо ни кем не охранялась. Таким образом, я обрел вид не очень-то чужеродный и вполне походил на достаточно опрятного, но нищего мальчишку. Тринадцать лет… вроде. Мы не отмечали дни рождения в моем первом мире. Денег не было. Сейчас я и дату не вспомню, когда меня мать вытолкнула из себя и решила назвать своим сыном. Интересно было бы посмотреть в её глаза сейчас. Хотелось бы увидеть в них хоть что-то, помимо пьяного безразличия: хоть гордость, хоть отвращение.
А тем временем, я уже ушел далеко от того места где выкрал одежду, посветился немного в местах, где не планировал появляться в ближайшее время и переодевшись двинулся туда, куда хотел. Мы находились в Старом Городе, аккурат на набережной, откуда открывался красивый вид на стройные прибрежные постройки по ту сторону Вольки – так называлась река. На этой стороне вдоль воды выстроились неровные хибары рыбаков и лодочников. Песок был завален поломанными ловушками на крабов, выброшенными на берег водорослями и лодками. Единственное внимание которое мы могли получить в этой части города исходило от чаек, аннексировавших все подмостки и подпорки, которые находились выше человеческого роста.
-Мне нужно поесть, - признался я. – На одних грибах далеко не уйдешь… скорее улетишь. Знаешь тут что-то приличное поблизости?
-А у нас есть марки? – язвительно спросил Пайк. – Мой кашель остался на моем посту. Я… - он покраснел. – Мой на посту остался.
-Так это, у меня есть марки, - усмехнулся я и подбросил в руке увесистый мешочек. – Пока ты мне про город рассказывал, у меня получилось подзаработать. Чего так покраснел?
-Подзаработать?.. – глупо переспросил Пайк.
-Именно. Полупустой кашель я стащил ещё у лакея, из поместья Дик. Потом его стащили у меня. Помнишь, мальчишка в меня врезался на перекрестке Дворовой и Кожевенной улицы? Вот. А я стащил кашель у него.
-В тебя врезались ещё пару раз.
-Ага. Поэтому сейчас этот мешок такого размера. Пошли. Угощаю.
-Ты вор… и я вожусь с вором. Что бы сказала матушка...
-Тоже самое, как если бы узнала, что ты на свою зарплату в карты играешь на посту.
Спускались сумерки. Точнее, они навалились на улицы совсем быстро и черные тени очень быстро накрыли собой темные улочки и проходы, засели прогалины заброшенных домов и дыры искалеченных ветрами крыш, где мелькали лица бродячих мальчиков. Видимо, они ночевали около печных труб: те нагревались при растопке позволяя пережить ночь.
Мы с пайком завалились в таверну под названием Хлыщ. Что зачинало это слово я не знал, ровно, как и Пайк, который кое-как, по слогам, его прочитал. Мещане здесь были не очень образованные, но крайне любящие выпить. К этому времени суток помещение таверны уже было забито под завязку, пышногрудые разносчицы таскали подносы с пивом, мелкие девчонки пробегались по столам с мелкими тряпочками, выдраивая разлитые напитки и крошки. Одна из таких подбежала к нам, когда мы сели за свободный стол и поспешила узнать наш заказ:
-Две кружки пива, - начал я с наболевшего хриплым голосом уставшего грузчика. – Потом… я видел кто-то едал тутачки рагу со всякой водной тварью. Там ещё глаза плавали. Овощей, стал быть, и мяса с того кабанчика, что я отсюда с кухни чую. Всего по два. Запомнишь, мелкая?
-Запомнила, - улыбнулась девчонка. Двух передних зубов у нее не хватало.
И она просочилась в толпу.
-Так ты это… умеешь нормально разговоры разговаривать, - выдавил Пайк, нервно теребя себя за воротник. – А то эти твои фразочки, когда ты с Луной разговоры разговаривал. Бр-р-р. Я такое только от высокородных слышал. Не люблю высокородных. Они такие…
-…высокородные, - подытожил я.
-Ага, - выдохнул Пайк. – Влад.
-Чего?
-А ты это… зачем ты ранил Ниссу?
-Зачем? Она меня избила до потери пульса, насадила на свой меч и едва не снесла голову, - перешел я на полуслышный шепот. – По той же причине я выбил тебе челюсть, когда встретил в подземельях. И по той же причине ударил по голове тем сборником эротических сочинений в поместье Дик. Я тоже хочу жить, Пайк. Что в этом непонятного?
-Ага… - только и смог выдавить Пайк. – Меня-то ладно. Но Ниссу… не трогай её больше. Никогда.
Молчание. Я слушал, как разговаривают выпивающие кожевники, от которых несло конской мочой. Они рассказывали о рыцарях, которые потрошили притоны, где обитали бедняки и о том, как лорд Вайген назначил награду в пятьсот золотых сильсов за голову человека бежавшего из тюрьмы. Черты моего лица передавались очевидцами из уст в уста и очень скоро, со стороны красильщиков до меня дошло, что этот самых сбежавший чёрт с кошачьими лапами и рогами, как у потомственного фавна.
