Очень хочется сказать, что зачастую именно так, как она думала, они себя и ведут. Далеко ходить не нужно, один Арс чего стоит.

Тактично молчу, конечно.

— Вот этот салат, — касается кончиками пальцев края тарелки, — стоит как мои джинсы. Я не дура и каждый день вижу людей, как ты или Марат, на работе. Он давно хочет меня с друзьями познакомить, а я всегда отказываюсь. Сегодня пришла просто потому, что некрасиво постоянно говорить ему нет. Да и, если честно, не хочу, чтобы ему было за меня неловко перед ними…

— Если у вас все серьезно, — кладу ладони на стол и смотрю Тае в глаза, — то ему должно быть глубоко плевать на мнение своих друзей, которые несут всякую чушь, — пожимаю плечами. — Не сахарный. Не растает. И вообще, ты знаешь, моя мама была самой обычной девчонкой из небольшого провинциального города. И отец у нее был алкоголик. И денег у них не было. Мой папа при этом был тем еще мажором, — смеюсь, — но он никогда ее не стеснялся. Так что кому и должно быть неловко в этой ситуации, так это тебе — от зашкаливающего абсурда! И прекрати жалеть Мейхера. Мужик он или кто?!

На последних словах немного повышаю голос. Но разве я не права? Если человек в отношениях не может защитить свою женщину от нападок, то, уж простите, все вопросики должны быть к нему.

Тая на секунды поджимает губы, а потом спрашивает:

— Что тебе сказал Марат, когда сюда позвал? Только честно.

— Попросил помочь.

Барабаню пальцами по столу, обдумывая, что буду говорить дальше, и решаю, что Тая мне импонирует куда больше семейства Мейхер. Поэтому выдаю правду:

— Он боится, что ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке. Ну я вроде как гарант нормальности, — вздыхаю.

— Понятно.

— Но, вообще, Марат вроде хочет сделать как лучше.

Пересаживаюсь на диванчик к Тае.

— Так что выше нос. Прорвемся, — подмигиваю.

Марат возвращается почти сразу, как только я меняю место дислокации. Правда, не один. С Арсом.

Боже мой, ну этого-то сюда как занесло?

Кривлю лицо, бросая на Арса раздраженный взгляд. В ответ он только улыбается.

Когда смещает взгляд на Таю, рассматривает ее как какую-то зверушку. С явным превосходством во взгляде.

— Подружку притащила? — спрашивает у меня, продолжая пялиться на Таю.

Получается, он и правда не в курсе, что она девушка его брата. Вот это уже интересно. Марает ему даже сейчас ничего не сказал? Братья Мейхер не так дружны, выходит?

— Удивляешь все больше, — продолжает, плюхнувшись на диван в аккурат напротив меня. — Или подожди, — прикладывает пальцы к губам, — это что-то тип страшненькой подруги, но в другой плоскости? Чем тебя так привлекают эти убогие, Панкратова? Носишься с ними… Или… Точно! Таскаешь ее за собой, как ручную собачонку, чтобы она тебе в рот заглядывала? Ты, Майя, удивляешь меня все больше.

— Рот свой закрой! — психует Марат.

Вижу, как его рука, лежащая на столе, сжимается в кулак.

Арс хмурится. Медленно поворачивается к брату.

— Извинись, — цедит сквозь зубы Марат.

— Перед кем? Здесь есть кто-то, перед кем я должен извиняться? Ты когда успел от нее, — смотрит на меня, — эту заразу подхватить? Эта дружба, — кривит лицо, — плохо на тебя влияет.

— Ты глухой? Я сказал тебе, извинись!

— Ага, может, еще сплясать? Не агрись. Дома разберемся.

Тая в этот момент поднимается с дивана и выбегает в проход. Стук ее низких каблуков застревает у меня в голове. В ужасе смотрю на ее удаляющийся силуэт и впервые в жизни совершенно не знаю, что сказать. Да и нужно ли?

Марат толкает Арса в плечо и бежит следом за Таей.

— Че это было вообще? — Мейхер со слегка офигевшим видом смотрит вслед брату.

— Ты просто идиот, — проговариваю максимально спокойно. Без эмоций. — Заплатишь, — выпрямляюсь, наклоняюсь через стол, чтобы забрать сумку с диванчика, на котором сидит Арс, и тоже иду на выход.

Напоследок все же поворачиваюсь. Набираю в легкие побольше воздуха и произношу:

— Это не моя подруга, Мейхер. Это девушка твоего брата, и ты нормально так облажался.

Вижу, как Арс меняется в лице, только вот радости от этого не испытываю.

Привкус горечи во рту только усиливает эмоции от произошедшего. Ну вот как? Как можно быть таким мерзким? У него вообще сердце есть? А совесть? Хоть какие-то ее зачатки?

Марат же его брат…

Выхожу из ресторана быстрым широким шагом. Не могу оставаться там больше ни на минуту. Присутствие Мейхера душит. Если утром я злилась на него, как и все дни до этого, то теперь в прямом смысле ненавижу. Он гадкий, злобный, бестактный, а самое главное — бесчувственный!

Пальцы сами собой сжимаются в кулаки от досады. Я в своей жизни еще не видела таких людей, как он. Никогда. Каждый раз он пробивает дно, а после сегодняшнего ниже просто уже некуда.

Оказавшись на улице, осматриваюсь. Ребята стоят на краю тротуара, буквально в двух шагах от того самого черного седана, на котором меня буквально недавно подкидывали до Веры. Пока они обнимаются, подходить к ним не решаюсь. Замираю под стеклянным козырьком так, чтобы не загораживать вход в ресторан.

Нервно постукиваю носком туфли по асфальту, наблюдая за тем, как Тая уткнулась носом Марату в грудь, пока он гладит ее по волосам и говорит что-то в самое ухо. Сердце от этой картинки сжимается как-то по-особенному. Я будто подсматриваю за ними и вижу при этом что-то настолько сокровенное, то, что явно должно быть скрыто от чужих глаз.

Становится дико неудобно. Переминаюсь с ноги на ногу. Отворачиваюсь.

Ветер раздувает волосы резкими порывами. Смотрю себе под ноги и понимаю, что просто очарована картинкой, которая до сих пор стоит перед глазами.

Нежность пропитала каждый закуток улицы, а любовь здесь вовсю парит в воздухе.

Мне отзываются эти чувства. Очень.

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что, наверное, тоже бы хотела влюбиться. Ярко. До зашкаливающего пульса. Когда ни спать, ни есть не хочется. Когда мир вокруг тебя меняется. Становится ярче, соблазнительнее. Когда рядом есть человек, что испытывает те же самые эмоции. Дышит с тобой в унисон.

Сердце с каждым вдохом сокращает время между ударами. Внутри все сжимается, и даже звуки стихают.

Трепетное волнение охватывает тело и разум. Моргаю. Слышу, как позади открывается дверь, и даже вздрагиваю.

Как только Арс выходит на улицу, парящие эмоции разбиваются о суровую реальность, а чувство отвращения, засевшее во мне минутами ранее, усиливается. Остро. До тошноты. Самой ему врезать хочется.

Мейхер останавливается рядом.

Скосив взгляд, вижу его напряженное выражение лица. Руки в карманах, взгляд колючий. Он смотрит на брата, а я замечаю, как у него желваки играют.

Марат тоже замечает появление брата. Что-то снова говорит Тае, сжимает ее плечи, а потом идет к нам.

Арс поджимает губы, перекатывается с пяток на мыски, а потом, не шелохнувшись, вбирает в себя всю агрессию брата.

Марат замахивается на ходу. Его кулак прилетает Арсу в лицо без промедлений.

От неожиданности вздрагиваю и, кажется, даже издаю какие-то звуки.

— Считай, что уже поговорили, — Марат встряхивает руку, которую продолжает сжимать в кулак. Смотрит при этом Арсу в глаза.

Мейхер же без единой эмоции вытирает кровь тыльной стороной ладони. Судя по всему, Марат рассек ему губу.

— Я не знал, — Арс вытягивается и будто бы становится выше. — Могу извиниться. Перед ней, — кивает на Таю.

— В задницу себе свои извинения засунь.

Марат делает шаг назад, бросает на брата раздраженный взгляд и, круто развернувшись на пятках, возвращается к Тае.

Она что-то ему говорит. Марат кивает и открывает для нее дверь черного седана.

До появления Арса, кстати, этой машины тут не было.

Слышу рев мотора, моргаю и лишь теперь сглатываю вставший в горле ком.

— Нормально ваще, — Мейхер чуть запрокидывает голову, прижимает пальцы к разбитым губам, морщится. — Это моя тачка, — выдает, повысив голос. — Дома, блин, поговорим. Козел!