Майя этого сообразить не успевает. Хочет в очередной раз долбануть кулаком по двери, но рассекает рукой воздух и вываливается из дверного проема прямо мне под ноги.

Перехватить ее не успеваю.

— Ненавижу тебя, — шипит, упираясь коленками в пол.

— Вставай уже, — поддеваю ее под локоть, напарываясь на сопротивление.

— Убери от меня руки. Не трогай.

Пока она дергается, я снова цепляю ее за шиворот и подтягиваю вверх.

— Ты… Просто… Просто, — смотрит на свой телефон в моих руках. — Верни.

Голос у нее поменялся. Ни намека на издевку, как было днем. Я бы даже сказал, она вот-вот разревется.

— Я же говорил, что похожу с твоим, пока ты не вернешь мой. Ты глухая или туго соображаешь? Что тут у нас, кстати?

Открываю ее переписку с Мельниковой. Бегло читаю.

«Что, если Мейхера не откроют, Майя?! Что, если никто туда не заглянет? Вдруг там проблемы с вентиляцией или у него клаустрофобия? Что делать? Что мы натворили? Мне страшно!»

Да, те еще мстительницы. Ухмыляюсь, а потом выхватываю следующее предложение.

«Если он не придет домой, родители будут его искать, и тогда нам влетит еще больше!»

Внутри мгновенно закручивается буря эмоций. Все до одной уходят в жесткий негатив, просто потому, что мои родители вряд ли вообще сообразят, что меня или брата нет дома.

То, что произошло четыре года назад с Олькой, было для меня ярким и очень поучительным примером…

Четыре года назад сестра часто где-то пропадала. Связалась с каким-то уродом, который тянул из нее деньги, а ее саму — на дно. Родителям было на это плевать, и на ее вечное отсутствие, и на тех, с кем она дружит. Им в принципе на все, кроме себя любимых, плевать. А потом, ночью раздался звонок из полиции. Авария. Трое погибших, одна выжившая. Наша Оля выжила. Если это теперь вообще можно назвать жизнью.

Моргаю, сбивая наваждение воспоминаний, и перевожу взгляд на Панкратову. Стоит вся нахохленная. Молчит.

— Мстители из вас с Мельниковой никакие, конечно, — улыбаюсь и прячу ее телефон в свой карман.

— Не смей читать мои сообщения.

— Ты же мои читала, — улыбаюсь шире. — Так что потерпишь.

Майя фыркает и складывает руки на груди.

— Ты же понимаешь, что я это просто так не оставлю? И ты, и Мельникова…

— Веру не трогай! Я тебя закрыла, разбирайся со мной.

Занимательно. Что за тяга спасать тех, кто сам себя спасать не захочет при любом раскладе?

Делаю шаг в сторону Панкратовой. Она шугается. Начинает пятиться. Останавливаюсь от нее в полуметре.

— Окей. Договорились. Моя мишень ты. Только ты.

— Ты слышишь? — смотрит на дверь, ведущую в зал.

— Серьезно думаешь, что я поведусь на э…

Замолкаю. Отголоски голосов в этот момент дотягиваются до моих ушей. Звуки становятся громче. Стук каблуков слышится четче. Сюда направляются два человека. Мужчина и женщина. Судя по смешкам, оба навеселе. Уверен, что подшофе.

Делаю шаг в сторону зала и тут же ощущаю пальцы на своем предплечье. Цепкий захват. Первая мысль — резко дернуть рукой. Вторая — если я так сделаю, есть вероятность, что Майе прилетит. Поэтому не двигаюсь.

— Ты совсем? Если нас тут увидят…

— Руки убери, — произношу не без раздражения. Не переношу чужих прикосновений.

Так бывает — вещи, которых тебе сильно не хватает, со временем начинают вызывать отвращение.

— Да щас. Я не собираюсь из-за тебя снова оказаться в кабинете у Орлова.

Дальняя дверь открывается. Майя вздрагивает и впивается в мою руку ногтями. Ауч.

— Ты издеваешься? — смотрю на нее сверху вниз.

— Помолчи, Мейхер. Слушай лучше.

Переключаю внимание на приближающиеся шаги. Вокруг по-прежнему темно. Зал освещают уличные фонари, поэтому все, что можно рассмотреть, это силуэты. Мы топчемся в коридоре, ведущем к раздевалкам, поэтому скрыты от глаз любого, кто попадет в зал.

— У меня в кабинете есть бутылка отличного коньяка! — басит незнакомый мужской голос.

— Это физрук, — шепчет Панкратова мне прямо в ухо. На носочки, что ли, привстала? Ее долбаное дыхание обжигает кожу щеки. Раздражает. Хочется растереть это место, а лучше — отойти от нее подальше.

Триггерит. Зачем она меня постоянно трогает?!

— Прямо-таки хорошего? — смеется женщина.

— Блин, это наша классная, — снова Майя. — Нужно спрятаться.

— Ты серьезно?

Честно, за сегодняшний день мне поднадоели все эти игры. А уж шпионские страсти я с детства на дух не переношу.

— Конечно серьезно. У него кабинет в конце коридора. Они вот-вот сюда зайдут. В раздевалку пошли.

Майя стартует туда, откуда пять минут назад выкатилась с криками.

Прохожусь ладонью по предплечью, будто хочу стряхнуть с себя остатки ее прикосновений.

— Ты так и будешь тут стоять? — шипит и снова хватает меня за предплечье.

Чертова липучка. Перетряхивает уже не по-детски.

— Мне пофиг вообще. Зайдут и зайдут. Увидят и увидят.

— Ладно. Мне тем более на тебя пофиг.

Панкратова крадется обратно в раздевалку, а в зале с бассейном явно разворачивается какая-то сцена. Смех становится громче.

— Ну не здесь же, — наигранно возмущается классная.

— Я же сразу говорил, пошли в кабинет, — продолжает уламывать ее физрук.

Громкость шагов снова нарастает. Не знаю вообще зачем, но дергаю дверь в раздевалку, луч света бьет по глазам. Быстро захожу внутрь и закрываю за собой дверь.

— Гениально, — щелкаю выключателем, погружая нас в темноту. — Конспиратор из тебя никакой, Панкратова.

Майя стоит прямо у двери. Поэтому, хочу я того или нет, на какое-то мгновение мы оказываемся друг к другу почти вплотную.

— Дверь на ключ закрой только.

— Сейчас, — торопится физрук, судя по всему, они уже в коридоре.

— У них ролевуха, что ли? — прижимаюсь спиной к стене, убирая руки в карманы брюк.

— Тихо! — бормочет Панкратова и, оборзев окончательно, зажимает мой рот ладонью. — Ты можешь минуту помолчать? Они же услышат, — шепчет настолько тихо, что я едва улавливаю ее слова.

Перехватываю ее запястье. Сжимаю, но она не реагирует. Прилипла ухом к двери, прислушиваясь ко всему, что происходит вне этой комнаты.

Звук стука каблуков проплывает мимо, а потом медленно затихает.

Майя шумно выдыхает и, наконец, убирает свою ладонь от моего лица.

— Прости. Ты просто слишком много болтаешь. Нужно уходить отсюда.

— Ты вообще слушала, что он нес? — включаю свет.

Майя морщится и быстро отшагивает в сторону.

— В смысле?

— Панкратова, он дверь закрывал.

— Да? Блин…

— Так что поздравляю.

— С чем?

— Ночевать тебе придется здесь, — ухмыляюсь, рассматривая, как меняются эмоции на ее лице.

Только с информацией, которую я до нее пытаюсь донести, они не связаны. Майя, судя по всему, думает о своем. В какой-то момент начинает возмущаться вслух.

— Капец, Голубева, конечно, мне, значит, лекции читает о том, как себя нужно вести, а сама с физруком, блюстительница морали, блин!

— А че такого? Имеют право.

— Он женат, вообще-то, Мейхер!

— И когда это кого останавливало?

— Все понятно с тобой. Пошли отсюда.

Панкратова выходит в коридор. Напоминать ей, что мы как бы заперты, считаю нерациональным. Опускаюсь на скамейку, погасив перед этим свет, и достаю Майкин телефон. Захожу в галерею. Куча фоточек. Оказывается, за пределами школы Панкратова у нас, блин, Барби. Сумки, платья, цветы. Все это в разнообразных оттенках розового.

Буквально через полминуты слышу шаги. Судя по всему, Майя топает обратно. При этом сильно возмущается. Шепотом.

— Сколько времени? — спрашивает, усаживаясь на скамейку рядом со мной. На рефлексах отодвигаюсь от нее сантиметров на десять.

— Одиннадцать двадцать.

— Черт, — скулит. — Ты фотки мои, что ли, смотришь? — пялится в свой телефон, потом на меня. — Блин, сколько мы тут просидим?! Дай, — тянется за мобильником.