- Хорошо, Сергей, - помолчав, решил Сталин. - Сообщи товарищу Белову, что он может рассказать товарищам Шнайдер и Линь о своем происхождении. А стоит ли это делать - пусть решает сам.

Четыре дня спустя…

6 июля 1936 года. 13:00.

Переговорная. Москва, улица Дзержинского, дом 2.

К удивлению Максима, в приемной наркома внутренних дел его встретил лично товарищ Киров и, вместо того чтобы пригласить его в свой кабинет, повел в переговорную комнату, находившуюся рядом. Максим удивился подобной перемене, но вида не подал, в конце концов, мало ли что могло в кабинете Сергея Мироновича случиться?

Переговорная была выполнена в схожем с кабинетом Кирова стиле: стены были отделаны деревянными панелями, в центре стоял длинный совещательный стол, с двух сторон от которого были постелены ковровые дорожки. На столе стояли подносы с графинами и стаканами и большие хрустальные пепельницы.

- Располагайтесь, Максим, - предложил Сергей Миронович, указывая рукой на стол. - Если хотите - можете курить!

Белов подождал, пока Киров займет место во главе стола, после чего уселся на стул рядом с ним. Придвинув к себе пепельницу, Максим достал коробку папирос и зажигалку, но закуривать пока что не стал.

- Хочу вас обрадовать, Максим, - начал Киров, решивший не тянуть, а перейти сразу к делу. - На совещании у товарища Сталина было принято решение о принятии новых образцов оружия на вооружение. Всех образцов, - счел нужным уточнить Сергей Миронович. - Осталось только дождаться постановления Совета Труда и Обороны о запуске нового оружия в производство и приказа наркома обороны о принятии его на вооружение.

- А снаряжение и форму? - уточнил Максим. - Их тоже примут?

- Снаряжение точно примут, - кивнул Киров. - Насчет формы пока неизвестно, но, думаю, решение будет положительным.

- Отлично, - довольно улыбнулся Максим. - Значит, не зря мы все эти полтора года пахали, как проклятые!

- Не зря, - согласился Киров. - Вы все проделали колоссальную работу! Мне даже не верится, что вам удалось сделать столь многое за такой короткий срок. И без наград мы вас не оставим.

- Так я не ради наград старюсь, Сергей Миронович! - с жаром возразил Максим. - Я жить хочу, причем долго и, желательно, счастливо! А для этого моя страна должна победить в самой тяжелой войне за всю историю человечества, ради чего я тут, собственно, и надрываюсь!

- Это понятно, Максим, но вы ведь помните главный принцип социализма? Тот, который: «От каждого по способностям, каждому по труду»? - прищурившись, поинтересовался Киров. - Вот, по труду вы и будете вознаграждены. Пока же я хочу отправить вас в отпуск. Вы раньше бывали в Крыму?

- Бывал, - кивнул Максим. - Во время подготовки в учебном центре «Хроноса» для нас организовывали подобие пионерского лагеря под Севастополем, где мы и проводили часть лета.

- А наш санаторий находится в нескольких километрах от Ялты, - сообщил Киров. - Съездите туда, отдохнете, а то в последние дни вы мне что-то не нравитесь. Сейчас у вас вид уже не такой замученный, чем пару недель назад, но все равно не вполне здоровый. Поскольку вы служите в НКВД уже более полутора лет, я могу выписать вам отпуск сразу за два года, на двадцать восемь дней[3], не считая дороги.

- И вы вот так просто отпустите меня в Крым? - недоверчиво поинтересовался Максим. - Без охраны?

- Почему же, с охраной, - загадочно улыбнулся Киров. - Люди надежные, так что вы можете даже рассказать им о своем происхождении, если, конечно, сочтете это необходимым, - подойдя к столу возле двери, предназначенному, по всей вероятности для секретаря, нарком снял трубку со стоящего на нем телефона, - Пригласите, пожалуйста, сопровождение товарища Белова.

Минуту спустя дверь переговорной открылась и звонкий женский голос с едва заметным акцентом доложил:

- Товарищ нарком, сержанты государственной безопасности Шнайдер и Линь по вашему приказанию явились!

«Является чёрт во сне, а военнослужащие прибывают!» - Максим едва удержался от того, чтобы произнести любимую присказку майора Никонова вслух, затем повернул голову и замер. Перед ним стояли те самые сержантки, что сопровождали Сергея Мироновича на полигоне!

Все быстро встало на свои места. Максим, еще только увидев этих двух девушек вместе с Кировым, сообразил, что тот взял их с собой не просто так, но причину этого поступка он понять не мог. Получается, Сергей Миронович уже тогда планировал приставить этих сержанток к нему в качестве охраны, а с собой взял, чтобы они могли заранее присмотреться к нему.

- Вот, Максим, познакомьтесь, это сержанты Шнайдер и Линь, которым предстоит сопровождать вас во время отпуска, - произнес Киров, указав рукой на девушек. - Они обе с отличием закончили третью Школу Особого Назначения, поэтому в уровне их подготовки можете не сомневаться. Так что, знакомьтесь, а у меня еще много дел. И, Максим, когда будете уходить, скажите моему секретарю, чтобы он закрыл дверь в переговорную.

- Есть, товарищ Киров! - кивнул Максим, встав со стула.

После ухода Сергея Мироновича в переговорной повисла неловкая пауза. Девушки молча смотрели на Максима, а тот, соответственно, на девушек.

- Ладно, товарищи сержанты, давайте, и в самом деле, познакомимся, - наконец, произнес Максим. - Меня зовут Максим Белов, для своих просто Максим. И давайте сразу на «ты». Не нужно каждый раз ломать язык, выговаривая «товарищ лейтенант государственной безопасности».

- Киу Линь, - первой представилась черноволосая девушка с азиатскими чертами лица. - Можно просто Киу. Это имя, если что. Европейцы зачастую путаются в китайских именах, не понимая, что в них имя, а что - фамилия.

- Я догадался. Если тебя представили как «сержанта Линь», очевидно, что Киу - это имя, - улыбнулся Максим и вопросительно посмотрел на вторую девушку, которую он еще на полигоне идентифицировал, как немку.

- Гертруда Луиза Виктория Шнайдер, - сообщила девушка и испытующе посмотрела на Максима.

- Богато, - оценил Белов длину имени и не смог удержаться от того, чтобы не поддеть ее в ответ. - Und Sie können etwas kürzer werden, kamerad Schneider?[4]

Максим, конечно, слышал, как Киу называла девушку Гретой, но сокращать имя человека, не имея на то его разрешения, он считал невежливым.

- Sie können einfach Greta, - чуть улыбнувшись, произнесла Шнайдер. - Und du sprichst gut Deutsch, Maxim! Wenn ich nicht wüsste, wer du bist, würde ich denken, dass du aus Brandenburg kommst.[5]

- Danke schön, Greta! - улыбнулся в ответ Максим. - Und woher kommst du?[6]

- Ich komme aus Hannover,[7] - кратко ответила Шнайдер.

- Простите, а можно так, чтобы я тоже понимала? - возмутилась Линь. - А то я из вашего разговора только имена и разобрала!

- Ой, прости, Киу! - улыбнулась Шнайдер, перейдя на русский, бывший у девушек чем-то вроде языка международного общения. - Не так часто мне удается поговорить с кем-то на родном языке, вот я и увлеклась…

- Ты мне это говоришь? Немецкий в Советском Союзе хоть кто-то знает, а вот с китайским просто беда! - вздохнула Киу. - Максим, а ты, случайно, китайского не знаешь?

- К сожалению, нет, - покачал головой Максим. - Чего не знаю, того не знаю.

- Очень жаль, - вздохнула Киу.

Так, потихоньку и разговорились. Девушки, явно бывшие подругами, потихоньку «прощупывали» Максима, а тот, в свою очередь, пытался понять, кого же ему навязал Сергей Миронович.

Белову было очень интересно, каким образом немка и китаянка оказались в СССР, да еще и на службе в НКВД, но спрашивать об этом он не спешил, понимая, что причины могут оказаться глубоко личными. Он, конечно, мог бы и надавить, пользуясь тем, что он был старше их по званию, но после этого ни о каком доверии не могло бы быть и речи.

Максима же подобный вариант не устраивал. Как и любой восемнадцатилетний парень, он жаждал женского внимания, но, в силу обстоятельств, был такового практически лишен. Более того, он прекрасно понимал, что, при окружающей его жизнь секретности, подобное состояние дел будет продолжаться и дальше. А тут, не просто красивые девушки, а еще и коллеги, с которыми можно быть откровенными и не скрывать своего происхождения!