Кандидаты на должности других министров еще не были утверждены, но уже ходили слухи, что министром сельского хозяйства Негрин хочет пригласить Хосепа Кальвета-и-Мору, занимавшего аналогичный пост в каталонском Женералитете.

Слухи эти были встречены весьма неоднозначно и сейчас активно обсуждались, в том числе - и в баре отеля «Палас», где одним субботним вечером собралась группа «Авангард», решившая скоротать время за бутылочкой хереса. Вскоре к ним присоединился и Петр Борисов, по-комсомольски посчитавший, что раз пьянку невозможно предотвратить, то ее нужно возглавить.

- И что вы думаете по поводу происходящего? - после первого стакана хереса поинтересовался Борисов.

- Думаю, что хуже, чем было, уже не будет, - ответила Грета.

- Согласен, - ответил Максим. - Про Асанью я промолчу, поскольку о покойниках либо хорошо, либо ничего, а вот Ларго на месте президента мне нравится больше, чем в кресле премьер-министра. Тут он сможет спокойно спать по расписанию, а Негрин в это время будет заниматься делами.

- А при чем тут сон по расписанию? - не понял Борисов.

- А ты не слышал? - усмехнулся Максим, сделав глоток вина и зажевав его кусочком туррона, традиционной испанской сладостью из меда, сахара, яичных белков и миндаля. - Что бы не случилось, Ларго встает ровно в восемь утра, не раньше и не позже, и запрещает будить себя по ночам.

- Ну, надо же! - рассмеялся Борисов. - А насчет Негрина ты прав, он, и в самом деле умеет работать. Вот если бы он еще набрал в правительство побольше коммунистов…

- Не дадут ему набрать больше, - покачал головой Максим. - Уже то хорошо, что в новое правительство не попал никто из ярых антикоммунистов, вроде того же Прието!

- Вот зачем ты про него вспомнил! Не дай Будда мне его рожа приснится, я тогда буду плакать и проситься обратно в Китай! - Киу возмущенно пихнула Максима в плечо, чем вызвала взрыв смеха за столиком.

- Нужно еще посмотреть, кого Негрин назначит на остальные должности, - отсмеявшись, заметил Борисов. - А, вообще, да, все довольно удачно сложилось. Я иногда даже думаю, что не фашисты это покушение устроили…

- Гнал бы ты подальше такие мысли, - от души посоветовал Максим и попросил еще одну бутылку хереса.

Примечания:

[1] - Так точно, командир! (Нем.)

«Опять англичанка гадит!»

Александр Суворов, генералиссимус.

Один год спустя…

11 мая 1938 года. 12:00.

Мадрид.

За минувший после «Майских дней» год качели войны еще не раз качнулись из стороны в сторону.

Занимавшиеся умиротворением Каталонии и формированием нового правительства республиканцы не могли оперативно реагировать на действия Франко и его генералов, вполне успешно воевавших на севере Испании.

Пытаясь отвлечь Франко от наступления на Бильбао, Хулио Альварес дель Вайо, только что назначенный военным министром, предпринял наступление на Сеговию, окончившееся, впрочем, полным провалом. Несогласованность действий пехоты и авиации привела к тому, что господство в воздухе оказалось у Франко, после чего разгром республиканских сил оказался делом техники.

Единственным, что скрашивало республиканцам горечь поражения, была гибель генерала Эмилио Молы, командовавшего Северной армией. Будучи встревоженным наступлением на Сеговию, Мола спешно вылетел в Вальядолид, чтобы лично руководить обороной. Из-за высокой облачности его самолет потерпел крушение при пересечении перевала Пуэрто-де-ла-Брухула, а генерал и все сопровождавшие его лица погибли. Впрочем, назначенный на должность командующего Северной армией генерал Фидель Давила оказался ничуть не хуже Молы и уже к девятнадцатому июня завершил завоевание Бискайи и Страны Басков.

И пусть в поражениях на севере не было вины Хуана Негрина, ему и его правительству срочно требовались военные успехи, чтобы доказать свою дееспособность. И полковник Висенте Рохо, назначенный Негрином на пост начальника Главного штаба, выбрал в качестве цели для наступления город Брунете.

Общее руководство было поручено генералу Хосе Миахе, командовавшему к тридцать седьмому году всем Центральным фронтом. Для наступления было решено задействовать пятый корпус Хуана Гильото Леона, более известного, как Модесто, и восемнадцатый корпус полковника Сехисмундо Касадо.

Правительство требовало от Генерального штаба быстрой победы, поэтому подготовка к операции проводилась в большой спешке, которая едва не привела к поражению. Злую шутку с командованием сыграло еще и то, что шестого июля, в первый же день наступления, одиннадцатой дивизии Листера удалось окружить Брунете, а к полудню того же дня - занять его.

Столь быстрые успехи создали у полковника Рохо иллюзию легкой победы, отчего он посчитал, что Модесто и Касадо вполне смогут справиться своими силами, и вовремя не задействовал резервы. Этим не преминули воспользоваться националисты, и вскоре первый армейский корпус полковника Хуана Ягуэ Бланко при поддержке немецких летчиков из легиона «Кондор» сперва остановил продвижение республиканских корпусов, а затем и вовсе перешел в контрнаступление.

Впрочем, республиканцам удалось закрепиться на занятых ими позициях и отразить контрудар Ягуэ. Правда, во время одного из налетов «Кондоров» на позиции восемнадцатого корпуса погиб полковник Касадо, после чего командование корпусом принял на себя командир десятой дивизии Хосе Мария Энсисо, сумевший удержать солдат на позициях.

А там, пусть и с опозданием, и авиация подоспела. Лишившись господства в воздухе и столкнувшись с яростным сопротивлением, националисты вынуждены были отступить, в результате чего поле боя осталось за республиканцами, а линия фронта отодвинулась на полтора - два десятка километров от Мадрида.

И, казалось бы, успех был достигнут, но, на фоне поражений под Бильбао и Сеговией он казался весьма скромным, да и достигнут он был ценой больших потерь. Поэтому премьер-министр Негрин и военный министр Альварес потребовали от полковника Рохо как можно скорее провести еще одну успешную наступательную операцию.

В качестве цели для нового наступления Рохо выбрал Сарагосу, взятие которой могло не только серьезно отвлечь националистов от наступления на столицу Кантабрии Сантандер, но и заметно улучшить положение дел на Арагонском фронте.

Учтя ошибки подготовленной в большой спешке операции при Брунете, наступление на Сарагосу готовили со всем возможным тщанием. Игнорируя призывы правительства начать операцию как можно скорее, Рохо привлек планированию таких специалистов, как Энрике Листер, Григорий Штерн и Родион Малиновский. Была проведена основательная разведка, в том числе и воздушная, для которой использовались переоборудованные в разведчики скоростные бомбардировщики АНТ-40[1].

Командовать наступлением на Сарагосу предстояло генералу Себастьяну Посасу, в распоряжении которого было шесть дивизий, включая спешно переброшенные на Арагонский фронт дивизии корпуса Модесто, добровольческая бригада имени Коминтерна и отдельный батальон средних танков майора Поля Армана. А поскольку Арагонский фронт был для Франко второстепенным направлением, противостояли Посасу всего три дивизии, снабжаемые, к тому же, по остаточному принципу.

Наступление началось на рассвете двадцать четвертого августа в шести разных точках на участке фронта между Суэрой и Бельчите. Чтобы сохранить эффект внезапности, республиканцы атаковали без предварительной артиллерийской подготовки. Первыми под натиском республиканцев пали города Кинто и Кодо, в последнем, к слову, бойцов тридцать пятой интернациональной дивизии генерала Вальтера[2] встретили надписи на стенах, сообщавшие, что «за каждого убитого Красного спишется один год в Чистилище».

Двадцать шестого августа двадцать седьмая дивизия под командованием Труэбы Миронеса успешно форсировала реку Гальего и атаковала город Суэра, а сорок пятая интернациональная дивизия Эмилио Клебера заняла Вильямайор-де-Гальего, оказавшись, таким образом, в шести километрах от городской черты Сарагосы. В тот же день силы корпуса Гильото переправились через реку Эбро, после чего сорок шестая дивизия Валентина Гонсалеса, более известного, как Эль Кампесино, захватила Медьяну-де-Арагон.