2 января 1935 года. 13:00.

Квартира М. И. Белова. Москва, Большой Кремлевский дворец.

Тридцать первого декабря в Советском союзе впервые отмечали новый год. Праздник этот пока считался детским, поэтому принятых в более позднее время пышных застолий, длившихся всю ночь, не наблюдалось, тем более что первое января было обычным рабочим днем.

Тем не менее, в квартире Сталина состоялся праздничный ужин, на который были приглашены Киров с Женей, Ворошилов с женой Екатериной Давидовной и приемными детьми Светланой и Тимуром Фрунзе и Орджоникидзе с женой и дочерью Этери. Дети искренние радовались празднику и водили хороводы вокруг елки, взрослые же не спеша ели и пили вино. О работе в этот вечер, по негласному соглашению, не было сказано ни единого слова.

Максим же отмечал свой первый новый год в прошлом в гордом одиночестве, что его ни в малейшей степени не тяготило. Друзьями, совместно с которыми можно было бы праздновать, он еще не обзавелся, а старшие товарищи, по понятным причинам, его не приглашали. Поэтому, он решил устроить первого января себе и Виноградову внеочередной выходной, а второго приступил к реализации еще одного своего плана.

Дело было в том, что вместе с приказом о назначении куратором Максим получил и две тысячи рублей подъемных, часть из которых он решил потратить на то, чтобы обновить свой гардероб. Его брюки и свитер, вполне пригодные для вечерних прогулок по Кремлю, мало подходили на роль официальной одежды, вот и получалось, что на людях он мог появиться только в своей форме сотрудника НКВД, что было не всегда удобным.

Узнав у Власика, который, кажется, был в курсе всех аспектов кремлевской жизни, адрес хорошего портного, Максим вызвал машину и отправился в ателье. Разумеется, к Легнеру, шившему френчи для самого Сталина, Максиму ходу не было, но и порекомендованный Николаем Сидоровичем портной должен был быть весьма неплох.

Соломон Израилевич Розенталь, давным-давно перебравшийся в Москву из Одессы, выглядел типичным представителем своей нации и обладал цепким взглядом мастера. Максиму показалось, что не успел он войти, как портной уже «срисовал» его размеры и был готов приступить к работе.

- Здравствуйте, Соломон Израилевич, мне вас товарищ Власик рекомендовал, как исключительного специалиста, - произнес Максим.

- Ну, товарищ Власик глупостей говорить не будет, - хмыкнул Розенталь, внимательно рассматривая Максима. - И чем же вам, молодой человек, может помочь скромный труженик иглы и ножниц?

- Мне нужен хороший костюм, - ответил Максим. - Видите ли, несмотря на свой юный возраст, я назначен на довольно серьезную должность, и мне нужно выглядеть солиднее…

- Ни слова больше! - поднял руки портной. - Я построю вам костюм, в котором вы будете производить требуемое вам впечатление. Только вы же понимаете, что это будет недешево?

- Не волнуйтесь, Соломон Израилевич, я вполне платежеспособен, - улыбнулся Максим.

- Что ж, молодой человек, - Розенталь встал с места и стянул с шеи портновский метр. - Тогда давайте приступим!

В процессе обсуждения будущего костюма Максим остановился на классической тройке с однобортным пиджаком и, решив превратить свою любовь к черному цвету в одежде в свой индивидуальный стиль, настоял на том, чтобы и костюм, и галстук, и даже рубашки были именно черного цвета.

Розенталь, правда, настоял на том, чтобы помимо двух черных рубашек Максим пошил еще и две белые, а к черному галстуку он заказал еще и красный в тонкую золотую полоску. По словам портного, это позволит ему при сравнительно небольших затратах заметно разнообразить свой гардероб.

Поспорить пришлось и по поводу материалов. Если к хорошей шерстяной ткани на костюм у Максима вопросов не было, то от шелковых рубашек он решительно отказался, посчитав, что это будет слишком уж по-буржуйски. А вот на шелковые галстуки он вынужден был согласиться, увидев, как блестящий черный шелк галстука выделяется на фоне черного хлопка рубашки.

После первого посещения, когда с него сняли мерки, Максим еще дважды приезжал в ателье для примерок и только на четвертый визит он получил вожделенный костюм вместе со второй парой брюк, четырьмя рубашками и двумя галстуками.

Все это счастье обошлось ему в девятьсот рублей, но оно того стоило. Костюм сел на фигуру Максима, как влитой, придавая ему серьезности, а его явно недешевый вид только усиливал это впечатление. В общем, Максим был доволен. Сердечно поблагодарив портного и получив приглашение заходить еще, Максим вернулся в свою квартиру в Кремле.

Две недели спустя…

16 января 1935 года. 10:30.

НИПСВО. Московская область, поселок Щурово.

Максим приехал на полигон за полчаса до начала совещания, назначенного на одиннадцать часов утра. Первым на территорию въехал выделенный ему в качестве служебного черный автомобиль «ГАЗ-6», в котором помимо самого Максима находился и Николай Виноградов, а следом за ним - защитного цвета пикап «ГАЗ-4», в тентованном кузове которого находился ящик с чертежами.

Машины остановились перед крыльцом конструкторского бюро полигона, где их уже встречал его начальник Василий Филиппович Кузьмищев. Выйдя из машины Максим потянулся и прошелся перед крыльцом, Виноградов же закурил папиросу и с отвращением стал наблюдать, как красноармейцы из числа служащих полигона достают из кузова «Газика» большой ящик.

Максим прекрасно понимал чувства своего помощника, он и сам с содроганием вспоминал последние три недели, в течении которых они с Николаем только и занимались тем, что распечатывали чертежи, обрезали края листов и склеивали их резиновым клеем. Вроде бы, работа была несложной, но она требовала постоянного внимания и большой аккуратности, а потому изрядно выматывала.

Наконец, красноармейцы справились с задачей и ящик был занесен внутрь конструкторского бюро. Водители и сопровождающие были отправлены отдыхать, а Максим с Виноградовым вслед за Кузьмищевым направились на второй этаж, где находился зал для совещаний. Следом за ними двое красноармейцев потащили ящик.

В передней Максим снял с себя пальто и кепку, оставшись в своем новом черном костюме. Максим считал, что с конструкторами будет удобнее общаться, будучи одетым в цивильную одежду, нежели в форму. Все-таки ведомство, в котором он теперь служил, обладало весьма специфической репутацией.

Поправив галстук, Максим в компании Виноградова и красноармейцев вошел в зал. Красноармейцы поставили на пол ящик и удалились, Максим же с Виноградовым начали извлекать из ящика папки.

Ровно в одиннадцать в зал вошел Кузьмищев, сопровождавший пятерых мужчин разного возраста. Самому молодому из них, Шпагину, было всего тридцать семь лет, а самому старому, то есть Токареву - целых шестьдесят три. Но несмотря на возраст, все конструкторы выглядели бодро, а на Максима смотрели с интересом и некоторым оттенком недовольства, проистекавшим оттого, что их оторвали от работы в своих КБ и вызвали в Подмосковье.

- Проходите, товарищи, - произнес Максим. - Прошу садиться!

Подождав, пока приглашенные конструкторы займут места за столом, Максим встал и начал совещание.

- Здравствуйте, товарищи конструкторы, - начал Максим. - Меня зовут Максим Иванович Белов. Как вам, должно быть, известно, месяц назад состоялось совещание по вопросам стрелкового вооружения для РККА и войск НКВД, на котором текущее состояние вооружения было признано неудовлетворительным. Чтобы в кратчайшие сроки исправить ситуацию, было решено поручить вам разработку новых образцов оружия, мне же было поручено курировать вашу работу по линии НКВД.

- Простите, товарищ Белов, а почему именно вас назначили куратором разработок нового оружия? - с нескрываемым скепсисом в голосе поинтересовался Федоров. - Вы обладаете серьезным опытом в конструировании?

- Товарищи, можете обращаться ко мне просто по имени-отчеству, - предложил Максим. - Что же касается вашего вопроса, Владимир Григорьевич, то нет, конструированием оружия я раньше не занимался, зато я имею богатый опыт стрельбы из большинства заслуживающих внимания образцов стрелкового оружия последних десятилетий и, как практик, я неплохо представляю себе, что именно сейчас нужно Красной Армии. Именно в таковом качестве я и присутствовал на упомянутом мной совещании.