— Вы просите меня рисковать, Александр. Что же будет, если ваше изгнание оставят в силе?

— То же самое. Вы покажете, что не бросаете своих учеников в любых ситуациях. При необходимости я окажу вам информационную поддержку. А может, и мои союзники в роду Грозиных окажут. Замминистра Алексей Михайлович, например.

Когда упоминаю это имя, директору явно становится неудобно. Ещё бы. Он ведь должен понимать, что моё изгнание — действительно результат интриг внутри рода.

Князь в больнице, началась грызня за власть. Естественная ситуация. Только это не значит, что я остался совсем один. И если замминистра иностранных дел на моей стороне — это о многом говорит. Думаю, что каждый видел наше совместное интервью и то, что Алексей дал мне выступить от имени рода.

— Что ж, — задумчиво тянет директор. — Должен сказать, вы хорошо учились на уроках риторики, Александр.

— Так и есть, ваше сиятельство.

— Я должен подумать, — рука мужчины тянется к телефону, но он почти сразу её останавливает. — Пока что вы свободны.

Ясно, что «подумать» значит посоветоваться с кем-то. С главой своего рода или кем-то другим столь же влиятельным.

— Я могу идти на урок?

— Да. И ждите моего звонка сегодня. Я скажу своё решение.

— Хорошо. Благодарю, что выслушали, господин директор.

Я встаю, коротко кланяюсь и выхожу за дверь.

Отлично. Пока не победа, но смелая заявка на неё.

Андрюша, неужели ты думал, что можешь так просто выкинуть меня из Бриллианта? Зря. Зато теперь ты чётко обозначил, что мы с тобой продолжаем вражду. Я-то думал, что после той информационной войны всё будет кончено.

Стучу в дверь класса и сразу же вхожу.

— Простите, что прервал, госпожа учитель. Могу я войти?

— Уже поговорили с директором? — смотрит на меня преподавательница дворянского права.

— Да. Он сказал вернуться в класс.

— Хорошо, садитесь. Тишина, дамы и господа! Итак, мы остановились на спорных ситуациях при наследовании титулов…

Андрей смотрит на меня большими глазами, в которых плещутся непонимание и гнев. Я спокойно отвечаю на его взгляд и качаю головой. Мол, не прокатило.

Жаров что-то еле слышно рычит под нос и отворачивается.

Пока идут уроки, на мой телефон без конца приходят уведомления. Летят электронные письма, кто-то пытается дозвониться. На перемене мельком просматриваю список пропущенных. Мама, Алексей, Виктор, какие-то неизвестные номера.

Ух ты, электронное письмо от ОценкиРепутации. Мой аккаунт аннулирован. Плохо и, вообще-то, незаконно. Я не потерял дворянский статус, только изгнан из рода.

Не только Оценка, но и другие дворянские сервисы присылают информацию о том, что расторгают сотрудничество. Пишет даже человек, у которого я заказывал новую вывеску для Астетики.

Мол, было приятно сотрудничать, но больше я вам ничем помочь не смогу.

Хуже крыс, бегущих с тонущего корабля. Так сильно боятся запачкать свою честь работой с изгоем? Думаю, дело не только в этом. Скорее всего, они опасаются гнева Юрия.

Я даже не удивлюсь, если выяснится, что он публично заявил что-нибудь подобное. Типа всем, кто будет сотрудничать с изгоем, придётся несладко.

Даже лезу в интернет, чтобы убедиться. Но нет. О моём изгнании есть только официальное постановление на сайте дворянской палаты и заметки на новостных порталах. Семья хранит молчание.

Делаю выводы. Грозиных боятся, как огня. Не напрасно, конечно же, но такое поведение бывших партнёров всё равно удивляет.

Ладно. Я запомню. А сетевым сервисам направлю претензию. Они не имеют права отказывать мне в сотрудничестве.

Решаю никому не перезванивать. Перемена короткая, мне надо сосредоточиться на занятиях.

Убираю телефон, и тут как раз начинается новый урок.

После его окончания сразу собираю вещи и направляюсь к выходу, ни на кого не обращая внимания. Анастасия смотрит вслед, будто хочет что-то сказать, но не решается. Жаров кривится, как будто мимо него проходит вонючий бродяга.

Выйдя на крыльцо, дожидаюсь нужного человека. Пока жду, чувствую себя каким-то экспонатом. Каждый считает своим долгом окатить меня взглядом — от любопытного до презрительного.

— Привет, Саш, — вдруг раздаётся тихий голос рядом.

— Надя? Привет.

Надежда Серебрякова. Толстушка, которая, как я думал, обиделась на меня за тот откровенный разговор в столовой.

С того дня я ни разу её не видел. Но и в школе бывал нечасто, честно говоря.

И за это время Надя успела здорово измениться. Вместо спутанных волос — аккуратное каре, вместо обкусанных ногтей — скромный, но приятный маникюр. И она похудела, это сильно заметно.

— Отлично выглядишь, — говорю я.

— Спасибо, — расцветает девушка. — Это… всё благодаря тебе.

— Нет, конечно. Ты сама всё делаешь. Я просто подтолкнул в нужном направлении.

— Всё равно спасибо! — восклицает Надежда, и её пухлые (но уже не жирные) щёчки заливаются румянцем. — Саша, я слышала, у тебя проблемы?

— Никаких проблем.

— Но как же. Тебя ведь…

— Забудь. Всё будет в порядке.

— Слушай, я поговорила с отцом! — Серебрякова продолжает стоять на своём. — Он сказал, что готов помочь вам с матерью. Он даже готов обсудить принятие вас в род.

Ого. Неожиданно. Интересно, на каких условиях?

Хотя о чём это я. Становиться Серебряковым не собираюсь. Лучше останусь Грозиным.

— Спасибо, Надя. Перешли мне номер своего отца. Он ведь барон, не так ли?

— Да, — кивает Надежда, доставая смартфон.

— Если понадобится помощь, я ему позвоню.

Не успевает она перекинуть мне номер, как на крыльце появляется тот, кого я всё это время ждал. На ходу благодарю Надю и бросаюсь за ним.

— Булатов! Подожди, есть разговор.

Сын барона оглядывается на меня и бурчит:

— Чего тебе, изгой?

— Давно ты стал таким хамлом, Бориска? — преграждаю ему путь. — Наверное, с тех пор как я заставил тебе извиниться перед Надей?

— Чего надо, спрашиваю? — хмуро гнёт своё толстяк.

— Хочу попросить, чтобы ты передал кое-что своему отцу. Ты ведь слышал, что мы теперь работаем вместе?

— Ну.

— Так вот, скажи, что я всегда буду рад видеть его в совете акционеров Цитаты. Вне зависимости от того, кто ещё будет вынужден уйти.

— Ни фига не понял, — бормочет Булатов-младший.

— Тебе и не надо. Твой отец поймёт. И вот ещё что: скажи, я рад, что у него такие щедрые друзья. Не всякий может подарить простолюдинам прибыльную недвижимость.

При этих словах Борис бледнеет и приоткрывает рот. Да-да, мой хороший. Я уже раскопал историю про парня, которого ты избил и оставил инвалидом. А по твоей реакции понятно, что эта история — правда.

— Всё запомнил? — спрашиваю я. — Передай слово в слово. Увидимся!

Оставляя ошеломлённого Булатова за спиной, иду к своей машине. А по дороге достаю телефон. Пора перезвонить всем тем, кто пытался связаться со мной во время уроков.

Решаю начать с Алексея.

— Наконец-то! — отвечает тот. — Александр, как ты? Всё в порядке?

— Конечно. Разве что-то случилось? — спрашиваю я, садясь в Ауди.

Водитель вопросительно смотрит на меня через зеркало. Жестом показываю, что пока стоим.

— Ты что, не слышал? Вас официально объявили изгоями. Прости, я не смог затянуть дело. Юрий надавил на нужные рычаги.

— Всё в порядке, ваше сиятельство. Это даже любопытно — наблюдать, как все вокруг сразу же начинают шататься от меня, как от чумного.

Алексей смеётся и говорит:

— Тебя не так просто выбить из колеи. Ладно, ты прав — всё в порядке. Когда Гриша очнётся, это сразу же закончится. Кстати! Император подписал тот указ. Государство берёт князя под свою защиту, имперские солдаты уже едут в больницу.

— Отлично. Но нам всё равно нужно держать ухо востро.

— Естественно. Не переживай, я договорился с генералом армии. Среди солдат и офицеров будут люди, верные лично мне.

Алексей рассказывает, что поставки медикаментов он тоже организовал и нашёл надёжных медсестёр. Так что теперь князь Грозин будет окружён нашими людьми со всех сторон. Если Юрий задумает его убить, ему придётся как следует постараться.