Да и где гарантии, что однажды он не поступит со мной так же? Я ведь его не знаю почти. Не хочу, чтобы дочь узнала вкус предательства. Если за себя я могу ответить, то за поступки Саши отвечает только он сам. И кто знает, что однажды может щёлкнуть в его голове?

Когда дородная женщина в возрасте пригласила нас в кабинет, я уже была окончательно настроена на то, чтобы довести будущего супруга до нервного срыва ещё до того, как мы попадём в ЗАГС. Уверена, с постоянной головомойкой он будет думать лишь о том, как избавиться от раздражающего фактора, а значит, максимум, на что он пойдёт в итоге, — это алименты, которые ни одному ребёнку ещё не вредили.

Из двух зол выбирают меньшее. А раз уж мы минули точку невозврата, то лучше я соглашусь на воскресного папу, чем на мужа.

Главврач, проверив удостоверение Волка и что-то найдя в компьютере, охотно выписала для нас справку о беременности. Я вела себя тихо и даже под внимательным взглядом Саши ничем не выказывала недовольства. Сейчас могла себе позволить несколько часов спокойствия, к тому же у меня начала болеть голова, да и есть уже хотелось.

Из женской поликлиники мы вышли уже минут через десять. Так называемый жених свернул кусок бумаги, который не представлял для меня ценности, в четверть и уверенно направился к своему железному коню.

Снова посадив меня в машину и пристегнув, Волк на этот раз не торопился в тепло автотранспорта. Ещё минут десять он звонил кому-то, став ко мне спиной, которой я и любовалась неосознанно всё это время через лобовое стекло.

— Проголодалась? — первым же вопросом прозвучало, когда он сел за руль, впустив внутрь морозный воздух. — Знаю одну отличную пиццерию.

И только я хотела ответить вредное «нет», как этот… этот… взял и, хитро взглянув на меня, добавил:

— У них есть такая вкусная пицца с хрустящей корочкой и зелёными огурчиками — пальчики оближешь. А уж какой они к ней соус подают, м-м-м.

И столько соблазнительного предвкушения в голосе, будто он мне минимум прогулку по райским кущам обещает. И ведь знает, чем заманить. Гад!

— Хочу, — ответила тихо, чувствуя уже, как все рецепторы требовательно вопят: «Вкусна-а-а-а!» — И горячий шоколад с мандаринами. И ёлочку, — угрюмо добавила я, проклиная так и не позвонившую мне Ларину.

Сглатывая слюну, я старалась не замечать насмешливый взгляд отца своего ребёнка.

Отомщу я тебе, Саша. Ох, отомщу. Это сейчас тебе нравится, а через неделю сам сбежишь, только пятки сверкать будут.

Два часа спустя

И как у него это получается?

Я удивлённо рассматривала маленькую ель в горшке, стоящую на моих коленях, и протянутый очищенный мандарин.

— Ещё один, Цветочек? Или хватит?

Мы сидели в коридоре ЗАГСа в ожидании своей очереди. Я знаю, что сейчас мы просто подадим заявление и он отвезёт меня домой. После самой вкусной в мире пиццы с горячим шоколадом я чувствовала некоторую утомлённость. Кажется, даже в машине умудрилась вздремнуть, пока не приехали.

Удивило то, что он ни разу не спровоцировал меня на скандал. Это я умею обходить острые углы в беседах, но Саша виртуозно обходит даже темы, где может случиться провокация. Мы разговаривали обо всём. Вообще. Но ни разу не коснулись вопросов о моей беременности, отношениях и его работе. И не то чтобы я пыталась вывести его на скользкую дорожку, чтобы поругаться, скорее, охотно поддавалась. Нервничать лишний раз не хотелось, ведь мне хватило потрясений.

Но вот сейчас, сидя в коридоре ЗАГСа и поглощая очищенные мандарины, я поймала себя на том, что не нервничаю. Вот вообще ни капли. А он всё подаёт мне чищенные мандарины и подаёт.

— Цветочек?

Я протянула руку и посмотрела в его удивительные глаза.

— Тебе не кажется странным, что мы так долго в очереди, только чтобы подать заявление?

Саша взглянул на наручные командирские часы и спокойно ответил:

— Нет. Мы тут всего двадцать минут.

Странно. Мне показалось, мы тут уже час торчали, если не больше, а очередь почти не двигалась. Я даже прогуляться один раз успела, когда он заходил с документами в первые.

Кстати…

— А где документы, Саш?

Я посмотрела на руки жениха и обнаружила пропажу.

И только тот хотел что-то ответить, не скрывая смешинок во взгляде, из кабинета выглянула женщина и позвала нас:

— Проскуров и Уварова. Входите.

Своё желание немедленно сбежать я бы не смогла объяснить даже себе. Вот просто сердце пропустило один удар, дыхание застряло, а ноги приросли к полу. И только сильные ладони Саши и тихий шепот на ухо заставили меня сделать несколько шагов.

— Ну чего ты? Мы ведь договорились уже.

Когда я вошла в кабинет, а следом за мной закрылась дверь, чётко ощутила, как захлопывается ловушка, отрезая любые пути к отступлению.

Я взглянула на улыбчивую женщину, раскрытую папочку на столе и блюдце с двумя кольцами. В голове мгновенно возникла картинка, как нас сейчас поженят. Развернулась, чтобы сбежать отсюда, но уткнулась носом в твёрдую грудь, а этот… этот Проскуров ещё и за плечи прихватил. Нежно, но сразу понятно — не выпустит!

— Что такое, Цветочек? Неужели испугалась? Мы же только заявление подать.

Когда я подняла голову, знала наверняка, что всем своим существом выражаю полное и абсолютное недоверие к происходящему.

— А кольца?

Саша смотрел насмешливо, но на губах играла очень нежная улыбка, будто перед ним не взрослая девушка стояла, а ребёнок, который ничего в этой жизни не понимает.

— А это не наши, Аль. Но если ты хочешь, мы сейчас же поедем и купим. Хочешь?

И взгляд такой… вопросительный.

— Нет, — ответила поспешно. — Отвези меня домой, а? Я устала.

— Конечно, Цветочек. Распишемся — и сразу домой.

И мне бы насторожиться. Мне бы только сообразить, что не так было в этой фразе!

Подойдя к женщине, мы чинно встали у стола, ожидая её слов. Она и спросила:

— Скажите, вы уверены в своём заявлении о регистрации брака?

Я даже без задней мысли ответила «Да», поскольку знала наверняка, что замуж за Сашу я не выйду. Это заявление даже отзывать не придётся. Просто через месяц оно утратит силу.

Саша тоже ответил «Да», после чего нам подвинули какую-то огромную книгу, в которой нужно было расписаться напротив своего имени.

— Вы указали, что будете брать фамилию мужа, так?

— Да, — кивнула я болванчиком, ставя красивый росчерк в графе подписи.

Жених с нескрываемой улыбкой Чеширского кота размашисто расписался, положил ручку, выпрямился и приобнял меня за талию.

— Поздравляю вас! — вдруг просияла женщина, внимательно проверив содержимое книги.

— В смысле? — спросила не без потрясения в голосе, уже понимая, что только что произошло нечто невообразимое.

— В смысле, паспорт сможете забрать через месяц, когда будет готов, — улыбнулась она. — Свидетельство о браке вот, кольца вот. Теперь они ваши, — протянула блюдце с золотыми ободками.

Я вот как стояла… так и осталась стоять, удерживаемая сильной рукой Саши. Повернулась и посмотрела на него, а тот невозмутимо взял колечко с тарелочки, второй рукой поднял мою безвольную руку и надел символ брака мне на безымянный палец. К слову, тот подошел идеально.

— Саш, — тихо позвала я.

Парень взглянул в мои глаза и усмехнулся.

— Знаешь, Цветочек, вот когда мы в коридоре сидели уже без документов, ругаться можно было, но рано.

— А сейчас? — спросила я, сглотнув вязкую слюну.

— А сейчас поздно, Аля.

Он взял второе кольцо, надел на свой палец, склонился ко мне и легонько прикоснулся к губам, вызвав табун мурашек, что промаршировали от поясницы до макушки.

Мало ли чего она себе там сейчас надумает. Расхлёбывать мне придётся.

— Я хочу клубничное молоко и печень трески, — выдала неожиданно. — Давай сходим в магазин?