— Надписи закрасить, а свидетелей убить? Прости, но моя работа не позволяет мне распускать руки в отношении гражданских. Да и свидетелей, я так понимаю, полстраны.

Я усмехнулась.

Да уж. Мой вариант точно не подходит. С другой стороны, у меня давно зрела мысль продать квартиру и переехать, а вот и повод нашелся.

— Я согласна, — мысленно махнула я рукой.

Если уж и прыгать с места в карьер, то только крепко сжимая надёжную руку.

Неделю спустя

— Проскурова, проходите! — позвал меня в кабинет довольно молодой парень.

Странно слышать чужую фамилию в свой адрес. Я посмотрела на хмурого Сашу и поднялась со скамейки. Уже в кабинете, когда приподнимала свитер, оголяя живот, Волк вдруг потемнел лицом, как-то очень внимательно разглядывая и врача, и кушетку, на которой мне следовало расположиться.

Узист, ничего не замечая, нанёс на мой живот холодный гель, отчего я скривилась.

— Какой срок у вас?

— Двадцать три недели, — ответила, сосредоточив всё внимание на экране, где пока ещё происходило что-то непонятное.

Парень поводил прибором по моему животу, внимательно присмотрелся, что-то записал в карточку и бодро отрапортовал:

— Всё хорошо. Вполне себе здоровый, хорошо развивающийся мальчик.

Я замерла на миг, ощутив странное волнение.

— Мальчик? — спросила хрипло. — Мне говорили, что это девочка.

Парень снова приложил прибор к моему животу, ткнул пальцем в монитор и сказал:

— Вот видите? Первичные половые признаки, — он снова сдвинул прибор и показал малыша полностью, после чего нажал кнопку на аппарате, остановив изображение.

Я взглянула на Волка, а тот… Тот неотрывно смотрел на зафиксированную картинку плода. Малыш, кажется, мирно посасывал пальчик, даже не собираясь пинаться и давать о себе знать.

Он у меня вообще спокойный, изредка мог пихнуть, да и то ночью, потому что мама любит спать на спине.

— Мальчик…

«Будь у меня сын, я бы ещё подумал», — вспомнила я ненавистные слова, отчего тут же поморщилась.

— Бывает, — пожал плечами доктор. — На сроке в двенадцать недель пол ребенка ставят предварительный. Вывод делают на основе размеров. У вас плод некрупный. Вероятно, ранее соответствовал размерам девочек.

Я сглотнула, стёрла гель с живота принесённой с собой салфеткой, опустила кофту и поднялась с кушетки.

— Я же… Я все вещи на девочку покупала, — призналась тихо. — И куда их?

Не то чтобы я обращалась конкретно к кому-то. Скорее, жаловалась, не рассчитывая на помощь зала, но доктор верил, что может помочь советом, он и ляпнул:

— Вы же молодые. Ещё родите.

Я застыла, уставившись на Сашу, а он… Он вдруг медленно так растянул губы в предвкушающей улыбке.

— Действительно. Не пропадать же вещам, в конце концов.

Из кабинета УЗИ я выходила пунцовая и в смятении.

Мальчик! Кажется, я себе даже в параллельной вселенной не представляла, что у меня будет не дочь. Это как обухом по голове получить от мироздания. И за что? Я не представляла, как растить сына. Это же машинки, пластиковые пистолеты и чисто мальчуковая одежда. Это войнушки, конструкторы, футбол и драки. Это…

— Катастрофа, — выдохнула я у гардеробной, увидев, как какой-то пацан лет восьми играл в стрелялку на планшете, пока его мама болтала по телефону.

— Цветочек, ну ты чего?

Я чего? Это я чего?

Я повернулась к Проскурову и брякнула, совсем не подумав:

— Ты мне сына заделал!

У Волка челюсть не отвисла, но взгляд был крайне интересным. Удивление напополам с возмущением ему скрыть не удалось, а вот самодовольную улыбку очень даже.

— Ну извини, Цветочек. Только вот, знаешь, оно тут как-то пятьдесят на пятьдесят. И по факту, это вообще не мой косяк.

Косяк. Да не косяк, конечно, но вот могло бы иначе случиться, если бы я наплевала на всё и дождалась ЭКО. Говорят, там шансы запланировать пол ребёнка намного выше, чем рассчитывать на авось.

Я поджала губы и отвернулась. Не то чтобы я была не рада. Просто с самого начала я хотела девочку. Девочку и только девочку. Да, я в курсе, что возможен был и другой результат, но лучше бы было сразу узнать.

— Ты передумала? — неожиданный вопрос ворвался в мысли хмурым голосом супруга.

Я резко развернулась и снова уставилась на него, пытаясь понять, как он себе это воображает. На лице ответа написано не было, а потому я прямо спросила:

— Саш, а ты сейчас о чём?

— О том, что не вижу радости во взгляде. Узнала, что не девчонка, и всё? Рожать передумала?

Удивлённо выгнув бровь, я искренне попыталась понять, как можно передумать рожать. Типа если в родильный дом не поехать, то схватки не начнутся и ребёнок сам собой рассосётся? Или как?

Лицо Саши начинало утрачивать цвет, становясь бледным, а взгляд усталым.

— Ты же не оставишь его в роддоме, Альбин?

Я открыла рот, чтобы ответить. В моём словарном запасе, кажется, была парочка ядрёных матерных слов, которые я почти никогда не использовала, предпочитая им неплохие, но печатные синонимы. Но как открыла, так и закрыла, поняв, что от шока и звука не могу произнести.

— Ты меня сейчас со своей бывшей сравнил? — выдохнула изумлённо. — Меня?

Как вообще можно подумать, что я на такое способна? Я не от удовольствия забеременела, а потому что хотела! Вынашивала, лелея и думая лишь о том, как возьму впервые на руки! И зная, что я ещё и рожать своё чудо буду в муках, он смеет мне такое говорить?!

— Слушай ты! — вызверилась я. — Это мой ребенок! Мой, понял?! Какая разница, какого он пола? Не смей мне даже вещей таких говорить, Волчара!

С последним словом меня бережно, но ощутимо стиснули в объятиях и тихо-тихо прошептали:

— Боюсь я твоих тараканов, Цветочек, когда дело сильной половины человечества касается.

А вот тут мне даже возразить было нечего. Тараканы у меня отборные — не поспоришь.

— Не смей мне говорить такое, Проскуров. Я даже матёрому волку за своего ребёнка голову откусить могу.

Тот самый волк потёрся носом о мою шею и глубоко вдохнул, подняв со дна рой бабочек, что немедля запорхали где-то в животе.

— Прости, больше не посмею, — сказал с улыбкой в голосе.

Одно я поняла наверняка. Тот факт, что у нас будет сын, порадовал его куда больше. Но он сам поймёт всё моё разочарование, когда я для начала объясню, что именно требуется заменить в гардеробе малыша, а затем начну таскать по торговым центрам. Ларина настрадалась уже, ей и самой теперь через это проходить. К моему счастью, Денис был согласен на любые отцовские подвиги. Идеальные отношения, в общем. Правда был в них один существенный минус по имени Эвелина Алексеевна, которая крепко вцепилась в хрупкие Катины… уши, да.

К слову, о родителях.

— Может, мы не поедем сегодня? — с надеждой протянула я, садясь в машину. — Два часа туда, два обратно, Саш, я не…

Муж с улыбкой застегнул на мне ремень безопасности и проверил крепление, после чего заглянул в глаза и заявил:

— Без вариантов, Цветочек. Мама мечтает познакомиться, а папа даже готовит шурпу из баранины. Будет подло не приехать.

Я вздохнула и закусила губу, чувствуя нервную дрожь. Мне было откровенно страшно. Может, я не понравлюсь. Скажет, что я специально забеременела, чтобы охомутать её любимого сына. Она ведь ничего не знала обо мне до этого времени, а я уже полгода как в положении.

Смирившись, я достала телефон из кармана и написала Лариной: «Матери меня. Еду знакомиться с его родителями».

В ответ пришло забавное: «Я бы посоветовала бежать, но, сама знаешь, в пределах России бегать бесполезно. Удачи».

Улыбнувшись, я поудобнее устроилась в кресле и приготовилась к двухчасовой поездке.

Приехали мы в заснеженный посёлок с красивыми ухоженными домами. Родители Саши жили на окраине, где открывался замечательный вид на реку и лес за ней.