Между тем Костя странным, по ее понятию, движением протянул руку Виктору и помог ему подняться. Пусть бы сам поднимался, убийца!

– Это уже не просто домашнее хулиганство, – сказал Костя, – это покушение на убийство. Да еще в присутствии свидетелей... Ведь вы все видели?

Женщины дружно закивали.

– Как ты сам понимаешь, это уже статья! Придется тебе, друг мой, собирать свой чемоданчик и дуть отсюда, пока не посадили.

– Мне – собирать чемоданчик, а тебе, значит, на мое место, в теплую постельку? – огрызнулся Виктор.

– Ну, постелька у меня и своя есть, а насчет твоей жены... – Он оглянулся на поникшую Иру, в момент понявшую, что ее мечтам не суждено сбыться. – Так, понятное дело, одна не останется. Найдет себе мужика нормального, чтобы уважал ее, руку не поднимал...

«Ну, насчет уважал, – подумала Тоня, – так это навряд ли. Скорее нормальный мужик как раз на Ире и не женится. А если женится, то первым делом начнет учить, как должна вести себя нормальная жена. Так, как он эту учебу себе представляет».

– ...А тем более топор... Дай-ка! – Костя не глядя протянул к Тоне руку. – Э, да он весь в крови! Кого же ты, Витенька, уже успел приголубить?

Тоня отчего-то знала, что Косте известен ответ и что он нарочно хочет, чтобы Виктор оправдывался и тем еще больше осознавал свою вину.

Ей было жалко, что такой в общем-то неплохой мужчина, как Виктор, – наверняка директор совхоза будет жалеть о нем как о работнике – взялся за топор. Хотя она могла его понять.

Тоне с самого начала было непонятно, как красавица типа Ирины могла выйти за совсем уж невидного мужичонку. Понятное дело, и Костя в ее постели отметился. Почему бы не взять то, что плохо лежит? Но то, что он не станет связывать свою жизнь с женщиной не самого тяжелого поведения, она была уверена.

При всей своей любви к слабому полу Костя придерживался определенных принципов, о которых Ира не имела и понятия.

– Это кровь Рыжего, – сказал Виктор тихо, но тут же повысил голос: – Бросился на своего хозяина.

Он показал присутствующим окровавленную руку.

– Дурак! – с сожалением протянул Костя. – Он тебя от тюрьмы спасти пытался, а ты его – топором.

Если породистость Тониного Джека еще можно было как-то определить, то Рыжий был собакой неизвестного происхождения, но тоже большой. Похожий мастью на рыжую лису. Почему-то в поселке Раздольный дворовые псы у всех были огромными – здесь не признавали маленьких дворняжек. Во многих скорее всего текла кровь волков. Собаки Раздольного в большинстве своем на цепи не сидели, а бегали по окрестным лесам, добывая себе пропитание. Ну и встречались с лесными братьями.

Неожиданно Виктор всхлипнул и пошел прочь.

– Ты куда? – окликнул его Костя.

– В сарай за лопатой, – ответил тот на ходу.

Рыжий любил своего хозяина. Об этом было известно всему поселку. Вместе они ходили на рыбалку, лазали по горам. Скорее всего Виктор тоже любил пса, и надо же, как страшно окончилась их дружба.

– Нужно собаку похоронить.

Костя пошел следом, и слышно было, как мужчины переговариваются, как зажгли свет в саду. Стукнули лопаты, послышался шорох отбрасываемой земли, а затем голос Виктора:

– Прости, друг, не сдержался.

И опять зашуршала осыпающаяся земля.

Через некоторое время Костя вышел к женщинам, все еще стоящим во дворе.

– Титова, ты иди с подругой домой, а я уж сам все улажу.

– Ты оставишь Виктора здесь? – ужаснулась Тоня.

– Зачем, у меня переночует, а утром решим, как быть, на свежую голову... Я тебе позвоню.

Тоня потянула Джека за собой, кивнув Надежде. Та пошла следом.

– Погуляли! – усмехнулась Надя. – У вас всегда так весело?

– Представляешь, никогда ни о чем подобном не слышала, – медленно проговорила Тоня. – Такой приличный поселок...

– Полная луна, – будто самой себе сказала Надя.

Они отправились домой. Уже подходили к калитке, как Джек вдруг насторожился, повел ушами и взглянул на Тоню.

– Что с тобой? – удивилась она.

Калитка оказалась приоткрытой, хотя Тоня была уверена, что закрыла ее достаточно плотно. Этого еще не хватало! Права Надя, теперь их поселок перестал быть тихим и спокойным. Может, что-то срочно понадобилось Маше? Она взглянула на соседкины окна – свет в них не горел. В самом деле, откуда бы соседям слышать, что произошло за полкилометра от них. Да и не осмелилась бы Маша заходить во двор, если не была уверена, что Джек закрыт в своем вольере.

– Давай быстрей, – поторопила Тоня подругу, задержавшуюся у калитки.

– Тебя что-то беспокоит? – Та как раз о своем размышляла и потому не сразу откликнулась на Тонино волнение.

– Беспокоит. Почему я не закрыла дом на ключ! Привыкла к тому, что моими сбережениями кого-нибудь трудно соблазнить. Шесть тысяч. Двести с чем-то долларов. Умоляю тебя, проверь, на месте ли твои деньги?

Надя бегом пробежала в дом, некоторое время ее не было видно, а потом она вернулась, успокаивающе помахав рукой.

– Все на месте, не волнуйся!

В самом деле, если кто-то и заходил в дом, то за такое короткое время обыск вряд ли был тщательным. У самой Тони взять нечего. А случайный вор насчет книг вряд ли бы сообразил. Правда, у Нади имелась ее дорожная сумка, но подруга, взглянув в нее, сказала, что все на месте.

Тоня закрыла калитку на щеколду, отпустила Джека с поводка и сказала своей гостье, все еще пытаясь сообразить, что произошло:

– Давай чайку попьем, что ли, а то сегодняшний вечер меня окончательно добьет. Как в трюме во время шторма. Незакрепленный груз носится по нему, рискуя сделать пробоину.

– Пробоина! – прыснула Надя. – Ты прямо как бывалый моряк.

– Как раз такой мне об этом и рассказывал, когда я отдыхала у подруги в Новороссийске.

Тоня поставила на газ чайник и постелила на кухонный стол тонкую клеенку, похожую на кружевную скатерть.

– У тебя был роман с моряком? А ты мне ничего не рассказывала.

– Так рассказывать было не о чем. Мы с ним всего один вечер погуляли по городу, а утром он уходил в рейс.

– Ты обещала ждать?

– Не говори ерунду, я была замужней женщиной.

– Великое препятствие!.. – Надя приняла чашку с крепко заваренным чаем и осторожно отпила глоток. – Молодец, помнишь мои пристрастия. Отличный чай!.. Между прочим, ваш Костя был в роли блюстителя порядка хорош. Я им даже залюбовалась.

– Зря, что ли, у него так много поклонниц.

– Считаешь, мне пытаться не стоит?

Тоня удивилась:

– Как я могу что-нибудь такое считать? Я тебе о нем рассказала, а ты уж сама решай... Я думала, ты, как и я, первым делом будешь какое-то время в себя приходить и сможешь обойтись без мужского общества.

Но наверное, прозвучало это у нее не слишком убедительно, потому что Надя посмотрела на нее с усмешкой.

– Да он тебе и самой нравится!

Тоня хотела возмутиться, но подумала, что таким образом еще больше укрепит подругу в своем подозрении.

– Просто сплю и вижу, как заманить его в свою постель!

– Может, тебе и в самом деле было не до него. Развод! Для тебя это было крахом, стрессом и еще черт знает чем! Целый год сидела здесь и носа не высовывала...

– А для тебя?

– Для меня было достаточно сесть в самолет, который увозил меня на родину.

– Пожалуйста, делай что хочешь! – Тоня постаралась запихнуть свое раздражение в Надин адрес подальше. Сегодня весь вечер она только и делала, что сама с собой боролась. Может, потому что ей нужно отдохнуть? В самом деле, почти год жила одна, отвыкла от людей... – Давай-ка спать ляжем. В конце концов, тебе надо отдохнуть. Кто знает, может, с утра все покажется не таким уж плохим. Не пойму только, отчего меня что-то колбасит. Какие-то нехорошие предчувствия мучают. Как у старой бабки... – И честно призналась: – Все меня раздражает. Извини, если я покажусь тебе не слишком гостеприимной хозяйкой. А вообще я тебе очень рада.

Это называется: верьте мне, люди!

Тоня лишний раз потрогала запор на двери – достаточно крепкой, чтобы ее нельзя было открыть, всего лишь надавив плечом. Обошла свой дом, словно не знала в нем каждый уголок. А вдруг тот, кто приоткрывал ее калитку, пробрался в дом и теперь ждет, пока они расслабятся, чтобы... Что? Передушить их с Надей как курят?