— Вот, — показал на мужчину Тимур. — Думали пьяный, а он…

— Когда обнаружили? — спросил лейтенант, наклоняясь над лежащим и проверяя пульс.

— Минут десять назад, — склонился над ним и Тимур. — Живой?

— Да, вроде… Перегаром не пахнет, — он проверил у мужика карманы пальто, только носовой платок нашёл. А во внутреннем кармане пиджака оказался кошелёк и пропуск на предприятие.

— Уже что-то! — воскликнул лейтенант.

Подъехала скорая.

— Разрешите! — требовательно произнёс немолодой фельдшер.

Вету с Тимуром оттеснили с проезжей части на тротуар, и медики занялись мужчиной.

— В больницу его надо срочно, — вскоре потребовал фельдшер и сопровождавший его молодой медбрат ринулся к машине за носилками.

— Что там, доктор? — спросил лейтенант.

— Наезд, травмы характерные.

— А какая машина? — чуть не в один прыжок оказался рядом с ним Ерофеев.

— Откуда ж я знаю, — не отрываясь от пострадавшего, ответил тот.

— Ну, грузовая или легковая, хотя бы, можно сказать?

Фельдшер только головой отрицательно покачал.

Милиция и медики погрузили пострадавшего в машину скорой, и она умчалась.

— Вот тебе и пьяный, — проговорил Тимур. — Я же говорю, не похож на пьяницу, культурный человек…

Лейтенант сообщил по рации о происшествии и сидел писал что-то в машине, пока двое его подчинённых обшаривали близлежащие сугробы. Тимур с Ветой хотели уже уйти, но их задержали.

— Документы ваши, — попросил лейтенант.

— У нас нет, — ответил Тимур, крепко сжав ладонь невесте, зная, что у неё паспорт в сумочке, чтобы за ним не полезла. — Мы в театр ходили…

— Продиктуйте, тогда.

— Ивлев Павел Тарасович.

— Дата рождения.

— Шестнадцатое января пятьдесят пятого…

Лейтенант старательно записывал под диктовку Тимура домашний адрес и не видел, в каком состоянии стояла девушка. А она очень испугалась, побледнела и непроизвольно кусала губы.

— Ну, тише, тише, — прижал её к себе Тимур. — Да уж… Сходили в театр.

— Так, теперь девушка…

— А можно ее не записывать? Она как бы замужем… И не за мной, — попросил Тимур. — Мы же доброе дело сделали, а у нее такие проблемы из-за этого могут быть…

— Ладно, вас одного хватит, если что. — сжалился Ерофеев. — Хорошо, что вы его тормошить начали, — протянул ему руку лейтенант, прощаясь. — А то пока бы его патруль в сугробах заметил, или кто-нибудь машину из вытрезвителя не вызвал… Это сколько он ещё тут мог пролежать без помощи? Замерз бы насмерть, или кровью истек бы…

— Паш, — заглянул ко мне Загит. — А Тимур с Виолеттой до сих пор не вернулись.

— А который час? — взглянул я на часы. — Блин, половина двенадцатого. И где их носит?

— Вот и я о том же, — озабоченно проговорил тесть.

— Может, Данченко их в гримёрку к себе за кулисы пригласили? — предположил я.

В голову уже ничего не лезло после таких новостей, и я вышел на кухню и поставил чайник. Загит вышел за мной, но скоро отправился на лестницу курить. Тоже нервничает…

Чайник закипел, и я поставил две чашки на стол.

— Идут! — заглянул в квартиру Загит.

— Где они? — выглянул я к нему в подъезд.

— Во дворе ещё, к подъезду только подходят, — комментировал он, глядя в окно.

Услышав, что они вызвали лифт вниз, мы с Загитом встали в ожидании перед лифтом на лестничной площадке. Они не ожидали нас увидеть. Как дверь открылась, Вета, выходившая первой, аж присела от неожиданности. Лица у них были серьёзные.

— Что случилось? — заволновался я.

— Да всё не слава богу, — вывел Тимур из лифта Вету, придерживая её за плечи, и проводил в квартиру. — Решили прогуляться по вечерней Москве после театра.

— И что? Там идти-то две остановки, — с недоумением спросил я, прикидывая где и во что они могли ввязаться.

— Мужик на выезде со двора лежал, думали пьяный, а оказалось — его машина сбила, — объяснил брат.

— Ничего себе, — выдохнул я, пытаясь просчитать последствия этого инцидента для брата. — Пришлось данные свои давать?

— Ну как. Скорая приехала, милиция… Но я же ученый… Так что я твои данные назвал. Имей ввиду, если что.

— А что может быть, если что? — не понял я.

— Не знаю. Вообще, мне лейтенант руку пожал на прощание. Так что ничего плохого точно не жди. Я бы тебя не подставил…

Вышла Галия. Пересказал ей приключения наших гостей в Москве, не акцентируя её внимание на проблеме документов.

Загит-то, сразу всё понял, намекнул дочке, что у Веты был длинный сегодня день, неплохо бы её спать положить. Когда девчонки ушли, он сразу достал из закромов начатую бутылку коньяка и рюмки.

— Ну, мужики, чтобы этот бедолага выжил, — налил он нам по тридцать капель.

Москва. Квартира Ивлевых.

— За здоровье пострадавшего, — поднял свою рюмку Загит многозначительно. — Потому что, если он поправится, то на этом для вас всё и закончится. А если он, не дай бог, помрет, всё только начнётся…

— Да уж… За здоровье пострадавшего, — поддержал я предложенный тост, и Тимур, естественно, тоже. — Ладно, не переживай, — хлопнул я брата по плечу, заметив, как он напрягся. — Всё обойдётся. Я выкручусь, в случае чего. Главное, ты свои данные не засветил.

— Да блин, надо было кого другого назвать, а не тебя. А меня как замкнуло, никого больше из гражданских моего возраста вспомнить не смог. Все в училище же в таком же как у меня положении, их данные бы назвал, подставил бы их вместо себя. А это нехорошо, они в таком же положении, как и я сам, нечего им в Москве делать.

Похоже, Тимур и не подумал, что спасённый им человек может умереть по дороге в больницу или во время операции. А тогда разбор полётов начнётся по новой и, возможно, решат дополнительно свидетелей опросить. Вызовут меня, и что я им скажу? Мол, меня там не было? А наверное, в принципе, так и сделаю. Что они мне предъявят? Сведут с тем милиционером, с которым Тимур тесно общался, он меня не опознает, и вопрос закрыт. А откуда какой-то парень меня знал и назвал — так я журналист, лицо известное. И понятия не имею, откуда фанаты мою дату рождения узнали. Может, у них знакомые в милиции работают…

Мы посидели ещё немного, переведя разговор на другую тему, но Тимур так и не расслабился больше. Блин… Помог, называется, человеку… А какой был выбор? Мимо пройти? Тоже не по-человечески…

Тимур пошёл умываться, а я вернулся к себе в кабинет. Закончил печатать лекцию и взялся за список радиопередач. Он был гораздо короче, чем предыдущий список с расценками, и прочитав его, я понял, что список гонораров касается всей работы государственного радио, а не только детской редакции. Все мои мечты про очерки, лекции и фельетоны рассыпались в пух и прах.

Просмотрев весь разнообразный список радиопередач детской редакции, я разочарованно отбросил его от себя.

«В стране литературных героев», «Радионяня», «Клуб знаменитых капитанов», «КООАП», «Пионерская зорька», «Внимание, на старт», «Вести из леса», «Колобок и два жирафа» и всё в том же духе…

Это что, вообще, такое⁈ И где я должен выступать, как представитель МГУ и читать свои очерки, лекции и фельетоны? В программе «Радиожурнал Колючка»? И для чего всё это надо было Румянцеву?

Взял список передач и прочёл его ещё раз. Из всех выделил только две программы, «Радио — для урока» и те самые «Ровесники», где Аиша выступала. Тут хоть что-то по моему профилю… Хотя, «Радиоклуб юных географов» тоже можно попытаться как-то притянуть к моим интересам… Или, точнее сказать, натянуть сову на глобус…

Выделил для себя эти три передачи и с чувством исполненного долга пошёл спать.

Во вторник прямо с утра поехал на Лубянку. Капитан Румянцев ожидаемо поинтересовался моими успехами на радио.

— Ну, договорились мы о работе, — скептически взглянув на него, ответил я. — Но это же редакция для детей, — специально упомянул я, а то, вдруг, он не знает, куда меня засунули. — Там очень ограниченное количество программ, где я могу пригодиться.