— Не секрет. Хотят, чтобы я там выступал у них. А про что конкретно, еще сам не знаю.

Похоже, он свою миссию выполнил… Может, и мне набраться наглости? — подумал я, взглянув на подвисшего в прострации Тимура, наблюдавшего за нами из кухни, крепко сжимая полотенце.

— Кстати, у меня просьба к вам есть. Брат вот с невестой приехали на пару дней Москву посмотреть. Не найдётся ли у вас двух контрамарок для них? — попросил я.

— Конечно, найдётся! — тут же оказался рядом с Тимуром Яков и протянул ему руку. — Данченко Яков.

— Полянский Тимур, — растерянно ответил брат, пожимая ему руку.

— Две контрамарки сегодня на вечер у вас, считайте, уже есть. Ну, мы ждем тебя сегодня часам к двум? — уточнил Яков и взялся за ручку двери.

— Да-да, — подтвердил я.

— Тогда, не прощаюсь! — кивнул он нам, не скрывая довольной улыбки, и выскользнул из квартиры.

— Это кто? — спросил ошарашенно Тимур, когда за Яковом закрылась дверь.

— Сосед с восьмого этажа, в театре «Ромэн» служит, — улыбнулся я, подходя к телефону.

— Служит? Это разве армейский театр?

— Точно не армейский. А почему так принято говорить… Так как-то сложилось исторически. Офицеры вот служат, солдаты, да актеры в театрах, — пожал плечами я.

Позвонил в редакцию. Вера радостно приветствовала меня и сообщила, что мой фельетон очень высоко оценили и очень просили побольше в таком же ключе писать.

— Понимаешь, сейчас критика в виде сатиры очень приветствуется, — перешла чуть ли не на шёпот она. — И твой фельетон попал, как раз, в очень нужную струю. Ландер тебя так хвалил!..

— Правда, что ли? — удивился я. Вот что значит немного разозлился…

— А карикатуру какую смешную к твоему фельетону нарисовали! Ты видел, вообще?

— Нет ещё, только приехал, только в дом вошёл…

— У тебя очень хорошо получаются фельетоны, давай пиши дальше! — велела она, опять перейдя на свой бешеный ритм. — Мы ждём!

— Да-да, уже пишу, — пообещал я и мы с ней любезно распрощались.

Пообещать-то я ей, конечно, пообещал, но где актуальную и острую тему взять? Похоже, у них там указания какие-то сверху насчёт критики в виде сатиры. Все же прекрасно понимают, что у нас в стране все средства массовой информации под контролем государства, цензура нигде не пропустит критику власти. А тут вдруг, получается, власть сама себя высмеивает, пропуская в печать подобные фельетоны… да еще, оказывается, и поощряет их! Что же, очень интересно получается… Критиковать власть, вроде как, нельзя, но высмеивать — пожалуйста!

Хотя… А если это такой ответ на критику Запада?

— Кто инакомыслие давит? Мы? Да вы что! Вы только посмотрите, что у нас в прессе журналисты себе позволяют в отношении чиновников!

В таком случае это очень дальновидно… И мой фельетон, как раз, в эту струю удачно попал, время такое… Надо пользоваться. Где же острый материал брать? Хотя… Что-то я туплю… Надо же просто по письмам, полученным из «Труда», пробежаться. Да еще к ребятам в Комитет по миру после театра наведаться. И наберу я таких острых тем, да еще и с избытком.

Другой вопрос — а надо ли мне это? Чтобы статью обыграть в виде фельетона, выезжать куда-то вначале придется, чтобы факты проверить. Одно дело я это с лекциями от «Знания» совместил, другое — самому куда-то ехать из Москвы. Так что спешить не будем, будем сначала думать…

Вышла Вета из ванной.

— Как же у вас красиво! — восторженно произнесла она. — Я и не знала, что в обычной квартире может так все быть сделано…

Ну а что… приятно такое слышать, конечно.

— Так, ребят, я сегодня целый день в бегах, — обратился я к гостям. — Вам придётся развлекаться самим. На вечер, Тимур слышал, постараюсь достать вам контрамарки в «Ромэн». Часам к пяти будьте дома. А до этого… Не знаю, на Красную площадь скатайтесь, может быть? В Мавзолей очередь большая, часа на полтора-два, это лучше на лето запланировать. А сейчас, пожалуй, по ГУМу погуляйте. Дома всё время кто-то есть, так что ключ вам не нужен. Ирину Леонидовну только предупреждайте, когда уходите, чтобы она за вами дверь закрыла. Где заблудитесь вдруг, спрашивайте людей, где ближайшее метро. До метро доберетесь, дальше все уже легко будет найти.

Тут пришёл Загит с дежурства, приветствовал меня, как будто месяц не видел. Познакомил его с братом и Веткой. Он и так знал, что они Святославские, а тут молодых земляков увидел, сразу под опеку их взял. Ну, это и не плохо, подскажет что-то, поможет, пока меня нет.

Времени до выхода на радио ещё немного оставалось. Прошли все вместе на кухню. Вета разобрала остатки наших продовольственных запасов из поезда и вполне хватило на отличный завтрак. Честно говоря, когда мне собойку Шанцевы собирали, думал еще пару дней в Москве буду доедать собранное. А вон оно как оказалось… и откуда только в поезде такой аппетит пробуждается?

— Ну, какие у вас тут новости? — поинтересовался я у тестя.

— Значит, так. Завтра Марат встречает Аишу с родителями из Италии в Шереметьево. Они везут груз для тебя, поэтому, сперва, он их привезёт сюда…

— Груз для меня? — не понял я, но хоть стало понятно, почему звонил Фирдаус. — Какой?

— Образцы плитки и буклеты, — объяснил Загит. — Зачем, не спрашивай, не говорили.

— А-аа! Понял, понял! Хотят похвастаться своей новой продукцией, — сказал я, вспомнив, что прослушка слышит каждое слово. — Жаль, что я уже ремонт сделал, мне не надо. Но хоть порадуюсь за людей. А что родители Аиши решили, вдруг, в Союз лететь?

— Кто ж их арабов разберёт? — проворчал Загит.

Да он нервничает перед встречей, — дошло до меня. Волнуется за Марата…

— Наверное, не хотят, чтобы Аиша одна оставалась в квартире, — предположил я. — Незамужняя арабская девушка, одна… Не положено… Наверное.

— Угу, арабская девушка, которая в соревнованиях по самбо участвует, — повесив голову на руку, задумчиво ответил Загит. — Они сейчас как узнают, чем она по вечерам занимается, так сразу домой её заберут!

— Пусть попробуют! — рассмеялся я. — Всё! Поезд ушёл. Она уже не тихая послушная арабская девушка.

— А чем она по вечерам занимается? — спросила Вета с напряжённым видом.

— На тренировки по самбо ходит к моему шурину, — улыбаясь, ответил я.

— От, молодца! — воскликнул Тимур. — Наш человек.

— Вы с ума сошли? — испуганно воскликнула Ветка. — Это же международный скандал!

— Скандал мог бы быть, — ответил я ей, — когда мы просили пропуск ей сделать на закрытое предприятие, а она гражданка капстраны, между прочим. И то, нам разрешили!

— Вот у вас тут интересно! — воскликнул Тимур. — Не то что в Святославле было…

— Завтра познакомитесь, — пообещал я. — И с Маратом, и с Аишей. Во сколько они у нас будут? — взглянул я на Загита.

— Самолет в половине восьмого вечера, пока багаж получат, пока приедут…

— Завтра без театра, короче, — развёл я руками.

— Да и ладно! — отмахнулся брат.

— В планетарий сходите, — посоветовал я. — Тоже очень интересно.

— Кстати, — дотронулся до моей руки Загит, привлекая моё внимание. — Помнишь, ты мне рассказывал, что приходили двое важных таких, шкафы смотрели и ремонт? Министр твой знакомый и Иван Васильевич, что шкафом раздвижным очень заинтересовался, и ты мне его номер потом раздобыл и дал?

— Ну, да, — кивнул я.

— Так этот Иван Васильевич вовсе никакой не Иван Васильевич, — наклонившись ко мне, шёпотом проговорил Загит.

— Ну да, — так же шёпотом ответил я. — Министр его у нас случайно Саней назвал.

— Да, — заговорщицки посмотрел на меня тесть. — Александр Владимирович он.

— Откуда знаете? — удивился я.

— А я у него всю пятницу и субботу дома проторчал.

— Да ладно! — обалдел я.

— Да, — также шёпотом продолжал Загит. — Я ему шкаф сделал. Триста рублей взял и ещё на материал.

— Ну, молодец! — ошарашенно сказал я. — Слов нет! Так держать!

— Это ещё не всё! — наклонившись ко мне, прошептал тесть. — Я слышал, как к нему «товарищ генерал» обращались.