— Молодчина, я в тебе не сомневался, — улыбнулся мне дядя Костя, когда я вернулся с помоста.

— Спасибо, — ответил улыбкой я.

Потом ко мне подошли ребята, стали поздравлять с успешным выступлением. Ровно так, как поздравлял их и я, когда они успешно проводили свои подходы на рывок: по-детски искренне, но в то же время сдержанно, как мужчины поздравляют друг друга с новым достижением.

«А ведь они уже мужчины. Маленькие, но мужчины. Штангисты, — подумалось тогда мне. — Волевого в них, в тринадцатилетних детях из СССР больше, чем в молодых людях того времени, откуда я пришел. Чем в молодых людях из две тысячи двадцать четвертого».

Соревнования закончились только к восьми вечера. Из нашей сборной в призеры выбилось восемь человек. Среди них был и я. Никита тоже взял свое место в толчке.

Забавно нам было меняться местами на пьедестале, когда я получил первое в рывке, он в толчке, а потом снова я, но уже по итогу двоеборья. Без своих разномастных медалей не остались и остальные мои друзья.

Уже давно стемнело. Спортивный комплекс все еще гудел внутри. Председатель спортивного общества «Урожай», читал вдохновенную, но довольно скучную и банальную речь о спорте и важности его в воспитании новых поколений, которые возьмут в свои руки судьбу страны советов.

Я сидел на улице, на лавочке. Уже переодевшийся, готовый к тому, чтобы отправиться домой, я сидел и думал. Думал о том, что мне хочется большего.

Нет, речь тут не шла не о новых спортивных достижениях, которыми я так горел всю свою прошлую жизнь. Мне просто хотелось большего.

В определенный момент, бросив штангу после завершающего подхода, я осознал, что одной тяжелой атлетики мало. Нет, я знал это и раньше. Понимал это умом и готов был следовать за этим пониманием. Да только в этот самый момент, когда я победил в очередной раз, я, словно душою понял — штанги мало.

Понял, что делай я то же самое, из года в год, поднимая железо и точно выйду на всесоюзный, а может быть и на общемировой уровень в спорте. Казалось мне, что нет тут никаких особых преград: только и знай, что просто будь верен этому спорту и иди вперед.

Однако сейчас, здесь, у широкой стоянки этого спортивного комплекса, пришла мне на ум мысль о том, что всю мою жизнь штанга надевала мне покоя, потому что тогда прервал я свою карьеру, не реализовавшись в ней полностью. Не став успешным.

Сейчас же я точно знал, что я могу стать успешным в этом виде спорта. Но хочу ли? В душе сейчас царило такое чувство, будто за эти свои полгода, я закрыл собственную потребность в этом. Что хочу идти к чему-то новому.

Тогда обратился я к пережитому с Рыковым. Горе-тренер этот только и твердил, что о личной успешности, о личном благосостоянии. Мол, только в этом и состоит цель всей жизни человека.

Конечно же, я был с ним не согласен. В девяностые не раз и не два встречал я людей, что колоссально богатели в короткие сроки. В сущности, они могли бы позволить себе все что угодно. Но становились ли они от этого счастливыми? Приобретали ли они внутреннее равновесие, если угодно, гармонию внутри себя? Однозначно нет.

А ведь штанга — это очень эгоистичный вид спорта, если подумать. В ней штангист бросает все силы свои, душевные и физические на то, чтобы возвеличить самого себя в глазах других. Сейчас я четко и ясно осознавал, что не хочу этого. И пусть штанга на всю жизнь останется мне верной подругой и отрадой, строить вокруг нее свое будущее я не согласен.

Улыбнувшись своим мыслям, я тихо прошептал себе под нос:

— М-да, Вова. Пусть и взрослый ты мужик, но сейчас повзрослел еще больше.

Я встал со скамейки, взял и повесил на плечо спортивную сумку. Из спорткомплекса стали выходить люди. Кажется, закрывающая часть соревнований кончилась. Я видел, как наша сборная откололась от основной массы и направилась к своему автобусу, уже прогревающему двигатель.

А потом, от нашей группы откололся одни единственный человек. Это был дядя Костя. Он, видимо, заметил меня и торопливо потопал к лавочке.

— Вов, а куда ты девался? Я тебя уже обыскался!

— Да вот. Вышел воздухом подышать. Душновато там стало.

Дядя Костя застыл передо мной, обернулся и глянул на блестящий огнями комплекс. Несмотря на множество народу там, вдали, вокруг все казалось тихим и спокойным. Рокот людей будет бы, только подчеркивал эту тишину, что царила на другом конце стоянки, у лавочки.

— Ты был молодцом сегодня, — с улыбкой сказал дядя Костя.

— Спасибо.

Старый тренер вздохнул. Посмотрел на ясное звездное небо и обернулся к автобусу.

— Пойдем? Нам пора ехать, — сказал он.

— И правда. Пора, — тихо ответил я.

Конец июля 1974. Город Усть-Кубанс.

Усть-Кубанский автовокзал шумел. Народ топтался на платформах, ожидая своих автобусов, тек туда-сюда через небольшое здание, выводившее приезжих в город.

Стоял жаркий полдень. Как бы сказали сейчас «час пик». С ясного синего неба нещадно пекло раскаленное добела солнце. Если бы не приятный прохладный ветерок, дувший с Кубани, от жары можно было бы просто спечься.

— Вова, ты носочки точно взял? — Спросила беспокойная мама. — Может, дай я проверю! Говорила ж, давай помогу тебе чемодан собрать, а ты сам, да сам!

— Взял, ма, не переживай, — с улыбкой ответил я.

— Да успокойся ты уже, — по-доброму одернула ее бабушка. — Он же не на луну улетает. А всего-то-навсего в Москву.

— Тоже мне скажешь! Москва! А вдруг у него не получится поступить⁈ Что тогда⁈

— Получится, — улыбнулся дед Фомка, подтягивая вислые штаны. — Вова у нас молодец. Орел!

Я хмыкнул, с добротой посмотрел на старика, пришедшего меня проводить.

Дядя Саша, одетый в китель, снял фуражку, протер лоб от пота. Потом глянул на часы.

— Автобус скоро будет, — сказал он, оборачиваясь на широкую стоянку междугородних автобусов.

Сегодня, вместе с дядей Сашей, который приехал в отпуск в начале июля, я отправлялся в Краснодар. Оттуда уже поездом до Москвы.

— Да вы не переживайте, Зинаида, — мягко добавил капитан, видя мамино волнение, — С Вовой будет все нормально. Он парень взрослый, сознательный. Поживет пока у меня с женой, в квартире. С сыновьями моими познакомиться. А как начнутся экзамены, переедет в училище.

— Я тебе теплые вещи потом, почтой вышлю.

— Ма, да ты чего? — Я рассмеялся. — Я же приеду еще. До десятого числа вступительные закончатся, и назад, до самого сентября еще дома буду.

— Ну… Да… точно…

От волнения мама вытерла чистые руки о подол платья. Сглотнула.

— Ну где там этот автобус уже, а? — Нервно сказала она. — Чего не едет? А может… Может, и не приедет вовсе?..

— Чего ему не приехать-то? — Ухмыльнулся Капитан.

Я глянул на выход из зданьица вокзала. Дядя Костя обещал приехать, чтобы проводить меня. Однако работа на новой должности в отделении школы спортивного мастерства, которую он получил после соревнований в Невинномысске, отнимала у старого тренера много времени. Работал он теперь с несколькими десятками парней постарше. Дело, конечно, было трудным, но дядя Костя не жаловался.

— Да придет он, придет, — заметив, куда я смотрю, поторопился утешить меня дед Фомка. — Говорил, значит, приедет.

— Я знаю, — сказал я. — Ну а если даже не успеет, не обижусь. Работа есть работа.

Автобус пришел минут через пять. Причалил он к платформе и раскрыл створки своих дверей. Наружу хлынули уставшие и потные пассажиры.

Дядь Саша сбегал к водителю, узнал, сколько будет стоянка. Оказалось, автобус отходит через пять минут.

— Вова! Ты там веди себя хорошо, — обняла меня бабушка. — И возвращайся скорее. Я к твоему приезду, наварю большую кастрюлю вареников с картошкой.

Внезапно бабушка осеклась.

— Ой, забыло, что ты прошлым летом сказал, что такое тебе готовить не надо.

— По такому особому случаю можно, — ответил я. — Ба, я буду очень ждать твоих вареников.