— Вызывается Кайметов Марат, — объявили в жюри. — На штанге сорок четыре килограмма.

— Вот это он скачет, — хмыкнул Матвей. — Резко вес поднял.

Я глянул в коридор. Дима, стоявший там, провожал Матвея непонимающим взглядом. Кажется, не сдержался импульсивный Кайметов. Стал со мной соревноваться.

Марат взошел на помост, взялся за штангу. А потом стал ее рвать. Увидел я, как, поднырнув под вес, Марат не удержал его. Штанга даже над головой не застыла. Едва только мальчик подсел, как рухнула она перед его носом. Марат застыл с таким лицом, как будто даже был удивлен неудачному подходу. Расширившимися глазами смотрел он на оброненный спортивный снаряд. Когда встал, принялся массировать запястье сросшейся руки.

— Вес не взят, — объявил судья-рефери, опуская красный флажок.

Кайметов плюнул сухо, что-то зло сказал, а потом спрыгнул с помоста, торопливо зашагал прочь, в разминочную.

— Поторопился рвать, — подметил Артемий.

— Ну да, — Сережа Кивнул. — Он, кажется, волнуется. Штанги боится.

Когда подходило мое время выступать, я тоже пошел в разминочную, чтобы чуть-чуть разогреться перед выходом. Когда зашел, увидел, как Марат, темный, словно туча, сидит на лавке. Как только появился я в разминочной, он вскочил, направился ко мне.

— Это все из-за тебя! — Закричал он зло, да так, что все, кто тут был, обернулись.

Даже Дима, сидевший чуть поодаль от Марата (видно, обиделся на него за выходку с весом), встал с лавки.

— Что, из-за меня? — Нахмурил я брови.

— Из-за тебя я не могу нормально выступать! — Крикнул Марат. — У меня теперь запястье слабое! Не держит вес!

Двое из его дружков, включая Егора, тоже были в разминочной. Они переглянулись и встали с лавок. Пошли к Марату, а потом застыли по обе стороны от него.

Кайметов же, напряженный как струна, стоял передо мной, сжимая и разжимая кулаки. При этом Марат не спускал с меня злого взгляда, да такого сурового, будто старался меня им напугать. Однако, мне было не страшно. А вот остальные ребята явно были напуганы реакцией Кайметова и не спешили вмешиваться. Они притихли, ожидая, как все разрешится.

— Я уже устал повторять тебе одно и то же, — вздохнул я. — Ты сам виноват во всем.

— Чего? Это ты мне ту травму нанес! Ты…

— Не в травме тут дело, — перебил я Марата, — а в твоем страхе. В себе ты не уверен. Боишься веса. Вот и не можешь его взять. А по поводу травмы… Спроси тут каждого, кто видел нас тогда. Все подтвердят, что ты сам полез в драку. Я тут не при чем.

— Я, веса боюсь? — Возмутился Кайметов и раздул ноздри своего крупного кавказского носа, — Это я-то боюсь⁈

— Ну ни я же? Короче, не мешай. Мне нужно сосредоточится перед выходом. А ты только отвлекаешь.

Я хотел было пойти вон из разминочной, но Кайметов остановил меня, схватив за плечо. Я немедленно откинул его руку. Не позволил прикасаться к себе постороннему. Остальные дружки Кайметова тут же подскочили с двух сторон, окружая меня.

— Ты подраться хочешь? — Кивнул я на Марата.

— Да ты ж струсишь, — хмыкнул он.

Однако во взгляде пацана читалась какая-то легкая неуверенность. Он даже попытался спрятать ее от меня. Именно поэтому зрачки Марата пару раз скакнули в сторону, разрывая прямой зрительный контакт. Попросту говоря, он не выдержал моего взгляда. Но, стоит отдать должного, вида этому не подал.

— Я? Еще чего, — ухмыльнулся я так неприятно, как только мог. — Ну давай подеремся. Прямо сейчас. Один на один. Но только тогда оба вылетим с соревнований. Ты сейчас сам себе губишь результат, который у тебя может быть.

Кайметова явно разозлили мои слова. Он стал, не отрывая взгляда, смотрел мне в глаза. Под кожей его лица перекатывались челюстные мышцы. Едва слышно поскрипывали зубы. Однако, видимо, помня прошлую нашу драку, Марат не решался напасть. И ему было за это стыдно. Я понял это потому, что, перед тем как ответить, он едва заметно поджал губы в нерешительности.

— Мы с тобой еще поговорим. Теперь за тобой должок, — недобро сказал Марат.

— После соревнований подходи. Милости просим, — холодным тоном ответил я.

Из небольшого колокола, висевшего в коридоре, донеслось:

— На помост вызывается Медведь Владимир Сергеевич.

— Пора мне. Пропустите, — сказал я.

Егор и второй дружок Марата уставились на своего лидера, ожидая немого приказа. Марат отступил, и они сделали то же самое. Когда я пошел на выход, то чувствовал злой взгляд мальчишек, шарящий у меня по спине, затылку, плечам.

— На штанге сорок четыре с половиной килограмма! — Объявил руководитель школы спортивного мастерства со своего места в жюри.

Я запрыгнул на помост. Сейчас передо мной лежал вес, который брать я еще не пробовал. На проходке выходило у меня взять сорок килограммов. За плечами остались сорок два.

Не скажу, что прошлый вес был слишком сложным для меня. Я чувствовал в себе резерв, который могу еще использовать. Это я и собирался сделать.

Готовясь к подходу, я окинул зал. Увидел, как Матвей, с лавки, где сидели мои друзья, показывает мне большой палец, мол, нормально все будет. Увидел я также капитана, внимательно следившего за моим выступлением.

Был там и дядя Костя. Он стоял у входа в спортивный зал, скрестив руки на груди. На грубом, краснокожем от многих лет под Кубанским солнцем лице, читалось настоящее беспокойство. Пусть всем своим видом на этих соревнованиях он показывал окружающим, как он сказал «нейтральность», но я все равно понимал — тренер волновался за меня.

Я опустился. Вставил спину, взявшись за штангу. Потом медленно выдохнул, ну и тут же втянул воздух. Снял штангу. Резким движением я направил ее к поясу, потом поднырнул.

Если сначала вес казался мне не сильно значительным, то когда он обрушился на мое тело, я почувствовал сильнейшее давление: мышцы спины и таза задрожали; бедра стали неметь, когда напряженные мускулы застыли, держа свалившуюся ношу.

Тем не менее я вовремя вставил локти, удержал штангу над головой. Тревожным был лишь один звоночек: гриф заколебался, и чтобы он не рухнул за голову, пришлось немного податься вперед. При этом дельтовидная мышца правого плеча нездоровым образом заболела. Терпимо, но ее все же прострелило. Я не показал никому, что мне больно.

Вместо этого я напрягся всем телом и встал. Спустя секунды полторы, которые показались мне длиннее минуты, судьи-рефери вскинули свои белые флажки.

— Вес взят! — Крикнул главный судья. — Опустить!

Я скинул штангу. Привычным делом в зале раздались аплодисменты. Разминая плечо, я сошел с помоста.

— Красавец, — встретил меня дядя Костя. — Молодец. Хорошо взял.

Потом лицо его переменилось. Если сначала на нем отражалось спокойное облегчение, то теперь в глазах снова заблестели искорки беспокойства.

— Чего такое?

— Стрельнуло в плече, — признался я.

Я прекрасно понимал, что утаивать травму сейчас — это не лучшая идея. Все же, соревнования. И непонятно, как она отразится на дальнейшем выступлении. Правда, хоть плечо ныло, но не сильно. Я посчитал, что боль не должна помешать мне выступать дальше.

— Сильно?

— Не-а. Пойду схожу в травмпункт. Пусть дадут какую-нибудь согревающую мазь.

Дядя Костя одобрительно покивал.

— А что это ты? Плохо размялся? — Спросил он.

— Я? И что б плохо размялся? — Ответил я вопросом на вопрос.

— Ну да. Ну ничего. Бывает. Выступать же можешь?

— Еще как!

Я попросил у медсестры, что приехала к нам из городской поликлиники какой-нибудь мази. Та, естественно, предложила звездочку.

— Сойдет! — Сказал я.

Дальше пошло вот как. Последний свой, третий подход делал Марат. Мальчик, к моему удивлению, не опустил веса. Более того, он даже не оставил его прежним.

— На штанге сорок четыре с половиной килограмма! — Объявили перед выходом Марата.

Тот подошел и не взял вес. Штангу он подкинул едва до пояса. Дальше — побоялся.