— Боже… — Протянул Вадим, не зная, что делать. Не совладав с собой, он бросился бежать вон из квартиры.

— Вот, смотри, — я положил перед мамой газету, которую мне отдал дядя Костя.

Сегодня мы с ним встретились в школе, и Константин Викторович сунул мне свежий выпуск «Кубанской Звезды» — городской газеты, в которой писали о трудовой жизни и последних новостях в Усть-Кубанске.

— Гришковец раскололся в тюрьме, — сказал Дядя Костя мне тогда. — Он сдал Рыкова и еще нескольких своих подельников. Это как-то в газету просочилось и теперь вышло по всему городу.

Мама придвинула к себе газету.

— Колонка снизу, на пятнадцатой странице, — сказал я.

— А что там? — Удивилась мама, отвлекшись от ужина.

— А там про Рыкова. И про его делишки. Посмотри, кому ты доверилась, мама. Это еще хорошо, что мы с бабушкой отговорили тебя выбрасывать штангетки. А то было бы совсем обидно.

Мама раскрыла газету. Стала внимательно читать. Когда закончила, подняла на меня глаза.

— Так а зачем он это? Зачем он про тебя мне пакости рассказывал?

— Потому что Рыков нас с Константином Викторовичем не любит. Потому что он хочет, чтобы я бросил штангу, а дядю Костю выгнали из Надежды. Он плохой человек, мама. Плохой, мстительный и изворотливый.

— Вот я дура! — Воскликнула мама. — Вот дуреха! Чужому мужику поверила, а своему сыну…

Мамины губы вдруг затряслись. На глазах навернулись слезы, и она тотчас же прикрыла взгляд рукой.

— Мы с тобой из-за него ругаемся, а он… — высоковатым от позывов плача голосом проговорила мама.

Я подошел к ней. Тронул за локоток.

— Мам. Иди сюда.

Мама обернулась ко мне. По ее раскрасневшимся щекам уже побежали слезы.

— Прости… Вовочка…

— Ты не виновата, — сказал я и обнял ее. — Тебя Рыков просто обманул. А ты за меня переживала.

Мама заплакала, а стал нежно поглаживать ее по спине и вздрагивающим плечам.

— Все хорошо, мам, — шептал я. — Ничего плохого не случилось. Совсем ничего плохого.

— Дурная я была, Вова! Дура я и никто больше!

— Тихо… Все хорошо.

— Дура! Уши развесила! Слушала его, слушала! Кивала как маленькое дитё!

Внезапно мама отпрянула, решительно утерла слезы и заглянула мне в глаза.

— Я тебе никогда больше тренировки запрещать не буду, — сказала она. — Никогда-никогда. Можешь идти сегодня, Вова. Я никогда не буду против.

— Спасибо, мам, — улыбнулся я, и мама тоже ответила мне улыбкой.

И в этой улыбке слились грусть и теплая радость.

В спортзале было полно народу. Группа в полном составе переоделась и ждала тренера. Мы уже успели пробежать разметочный круг, и теперь ребята занимались гимнастикой.

Забастовщики, как мы стали про себя называть пацанов, отказавшихся от прошлой тренировки, принялись перешептываться. Они ждали Рыкова, и то и дело поглядывали на настенные часы, отсчитавшие уже до пятнадцати минут пятого.

— А где Вадим Сергеевич? — Прислушался я к ихним разговорам.

— Не знаю. Придет, наверное.

— Он никогда так надолго не задерживался.

— Да придет ваш Рыков, — закончив растягивать мышцы на руках и груди, вмешался я.

Сережа с Артемием и Матвеем, что разминались рядом, переглянулись. Первые двое нахмурились. В их взглядах читалась озабоченность и даже беспокойство. Матвей же только хмыкнул, понимая, что я стал воплощать наш план в жизнь.

— Хорошо бы что б пришел, — на первый взгляд добродушно улыбнулся Дима, поправляя трико на плечах.

— А то так кажется, что нас нарочно дурят, — вмешался Егор.

— А что вас дурить? — пожал я плечами. — Вы сами себя и так дурите.

Забастовщики, кто увлекся нашим с Димой и Егором разговором, зашептались.

— Как это, дурим? — Сердито спросил один из них.

— А ты, Медведь, самый умный, что ли?

— Где ты тут дураков нашел?

— Нехорошо коллектив обижать, — ухмыльнулся Дима. — Если Вадим Сергеевич не придет, мы снова откажемся тренироваться. Зачем оно нам надо без хорошего тренера?

— Вот потому вы себя и дурите, — я присел, сделал глубокий выпад на левую, чтобы растянуть мышцы в ногах. Потом перекатился на правую.

— Ну-ка, поясни? — Дима подбоченился.

— А чего тут пояснять? Все и так понятно. За Рыкова вы заступаетесь, вот и дурите себя. А я вам скажу, что он плохой тренер. Самовлюбленный. А на своих подопечных ему все равно.

— Да? — кивнул Дима. — А мне другое рассказывали. Я уже тут много с кем подружился.

Парень развел руками, обернулся к забастовщикам, ища поддержки. Его и правда поддержали одобрительными репликами.

— Мне рассказывали, что это твой Перегудин — плохой тренер. Что он нянькается со своими ребятами, как квочка с яйцами. Вот вы слабые и получаетесь. А Вадим Сергеевич ведет тренировки сильной рукой. Никому спуска не дает. Потому у него быстро результаты сделать можно.

— У него делали быстрые результаты из-за таблеток, — возразил я. — А теперь, когда правда всплыла, он своей группе перестал их давать. Посмотрим, какой теперь у вас будет прогресс. А Константин Викторович — хороший тренер. Он знает, что в этом деле все решает упорство и трудолюбие. А вас, если надо из-под палки на тренировке гонять, значит, не хватает вам сильного характера.

— Это кого ты сейчас тряпкой назвал? — Нахмурил брови Дима.

— А вот сейчас познакомится с моими кулаками, быстро узнает, кто тут тряпка! — Вышел вперед Егор.

— Ну, про тряпку я ничего не говорил, — я ухмыльнулся самой нахальной ухмылкой, которую только смог изобразить. — Эт вы сами. Значит, и правда, вам тренер нужен злой как собака. Без такого вы сами из себя ничего не представляете.

— Че сказал? — Потемнел лицом Дима.

Егор даже выругался матом и сухо сплюнул. Пошел было ко мне, закатив рукава своей легкой кофты, но Дима остановил его, перекрыв дорогу рукой.

— Че ты сказал? — переспросил он.

— Что слышал. Если б кто из вас согласился со мной на проходку выйти, я б вам показал, как меня дядя Костя всего за пять месяцев натренировал. Да только никто из вас не согласится. Струсит, потому как Рыкова нету, и некому вам дать такого указания.

— Некому дать, говоришь? — Дима нахмурился.

— Ну вот, скажем ты, новенький, — я сложил руки на груди. — Ты ж с Рыковым не тренировался. Даже не знаешь его подхода к занятиям, а все равно держишься за него. Оно тебе надо?

— Я дядю Вадима хорошо знаю, — угрожающие низким голосом проговорил Дима. — И своим товарищам новым доверяю. А они все как один говорят…

— Значит, я был прав. Нужен им, как волам, погонщик, а не наставник. И тебе, выходит, тоже.

Возмущенные возгласы посыпались из компании забастовщиков. Остальные ребята, наблюдая за мной со стороны, даже как-то напряглись. Видели они, что растет между нами с Димой напряжение.

— Вова, а ты не перебарщиваешь? — Шепнул мне Артемий.

— Тихо. Все идет по плану, — прошептал я в ответ.

— Третий юношеский? — Пошел в атаку Денис. — Тоже мне, достижение. Тебя, видать, только до последнего разряда Перегудин дотянуть и смог.

— Да? — Я кивнул. — А давай со мной в проходку. Пусть все увидят, чего я стою против тебя.

Дима размышлял совсем недолго. Он снова глянул на своих забастовщиков, ждавших его ответа. Потом смерил меня взглядом. Ухмыльнулся.

— А давай, раз такой умный, — выпятил он грудь. — Щас мы посмотрим, кто тут из нас тряпка. А заодно я покажу на тебе, что товарищи мои правы. Что твой тренер, так — третий сорт!

— Ну!

— Точно!

— Задай ему, Дима!

— Купился, — выдохнув тихо, проговорил вполголоса Сережа, стоявший немного позади меня.

— А ты смелый, — решил я нарочно подстегнуть Диму. — Думал, струсишь.

— Ха! Ты еще плохо меня знаешь! — Горделиво заявил он.

— Значит, правила простые. Как на любой проходке. Первые подходы разметочные. Потом устанавливаем минимальный вес на одно повторение. Шаг — пять килограммов. Кто больше, в конце концов, подымит, затем и победа.