Стоило подумать об этом, и напряжение схлынуло. Всё-таки проводник — он и без нанограндов проводник.

Я не стал делать реверансы, не стал тихариться и пошёл прямо на голоса. Нарочно кашлянул, и когда незадачливые киллеры обернулись, вежливо поинтересовался:

— Кого пасёте, мужики?

Они меня не узнали. Тот, что на корточках, сплюнул:

— Тебя кто звал, дятел? Давно нахер не посылали? — в руке появился наган.

Я чуть ускорился.

— Глупо посылать незнакомых людей, амиго. А вдруг я тот, кого вы ждёте?

— Чё-ё-ё?

Второй толкнул его в плечо.

— Груздь, глянь-ко плащ… Он это!

— Чё-ё-ё? — вновь протянул первый, но уже с другой интонацией.

Он начал подниматься, повёл наганом, но делал всё настолько медленно, что можно было три раза чаю попить с пирожными. Я ударил его по запястью, вскинул калаш и приставил ствол к животу второго. Тот вытаращил зенки и залепетал:

— Погоди, погоди, погоди… Шлак, чё ты? Мы тебя знать не знаем. Стояли тут просто, порошком баловались, — он осторожно, двумя пальцами вытащил из кармана пакетик. — Хошь, забери. Отпусти только.

Порошок я забрал, пригодится, но ствол от живота убирать не спешил.

— Так вы просто стояли в темноте?

— Ну да. А чё? Не запрещается…

— Может вы тут… того… целовались?

— Чё? Мы? Не. Мы не того. Воздухом дышим, порошку вот хотели…

Первый снова попытался подняться, я вбил колено ему в челюсть — не сильно, но хватило, чтобы опрокинуть на землю. Он заныл, и вставать больше не пробовал.

— Ты мне в уши не жужжи, пчеловод, — я надавил на второго. — Говори быстро и отчётливо: кого ждём, от кого заказ, иначе найдут вас только утром остывших и с закрытыми глазами.

— Да скажи ты ему, Митяй, — застонал первый. — За сотню статов подыхать. Ну его нахер.

Митяй судорожно втянул в себя воздух.

— Слушай, он написал только, что плащ чёрный, как миссионерский. Сказал, ты один в таком плаще в «Отвёртке», и чтоб грохнули, как выйдешь. Клянусь. Даже погоняло не шепнул. Только про плащ.

— «Он» — это кто? Долго ещё загадками говорить будешь?

— Гоголь. Охранник из жилых блоков.

Я рассмеялся. Вот сука хитрожопая, узнал-таки меня. Ладно, это ещё один камешек ему в карму.

— Карманы выворачивайте.

Я забрал у них всё, что нашёл: две карточки, наган, четыре патрона, четыре пакетика нюхача. За нюхач они расстроились больше всего, похоже, натуральный порошок, не подделка от Коптича. Но виноваты сами, нехер было на мокруху подписываться.

— Ещё раз встречу, ноги сломаю, — напутствовал я их на прощанье.

Дал пинка под жопу, и кривыми переулками вернулся в Нору. На столике всё так же чадил светильник, выжигая кислород. Люди спали, посапывая и постанывая, не было только Гвидона. Мы с Алисой делили одни нары. Я присел на краешек, начал развязывать шнурки.

Алиса подняла голову.

— Дон, почему так долго?

Я приложил палец к губам:

— Чшшш. Не разбуди никого… Гоголя встретил. Не поверишь, эта мразь гульбанит в «Отвёртке». Пьёт пиво, жрёт пельмени. Узнал меня, нанял двух одяшек, те устроили засаду. В-общем, вот…

Я выложил всё, что забрал у киллеров-неудачников.

— Что это?

— Трофеи.

— Дон, я же просила вести себя тихо.

— Так я и вёл тихо. Никого не тронул, только постращал малость, чтоб впредь думали, на кого нож точить. Гоголя тоже не тронул, хотя он заслужил. И клянусь, придёт время, он за всё ответит. За Юшку, за то, что кинул меня подыхать. Алисочка, он не просто так в наш охотничий коллектив затесался, его специально подсунули, с определённым заданием. Это он в подъезд подражателя пустил, без сомнений. Меня надеялся подловить, а попалась Юшка. И Сиверу он про сына наплёл, дескать, я его грохнул. У меня тут сразу вопрос возникает: кто ему информацию по Приюту скинул? Об этом только в Центре знали. Крыса у вас там сотрудничала, или даже выводок целый. Кто папу твоего Конторе сдал? Не просто же так аресты начались. И крысы эти где-то очень высоко сидели. Не думала об этом?

Алиса покачала головой.

— Только не свои, нет. Отец бы моментально их вычислил. Забыл, какой у него дар? Никто соврать не может. Я думаю, случайно произошло. Утечка где-нибудь прошла, проболтался кто-то по пьяни. Да теперь это и не важно. От Свиристелько пришло сообщение. Он собрал заказ и готов его передать. Я ответила, что ждать будем на восьмом километре шоссе.

— В универсаме?

— Да. Завтра в двенадцать. На рассвете выбираемся.

— Ничего не изменилось, группа прежняя? Ты, я, Гвидон, Твист, Гном, Фломастер?

— Всё так.

— Как выходить будем?

— Утром на север уходит колонна из двенадцати платформ. Там сейчас новый пост ставят, нужны люди, оборудование, продукты. Мы отправляемся под видом охраны по стандартному сотрудничеству. Их особо не проверяют, так что затеряемся в толпе, проскочим. К шести часам надо быть возле Западных ворот. Тебе Хрюша перепрошивку сделал?

— Сделать-то сделал, только штрих-код больше на ожог похож.

Я показал запястье.

— Ничего страшного, к утру лучше станет, в случае чего скажешь, что ошпарился. Планшет новый дал?

— Ага.

— Скинь мне сообщение, чтоб я знала, что это ты.

Я напечатал:

Люблю тебя. Как думаешь, сколько раз до утра успеем?

Алиса ответила:

Извращенец, не о том думаешь. Мы в опасности.

А о чём надо думать во время опасности?

О том, чтобы выжить.

Жаль, что о выживании мы думаем по-разному.

— Мы здесь не одни, — серьёзным тоном проговорила Алиса. — Имей совесть. Ложись спать, нужно хоть немного отдохнуть.

Я лёг, обнял её и даже не заметил, как выключился.

Проснулся от того, что Гвидон беззастенчиво тряс меня за плечо.

— Подъём, паршивец.

Я резко вскочил. Алисы рядом не было, она крутилась возле столика, смотрелась в зеркальце и кисточкой наносила какую-то раскраску на лицо. Повернулась ко мне и улыбнулась во всю ширину рта:

— Как я тебе?

На меня смотрела незнакомая женщина. Почти незнакомая. Под глазами круги, глубокие носогубные складки, очки. Но по голосу однозначно Алиса, только постаревшая лет на тридцать.

— Нихрена себе…

— Вставай. Через десять минут выходим.

В норе никто не спал. Одни собирались, другие помогали. Я тряхнул головой, сгоняя сонливость. Поспать бы ещё, но мы не на курорте. Алиса оторвалась от зеркала, начала колдовать над моим лицом. Нанесла грим на веки, на виски. Краем глаза я глянул на Гвидона. Над ним Алиса уже успела поработать. Он и до того-то выглядел невразумительно, а теперь и вовсе лучше не смотреть.

Наконец, Гвидон хлопнул в ладоши и велел выходить на улицу. Я залил воду во фляжку, проверил нож, повесил автомат на шею. На улице разделились. Гвидон с Твистом свернули влево на тянувшуюся вдоль Террикона тропу, Гном и Фломастер направились прямо через Петлюровку. Алиса придержала меня.

— Ничего не забыл? Мы семейная пара, по стандартному сотрудничеству следуем в новое поселение на севере.

— Помню.

— Контракт рассчитан на год с возможным продлением ещё на год с обеспечением по третьему разряду. Ты должен знать это, Дон, если вдруг спросят. Магазин от автомата отсоединил?

— На кой?

— На той! Что ты как маленький? Ты уже не Кровавый заяц с допуском в арсенал по второй категории. Ты — Гусак, тебе пятьдесят и родился ты в Развале. Как Развал назывался до Разворота?

— Развал?.. Этот, как его, — я замялся. — Не помню. Это ж тридцать лет назад было. Я только родился.

— Двадцать, Дон, двадцать лет назад. Не скажи так на воротах, тут же скрутят. Там сейчас кроме внешников вараны. Не подведи. Развал раньше назывался Белый Стан.

— А почему?

— Потому что построен на залежах белой глины. Помнишь овраг, где танк нашёл? Там раньше карьер был. Всё, краткий экскурс истории преодолели. Идём.