— Хеге! — мелькнула в его голове мысль, но он тут же отбросил ее. Его мать не могла покинуть Грань. Она была связанна с ней, но тот, кто приближался по силе был равен Хозяйке.

Тронд попятился. Ноги сами потянули его назад к берегу, словно он еще мог уйти, вернуть ладью и уплыть прочь из этого пугающего леса… А ветер тем временем крепчал. Крылья плаща, скрепленного дорогой фибулой под шеей колдуна развевались, как крылья неведомой птицы, делая фигуру Тронда жуткой и зловещей.

— Кто ты? — прошептал Тронд и подумал о сыне. Мог ли это быть Сьегард. Неужели старуха успела подготовить мальчишку, и они просчитали его действия до такой степени… Но она не могла. У самого Тронда ушло на это столько времени… Хотя, была одна возможность, только вот колдун сильно сомневался, чтобы его сын согласился на такое. Или он снова просчитался и Хеге сделала свой выбор?

Ждать оставалось не так долго. Скоро ветер стих так же внезапно, как и начался и Тронд увидел вдалеке мелькнувшую светлую тень. Белые волосы, черная одежда… Фигура приближалась неумолимо и уверенно и колдун, сам того не замечая продолжил пятится назад, пока не уперся спиной в ствол высокого дерева. А затем перед ним возник высокий мужчина. Длинные белые волосы, черный взгляд холодных глаз…кажется в этом мальчишке не осталось ничего от человека, подумал Тронд.

— Сьегард? — произнес колдун, все еще не веря своим глазам.

— Тронд! — ответил тот и голос прозвучал иначе. Глухо, с толикой хрипотцы.

— Что она сделала с тобой? — спросил Тронд.

— Я ее наследник, — ответил Сьегард и добавил, — Уходи отсюда. Я не пущу тебя дальше!

Тронд сделал шаг вперед и снова замер, вглядываясь в лицо сына и понимая, что Сьегард еще не стал Хозяином. Он все еще человек, а это означало, что у него есть шанс, если он будет действовать хитро…

— Ты не убьешь своего отца, — с уверенностью сказал старый колдун.

На лице Сьегард расцвела неприятная улыбка, заставившая его отца усомнится в собственном убеждении. Он поспешно заговорил:

— Хеге использовала тебя, неужели ты не понимаешь этого? Она так давно мечтала, чтобы кто-нибудь заменил ее и стал Хозяином Грани!

— Странно! — произнес его сын, — Тогда, если по твоим словам, ей было все равно, почему она не захотела видеть тебя, своего сына на месте Хозяина? Как это объяснить?

Тронд пожал плечами.

— Старческая глупость или каприз, считай, как знаешь, — солгал он.

— Уходи, пока не поздно, — в голосе Сьегарда зазвенела сталь.

— А если нет? — насмешливо спросил Тронд и резко выкинул вперед руки. Воздух закачался, выплескивая силу. Ударная волна смела все, что попалось на ее пути, но рассыпалась кристальными осколками перед Сьегардом. Молодой колдун стоял спокойно и только едва пошевелил пальцами, чтобы поставить перед собой призрачную защиту.

— Ах, так! — вскипел Тронд и снова и снова стал швырять в сына силой, отдавая все, что накопил за это время. Но Сьегард по-прежнему стоял и только усмехался от напрасных потуг отца, что еще больше выводило того из себя.

— Ненавижу! — внезапно заорал старый колдун и всем телом подался вперед, побежал, расставив руки, словно хотел крепко и сильно обнять сына, но на кончиках его пальцев разгоралась магия огня. Алая, как кровь, она разъедала его руки, полыхавшие огнем, поднималась до самых локтей, разрастаясь, наполняясь силой. И остановившись в шаге от Сьегарда, Тронд нанес последний удар. Из его раскрытых ладоней полилось пламя, пробившее защиту сына. Сьегард уклонился, но огонь успел опалить его белоснежные волосы, а затем от единого хлопка рассеялся как туман над рекой и осел черным пеплом на замёрзшую землю. Вместе с остатками силы упал на колени и старый колдун. Уронив голову на грудь он беззвучно заплакал, загребая обожженными руками сухие листья. Небо над его головой заплакало градом. Белые градины падали вниз, шелестя по остаткам сухой листвы, засыпая вечнозеленую хвою, а Сьегард молча стоял и смотрел на отца. Лицо молодого мужчины было спокойным. Тонкие линии шрамов белели на смуглой коже.

— Уходи! — сказал он тихо и отвернулся, намереваясь покинуть поляну. Тронд потянулся к голенищу сапога. Быстро извлек короткий нож с широким лезвием, покрытым зазубринами. Один взмах, и он метнул нож в спину уходящему сыну. Сьегард обернулся так резко, что его белые волосы взвились в воздухе ореолом вокруг лица. Неуловимое движение его руки и нож замер в длинных пальцах молодого мужчины. Точно таким же быстрым движением он вернул его назад.

Тронд вскинул руки, когда короткое лезвие пронзило его лоб. Повалился на бок, глядя перед собой удивленно и непонимающе.

— Я не могу умереть, — было его последней мыслью, прежде чем жизнь покинула его тело.

.. Хеге стояла над алтарем. Темная фигура, выраставшая из воздуха принимала знакомые очертания. Старуха протянула руку к душе не колеблясь ни единой секунды, словно перед ней был не ее сын, а какой-то незнакомый и чужой человек.

Смяла его душу и раскрыла ладони, глядя на черный шар — все, что осталось от Тронда. Все шло, так как и рассчитывала Хеге. Теперь осталось дело за малым, а потом она будет свободна.

Камень раскрылся и поднявшаяся из его глубины воронка утащила в ад душу грешника. Хеге немного постояла на поляне и поспешила домой, но вопреки обыкновению, прошла мимо избы, направившись к границе своих владений. При появлении Хозяйки мертвый лес ожил, наполняя воздух звоном сухих листьев.

— Ингегерд! — крикнула Хеге, остановившись на тропинке, на том самом месте, где когда-то пообещала дочери Торхельма, что позовет ее, когда наступит время.

И это время пришло.

Несколько ночей, которые оставались у Ролло перед отплытием, он, как и обещал, провел в комнате своей жены. Сам того не подозревая с каждым новым разом он торопился к ней, мучимый ненавистью и желанием, которое этой ведьме удалось зародить в нем. Каждую ночь, сгорая от страсти в ее объятиях, вдыхая аромат ее кожи, запах цветов, идущих от ее волос, Ролло проваливался в пропасть, из которой выбираться было все труднее и труднее.

Фрида оказалась не девственницей, но это не оттолкнуло Ролло, хотя он с удивлением понял, что злится на того мужчину, который первым сорвал цветок ее любви. Сын Хольми не мог упрекнуть ее в измене, потому что сам был не чист перед Богами и совесть не давала ему сделать то, что он хотел, узнав эту новость. Впрочем, совсем скоро он и думать перестал о чем-либо в горячих объятиях своей жены.

Еще никогда у него не было такой женщины. Фрида была неумела в любви, но отдавалась ему с такой искренностью и неподдельным желанием, так извивалась в его руках от ласк, что Ролло невольно понял… Многие женщины, что были у него до Фриды, только изображали рядом с ним страсть и это больно ударило по самолюбию молодого мужчины, что, впрочем, не помешало ему наслаждаться телом своей жены.

Он и думать не мог, что всего несколько ночей откроют ему Фриду с другой стороны. То, как она касалась его, как целовала, как смотрела своими синими огромными глазами, наполненными теплом, все это говорило мужчине о том, что он искренне любим. Что он нужен…

Но совсем скоро пришел день расставания. Ролло собирался плыть на юг и плаванье, задуманное как избавление от общества ненужной жены, теперь стало грузом для молодого мужчины, потому что он понял, от себя не уйти. Потому что он захотел остаться с ней. Даже его родители заметили, что между молодыми супругами что-то изменилось. Ролло больше не игнорировал Фриду, а за столом садился рядом с ней, сам того не понимая, он стал тянутся к своей жене. Сначала ему казалось, что он делает так, только из-за их договоренности, но потом вспомнил, что Фрида говорила лишь о том, что происходит между ними в спальне. Ни на чем большем она не настаивала, а значит это была его личная инициатива.

— Я глупец! — сказал сам себе Ролло, поднимаясь на борт ладьи. Море в тот день было серым, но спокойным, а ветер почти не тревожил волны.