Торхельм Беспалый был стар. Прозвище Беспалый ему дали еще в детстве, когда малышом он, играя взял заточенный клинок отца и с интересом повел по нему маленьким пальчиком. Так он потерял мизинец на правой руке. Но это было слишком давно и сам Торхельм никому об этом не рассказывал, ссылаясь на то, что палец ему отрубили в битве…хотя может так оно в действительности и было.

Каждый год и каждый его День Рождения приближал к нему дряхлость и немощь. Он уже плохо видел и совсем не брал в руки меч. Его дружина была столь малочисленна, что напади на их поместье сильный противник, да что там сильный, просто любой противник, его взяли бы малой кровью. Но Торхельму везло, и никто не покушался на его имение, хотя старый воин нажил себе много богатств. У него были обширные земли и много золота в сундуках. Еще много скота и птицы, рабов и слуг, а амбары и погреб ломились от запасов съестного. И каждый год его жизни прибавлял ему этих богатств, пока он ходил в набеги и продавал рабов. Но всему приходит конец и однажды воин решил осесть… и перестал видеть во снах битвы.

За всю свою жизнь, которая прошла в грабежах и пирах, по возвращению, Торхельм не нажил себе наследника. Он обзавелся семьей очень поздно, в то время, когда его ровесники уже нянчили внуков, у самого Торхельма родился первенец от красивой молодой жены, дочери соседа и им оказалась всего на всего девочка, которой дали имя Лорри. Девчушка с кудрями белыми как снег, точная копия своей матери внешне и с отцовским непоседливым характером. Второй ребенок тоже оказался девочкой. Торхельм был настолько расстроен этим обстоятельством, что даже не стал выбирать имя своей новорожденной дочери и ее мать Сванхильд именовала девочку Фрида, что означало прекрасная. Таким образом мать хотела дочери с помощью имени дать долгую и счастливую жизнь. Девочка росла спокойная и трудолюбивая, под стать своей матери, хотя внешне и черными волосами, и синим открытым взором была копией своего отца.

Прошло еще несколько лет и Сванхильд снова забеременела и когда на свет появилась третья дочь, Торхельм с горя напился. Он так мечтал, что теперь то уж у него родится сын, но увы, его мечтам так и не суждено было сбыться, поскольку после рождения Ингегерд его жена так больше и не смогла забеременеть и скоро Торхельм оставил все надежды обзавестись наследником, которому должны будут достаться все его земли.

Время шло. Торхельм старел, его дочери подрастали и скоро из угловатых девчушек превратились в прекрасных молодых девушек. Когда старшей исполнилось семнадцать, ее отец решил, что пора отдавать девушку замуж. Он пригласил в свое поместье самых видных воинов и вождей, но его упрямая дочь никого из них не выбрала и сказала отцу, что для нее еще слишком рано и к своему удивлению, Торхельм ей уступил.

Лорри была его любимицей. Иногда старый Торхельм горевал о том, что она не родилась мальчиком, потому что и по твердому характеру, и по поведению, часто заставлявшему мать расстраиваться, из нее, он думал, получился бы хороший мужчина. Сын, которым он мог бы гордиться.

Лорри с малолетства почти все свое время проводила среди его воинов и Торхельм шутки ради, да и просто, чтобы порадовать дочь, стал обучать ее так, словно она была его сыном. В итоге к пятнадцати годам девушка отлично владела мечом, стреляла из лука в яблочко и метала ножи и топорики на зависть иным его дружинникам. А самое главное, его люди так полюбили девушку, что, наверное, пошли бы за ней в битву.

Младшие девочки росли под присмотром матери и обучались всему, что должна была уметь хозяйка поместья. Все три дочери росли красавицами и это радовало Торхельма. Значит, думал он, в девках они точно не засидятся, но сперва старый вождь мечтал выдать свою любимицу. Он решил, что именно ее сын получит все наследство, но пока Лорри не торопилась с замужеством, предпочитая свободу и тогда Торхельм решил взять дело в свои руки.

Лес, в котором стояла избушка ведьмы был низкорослый. Деревья в нем были сплошь кривые, да какие-то больные. Половина звенела листьями, половина — сплошь сухие ветки. Даже конь Лорри, словно отказываясь вести свою хозяйку в эту чащу, всхрапывал и дергал головой, отчего девушке пришлось успокаивать его. Две курицы, сидящие в мешке, притороченном к луке седла, зашевелились, будто чего-то испугались. Лорри толкнула мешок коленом и куры затихли. Пригнувшись к сильной шее скакуна, девушка погладила длинную гриву, зашептав какие-то слова, но жеребец никак не успокаивался, а уж, когда впереди показался и низкий домик с чадящей в небо чёрное трубой, конь и вовсе поднялся на дыбы и Лорри стоило немалых усилий, чтобы заставить его подойти к низкой ограде перед домом.

Спешившись, девушка привязала поводья и шагнула во двор, прихватив кур. Уже у самых дверей, перед домом ей под ноги прыгнула кошка. Откуда она взялась, Лорри только диву далась, но кошка зашипев на незнакомку, тут же убежала прочь, а девушка уверенно постучала в дубовую дверь.

— Кто там? — раздался сиплый голос.

— Я Лорри, дочь Торхельма! — сказала девушка, — Пришла к тебе просить помощи. Мне сказали, ты не отказываешься помогать людям, тем более у меня есть для тебя награда!

Несколько коротких мгновений царила тишина, потом тот же скрипучий голос велел Лорри входить, что она и сделала.

Отворив двери, девушка пригнулась и зашла в темную комнату, вдохнув густой воздух помещения, пропитанный дымом и какими-то незнакомыми запахами диких трав. Она обвела взглядом комнату и отыскав сидящую у стола сгорбленную старушку, подошла к ней, положив перед старой женщиной на стол мешок. У ведьмы Хеге были длинные белые, словно снег волосы и проницательные черные глаза. Она казалась маленькой и высохшей, но что-то в ее взгляде говорило о большой силе, что таилась в глубине глаз старухи.

Пока Лорри разглядывала Хеге, та взяла мешок, открыла его и выпустила кур, которые возмущенно кудахча, разбежались по углам.

— Что у тебя за беда случилась? — спросила ведьма.

— Мне нужно отворотное зелье, — произнесла Лорри, — Такое, чтобы мужчина, выпивший его даже смотреть в мою сторону не стал.

Старуха удивленно посмотрела на девушку и только хмыкнула.

— Я могу сделать такое, но мне для зелья нужно что-то, принадлежащее этому мужчине. Волос с его головы, или ноготь, наверное, подойдет! — темные глаза ведьмы пристально наблюдали за Лорри. Та даже глазом не моргнула. Смотрела спокойно, только дышала через рот, чтобы не так сильно чувствовалась вонь от кипевшего в котелке над огнем варева.

— Хорошо! — согласилась Лорри, — Что-то еще?

— Нет, — ответила Хеге, — Когда достанешь то, что мне надо, просто принеси мне это, и я все сделаю, если ты так этого хочешь! А после и поговорим.

Лорри кивнула и коротко попрощавшись, вышла из дома и лишь во дворе глубоко вздохнула, набирая полные легкие свежего воздуха. Затем подошла к своему коню и в одно плавное движение оказалась в седле.

— Быстрее, чем я думала, — сказала она сама себе и пришпорила жеребца.

Как прекрасен север весной! Зеленая трава покрывает пологие склоны холмов, березы распускают свои нежные листья и всюду цветут цветы, этакие яркие пятна, алые, желтые, нежно-голубые, разбросанные по изумрудному ковру, покрывшему землю. Небо весной насыщенного лазурного оттенка, а море — сплошная синяя гладь, когда оно спит или серое великолепие, когда ворчит, ругаясь с облаками. Даже птицы поют по-особенному весной, так заливисто и весело, что сердце радуется, слушая эти песни.

Я лежала на траве, раскинув руки и смотрела на небо, чистое бездонное. Как же мне хорошо дышалось в те дни, как радовало глаз все происходящее вокруг и даже высокая гора вдалеке, что все еще никак не могла расстаться со снежной белой шапкой, венчавшей вершину. Совсем скоро она сбросит ее, подставится солнечному теплу и побегут к морю ручейки и станет полноводной река от таяния снегов. Но пока она все еще стоит в своем головном уборе и смотрит свысока на изломленную линию берега, подточенную волнами.