Приняла его, тяжелый, холодный хрусталь привычно лег в ладонь. Словно отец вернулся с того света и пригласил меня выпить за мое спасение, намекая, что это ненадолго и скоро я присоединюсь к нему. Иван не избавился от бокалов, как от меня.

Я отпила глоток. Алкоголь разлился по телу приятным теплом. Игра в кошки-мышки затягивалась, пора переходить к делу.

Сделала еще глоток, чтобы набраться уверенности. Про эту часть плана знали только я и Стас, Ник взбесился бы, если бы был в курсе. Он отпустил меня в стан врага только убедившись, что сможет вытащить меня, если что-то пойдет не так. Уже пошло, удушения в нашем плане не было.

Я подошла к камину, поставила бокал на полку, чуть не уронила его, когда заметила на ней фотографию в вычурной золотой рамке. Снимок был сделан на нашей с Иваном свадьбе. Я выглядела счастливым бегемотом, улыбалась во все тридцать два зуба, глядя в камеру. Муж обнимал меня со спины со скучающим выражением.

Как же сильно меняется восприятие, когда узнаешь жизнь с такой стороны, с какой довелось мне. Раньше я любила эту фотографию. Даже оставила безвкусную рамку – подарок родителей Ивана, радовавшихся, что удалось пристроить сына, женив на богатой, безвольной невесте. Теперь от одного вида собственной улыбки меня замутило.

Как можно было быть такой дурой?!

Не поворачиваясь к Ивану, расстегнула сумочку и достала из нее красную флешку. Бросила последний взгляд на фото, он придал мне решимости.

Прости, Ник, но я должна сделать все, чтобы муж ответил за то, что сделал с этой наивной, полной девушкой с фотографии.

Повернулась к Ивану.

- Здесь то, что вам нужно. Голова Николая Сабурова на блюдечке. Информация о денежных средствах, кому, сколько и за что, которые Сабуров переводил чиновникам, чтобы скрыть, что отельный комплекс на Камчатке построен в нарушение норм и может сложится карточным домиком во время землетрясения. Не говоря уже о том, что сам объект построен на заповедной территории.

Иван приподнял в удивлении бровь, отсалютовал мне бокалом.

- Хорошо, но мало, - ответил он, подойдя ко мне. Поставил свой бокал рядом с моим.

- Это не голова. Так… ушко, - ухмыльнулся муж и провел кончиком указательного пальца по моей мочке, поиграл с сережкой и спустился к шее, затем к декольте и чуть оттянул платье, углубляя вырез и проявляя больше интереса к моей груди, чем к информации о конкуренте.

Я мысленно торжествовала.

Да, милый, любуйся. Для этого я надела платье, достойное эскортницы, чтобы ты смотрел на меня и забывал о делах.

- Тогда, как насчет сети элитных эскорт-агентств, которые работают на курортах Сабурова под видом, - я закатила глаза и цокнула языком, - массажных салонов.

Иван насторожился. Если эта информация всплывет, то похоронит репутацию Сабурова. От такого будет не отмазаться, шумиха в прессе, уголовное дело.

Дарлинг кайфовала, пока собирала «компромат». Черную бухгалтерию, фотографии с закрытых вечеринок, анкеты девушек, данные сутенеров. Я даже немного испугалась, как бы она ни увлеклась и не открыла реальное эскорт-агентство, чтобы создать видимость того, что все по-настоящему.

Я взмахнула флешкой перед глазами Ивана. С удовлетворением отметив промелькнувший в них блеск. Купился!

- Все здесь, - и перейдя на интимный шепот, словно нас могли подслушать, произнесла, - вы были абсолютно правы, Иван, - я сделала шаг к нему, положила флешку между бокалами с виски и провела по ней, словно лаская, - есть и еще кое-что. Вы видели сегодня, что я могу сделать. Это была в том числе демонстрация того, что я и моя команда можем вам предложить в борьбе с Сабуровым. Но что вы можете предложить мне?

Иван криво ухмыльнулся и вместо ответа схватил меня за талию и притянул к себе.

- Власть, Ева, я могу вам предложить безграничную власть.

Я почти готова была услышать, что муж захочет обменять информацию о Сабурове на Марфу и Матвеича, но его ответ разочаровал и разозлил одновременно.

Не выдержала, рассмеялась ему в лицо. Ничего не могла с собой поделать. Настолько пафосно и нелепо прозвучали его слова.

- Давайте начнем с чего-то более конкретного, Иван, - я прильнула к нему, обняла и впилась в губы поцелуем.

Флешка все еще была зажата в моей ладони. Одно ловкое движение пальцев, и из нее показалась крошечная игла. Шпионские штучки, приобретенные Стасом, стоили каждой затраченной на них копейки. Под флешку был замаскирован шприц с лошадиной дозой снотворного. Наутро Иван не вспомнит ничего из того, что произошло минувшим вечером.

Иван вздрогнул, когда я быстро сделала укол ему в шею. Оторвался от моих губ, недоуменно оглянулся по сторонам, словно хотел увидеть, что за бесстрашное насекомое рискнуло его укусить.

Снотворное подействует через несколько минут. Теперь мне надо убедить мужа подняться в спальню. Написать Дарлинг, что пора вырубить камеры, а дальше дело за малым – расставить «жучки» незаметно для охраны.

Глава 38

Все должно выглядеть так, словно мы провели вместе ночь, чтобы не вызвать подозрений и обратить ситуацию, грозившую провалом, себе на пользу.

Пришлось зажмуриться и терпеть, пока Иван целовал меня, лез алчными ладонями в вырез платья, сминал ягодицы и запускал пальцы под юбку. Не верилось, что когда-то я мечтала о его ласках, почти умоляла взять меня. В наши брачные ночи муж едва переносил близость со мной, а теперь меня выворачивало наизнанку от его ласк.

Я позволила ему увлечь меня наверх в спальню. Делала вид, что сгораю от страсти, а сама отсчитывала минуты до момента, когда он, наконец, заснет, и отмечала посты охраны, которые надо будет обойти коридорами для прислуги.

Иван пошатывался, как пьяный. Глаза стекленели, его все сильнее вело в сторону. Слава богу, а то мне начало казаться, что я все-таки умерла и попала в ад, где вынуждена буду вечно терпеть его прикосновения.

Мы вошли в нашу бывшую супружескую спальню. Если дом Иван почти не тронул, то здесь был сделан свежий ремонт, темные, багровые тона в отделке сменили кремовые. Спальня стала казаться больше и стильнее, тяжеловесная антикварная мебель красного дерева исчезла, вместо нее появилась огромная кровать с кожаным мягким изголовьем и туалетный столик в углу, куда идеально падал свет.

Здесь чувствовалась женская рука, похоже, Полина несмотря на неприязнь к будущему супругу, всерьез озадачилась обустройством семейного гнезда. Она сделала то, на что я прежняя ни за что бы не решилась, нарушила раз и навсегда установленный моим отцом порядок.

- Какого… - Ивана повело в сторону.

Давно пора.

Я подвела его к кровати. Хватило легкого толчка, чтобы он рухнул на нее. Посмотрел на меня осовелыми глазами и отключился.

За окном серые сумерки сменяла абсолютная темнота. Спальня постепенно тонула в ней. Я ждала, когда окончательно стемнеет, чтобы действовать скрытно. Написала Дарлинг, что пора заняться камерами. И Нику, что со мной все в порядке, хотя чувствовала себя ужасно.

Воспоминания подкрадывались вместе с темнотой. И не только о моем неудавшемся браке. Навалилось все сразу, детство, разделенное на "до" и "после" маминой гибели. Наша юность с Кари, проведенная под строгим надзором отца. Если подумать, то дом, в который я так хотела вернуться после покушения, никогда не приносил мне счастья. Всегда было что-то, что не давало расслабиться, почувствовать себя по-настоящему дома, в крепости, где никто не обидит, не упрекнет, не скажет дурного слова.

Иван не шевелился, спал, раскинув руки в стороны. Я морщась и ругаясь про себя, сняла с него одежду и обувь, расшвыряла ее по полу. Смяла подушки, вытащила край простыни из-под матраца, чтобы создать видимость бурной ночи.

Покончив с этим, обошла спальню, где все стало чужим. Полина истребила любое напоминание обо мне. Я открыла верхний ящик туалетного столика, в последних проблесках дневного света показались шкатулки с украшениями. Тоже чужими, незнакомыми, неправильными в моей спальне.