— Сначала оплата.

— Две тысячи в сутки. На два дня.

— Ого, — кивнул здоровяк, — две штуки нормально. Стало быть, вернуться не все.

— Это он на шоу зазывает, — скрипнул кто-то. — У Мозгоклюя ныне охотники в дефиците, вот и рассылают вербовщиков. Угадал? На шоу вербуешь, заяц?

— Угадал, — подтвердил я.

— Пошёл ты на хер со своим шоу. Мы лучше по телеку посмотрим. Может покажут, как тебя самого грохнут. Поржём досыта.

— За всех не говори, Нужник, — повернулся к говоруну здоровяк. — Две штуки статов нормальная цена, всяко больше, чем старое шмотьё по Развалу собирать. Я за две штуки согласен. Кормёжка тоже за твой счёт, заяц.

— Само собой, — согласился я. — Как тебя кличут?

— Во! — здоровяк закатал правый рукав, демонстрируя на внутренней части предплечья татуировку. В готическом стиле там было выбито имя: Внук. — Прочитал?

— Прочитал. А моё имя во, — я распахнул плащ, демонстрируя бирку на клапане рубашки. — Ещё раз зайцем меня назовёшь — пристрелю. Это, кстати, всех касается.

— Нормальный расклад, — кивнул Внук. — Дон. Хорошее погоняло, запомню.

— Ещё есть желающие? — оглядывая зал, спросил я.

Минуту тянулась тишина, потом из угла прохрипели:

— Я пойду.

К стойке вышел… Вышла женщина. Невысокая, одежда мужская, волосы коротко стрижены, взлохмачены, лицо смято в гримасе вечного недовольства. Страшненькая, как подражатель, и такая же бледная. Под мышкой висела кобура, из которой высовывалась потёртая рукоять нагана.

— Я пойду, — повторила она. — Две тыщи и мне лишними не будут.

— Что, Юшка, с полюбовничками совсем херово стало? — скривился Нужник. — Не трахает никто? Заработать не удаётся? И верно, с такой харей-то… Иди, иди, зайцы тебя уж точно поимеют. Среди них, кстати, Трезубцы, они давно тебя разложить мечтают.

— А хошь я тебя разложу? — окрысилась Юшка.

Нужник махнул рукой и вернулся к столу.

Желающих положить свои жизни во имя Мозгоклюя больше не нашлось. Только трое, если считать и меня. Маловато. Но вряд ли я ещё кого-то здесь найду, разве что под дулом пистолета, но такие бойцы в бою пользы не приносят.

Я достал планшет.

— Слышь, загонщик, меня тоже возьми, — подкатил сбоку белобрысый червяк. На вид проныра каких поискать. Плутовской взгляд, пальцы в наколках, редкие усики под носом. Такого не с собой брать, а пинка под жопу да пулю вдогонку, чтоб не вернулся.

— Ты кто?

— Звездун погоняло. Я раньше при Квартирнике обитал, потом с хозяином рассорился, сюда рванул. Падлой буду: если возьмёшь — не пожалеешь. У меня только, слышь, оружия нет.

— А на кой ты мне в бою без оружия?

— Ну, мало ли, подранят кого или ещё что, тогда и я прибарахлюсь, а стрелять умею, уж поверь. На крайняк сгонять куда могу, вещи поднести. Слышь, Дон, я не брезгливый, на что угодно подпишусь. Возьми, а? А пустому мне здесь кранты.

Первое впечатление оказалось верным — проныра. Если бы люди не были нужны, даже говорить с ним не стал.

— С Гвоздём из-за чего рассорился?

— Так… Бабка одна стуканула, что я у неё вещички подбил. А на кой мне её шмотьё? Сам рассуди: что со старухи взять? Слёзы. Да и не по этому делу я. Дочка у неё больно пригожая, поглядывала на меня, а я на неё. Хех, а бабка приревновала, вот и наплела хозяину, что я её обнёс. Ну ты же Гвоздя знаешь, он разбираться не стал, а приговор у него один — свежевание, вот я и рванул.

Да, на Гвоздя это похоже. Я хоть и знаком с ним всего ничего, однако с основной чертой характера столкнуться успел.

— Ладно, посмотрим, из чего ты сделан.

— Только это, слышь… Должен я бармену. Пол косухи.

— Выживешь — расплатишься.

— Само собой. Но поручиться бы, а? Вдруг не выживу? А без поручителя он меня не отпустит. Поручись, начальник. Пожалуйста.

— Ты крапивницы обожрался, Звездун? Я тебя впервые вижу. Какое поручительство?

— Дон, братишка, — Звездун скрючил рожу, того и гляди расплачется, — я каждый стат отработаю. Клык даю! — он поддел ногтем передний зуб и провёл пальцем по шее.

Я глянул на бармена. Тот сверлил меня поросячьими глазками. Пятьсот статов деньги небольшие, ещё вчера я бы выложил их не поморщившись, а сегодня на моём счёте красный ноль. Но проблема в том, что у меня и завтра денег не будет, и послезавтра, и послепослезавтра. Если Звездун не выживет — а такое вполне реально — платить его долги будет нечем.

— Ладно, поручаюсь.

Ох, не пожалеть бы, но слово не воробей — вылетело.

Бармен положил на стойку ладонь.

— Принято. Три дня даю. Если Звездун долг не выплатит, спрос с тебя будет.

— Договорились.

Я отправил сообщение:

Команда собрана. Внук, петлюровец. Юшка, петлюровка. Звездун, квартирант. Вместе со мной — четверо.

Часы показывали три минуты пятого. С момента получения задания прошло шестнадцать минут. Успел.

Не позднее восьми часов утра вы должны быть в Троллейбусном депо № 11. Вас встретит куратор.

Я выключил планшет и указал на выход:

— Садимся на платформу. К восьми часам должны быть в Троллейбусном депо.

Желатин потянулся к шкалику, я схватил его за руку.

— Хватит.

— Не ссы, гаишников на дороге нет, права не отымут.

— Доедем до депо, можешь ужраться в мясо, а сейчас мне нормальный водила нужен. Поехали.

Лысый напрягся, попытался вырвать руку из захвата, но я держал крепко, да ещё довернул чуть и надавил на локоть.

— Всё, всё, начальник, — заскрипел он зубами. — Нет так нет, чё ты? Отпусти. Уже рассвело, доедем быстро. Через два часа на месте будем.

Выбравшись на улицу, я велел Юшке садиться в кабину, сам сел в кузов с Внуком и Звездуном. Желатин рванул так, словно за нами стая багетов гналась. У Западных ворот платформу тормознули. Охранник недоверчиво осмотрел кабину, заглянул в кузов. Увидев мой автомат с пристёгнутым магазином, нервически вздрогнул.

Я протянул ему запястье со штрих-кодом.

— Дон, допуск арсенала второй категории, по поручению Конторы направляюсь в Развал. Проверяй. Только скорее, времени мало.

Охранник провёл по запястью сканером, глянул в планшет и кивнул:

— Езжай.

Желатин вывел платформу на Обводное шоссе и утопил тапочку до полика. Промелькнул новый городской квартал, охрана на периметре только рты разинула, глядя нам вслед. Потом показались казармы Анклава, огнём полыхнул красный транспарант над воротами. Очень хотелось завернуть на секундочку к штаб-звеньевой Танюшке Голиковой и показать ей средний палец. А заодно и Натахе. Ох уж они позлятся! Я даже вообразил, как обе редбульши исходят негативом от бессилия, и это немного подняло настроение.

Промелькнул Петькин дом. Лизуна я не увидел, но почувствовал. Что-то торкнуло в голове, как будто эхо. Слов не разобрал, да их, скорее всего, и не было, однако гул поднялся такой, что я невольно обхватил череп руками, иначе бы его разнесло в щепки.

Я чувствую тварей. Без дозы, без всего. Пока ехали до Овражного проспекта, по спине то и дело прокатывались холодные волны, а волосы на затылке дыбились. Вот она хвалёная интуиция проводника. Красноты больше не было, только ощущения. Самих тварей я не видел, да и конкретно место указать не мог, только направление. Шарил глазами по кустам, пытаясь разглядеть средь плетения ветвей и листьев кровавый отблеск глаз, но впустую. Нужна доза.

Нужна… От желания вколоть себе наногранды сводило скулы. Стоило представить, как они растекаются по жилам, тело охватывала дрожь. Это такая сила, такая… а теперь ещё возможность забраться в чужую голову и узнать все тайны…

Желатин свернул на Овражный проспект. Часы показывали начало восьмого. Над крышами поднималась труба резервной ТЭЦ, справа показался мост, за ним мелькнуло истлевшее платье Сотки. Привет, девочка!

Внук и Звездун, словно услышав мои мысли, сказали вслух, соблюдая неписанный ритуал:

— Привет, Сотка!

Я стукнул по борту:

— Стой!

Желатин надавил на тормоз, и платформа юзом проехала по дороге, оставляя за собой чёрные полосы.