— А сейчас что отправляют?

— Наногранды. Ты не знаешь что ли? Об этом все знают. А тогда нанограндов не было, и станок работал плохо. Конторщики с комитетскими и с глаголами насмерть бились. И с тварями тоже бились, но твари в городе живут, сюда они редко прорывались, здесь и без них кровушки хватало. Конторщики никого не боялись, защищали загонщиков всем чем ни попадя. И стреляли, и резали. А ещё они первыми стали наногранды себе колоть, потому и победили. А пока не победили, у них была очень красивая девушка. Я когда вырасту, такой же красивой стану. В неё сразу двое конторщиков самых сильных влюбились. Они друзьями были, а из-за той девушки рассорились. Она выбрала самого-самого сильного и красивого и собралась за него замуж, и тогда второй её похитил и…

Девчушка замолчала, подбирая слово.

— Надругался. Понимаешь, что это?

— Понимаю. А имена у тех друзей и у девушки были?

— Были. Только я не знаю, и никто не знает, потому что это сказка. Мне её бабушка рассказывала, и она говорила, что сказка — ложь. И ещё что-то про Лукоморье. Слышал про него?

— Слышал, — кивнул я и продекламировал. — У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том, и днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом. Идёт направо — песнь заводит, налево — сказку говорит. Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…

— Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей… — подхватили слева.

— Избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей… — поддержали с другой стороны.

Голоса унылые и слабые, потому что место само по себе к веселью не располагало, но все вместе мы прочитали ещё несколько строф:

— Там лес и дол видений полны, там на заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят ясных, и с ними дядька их морской…

То, что в Загоне, а уж тем более в Смертной яме люди наизусть читают Пушкина, для меня прозвучало откровением. Вот он наш культурный код. На века. Воздвигай любые препятствия, отправляй в параллельные миры, а он всё равно пробьётся чрез все препоны, и победит.

— Ну, а чем история закончилась? — спросил я.

— Там мутно очень, — девчушка махнула ручонкой. — Девушка сбежала, но её поймали плохие люди из города и убили, а жених отомстил всем: и плохим людям, и похитителю. И сам тоже погиб. Такая вот сказка. Бабушка говорила, что у сказки продолжение есть и что она обязательно расскажет мне, когда подрасту, но не успела.

— Умерла?

— Не знаю, может, и не умерла ещё. Её в тварь обратили по мягкой процедуре. Мы тратили мало, а пенсии не было, вот и пришлось её отдать, — в глазах девчушки блеснула злость. — Лучше бы мамку с папкой отдали. Их не жаль, они нюхачи. А бабушка учительницей была, пока не обезножила. Заботилась обо мне. А как обезножила, пришли фермеры и забрали её. Я до сих пор плачу.

Глаза ребёнка наполнились влагой, по щеке прокатилась полновесная слезинка. Но выглядело это не по-настоящему, эмоции казались не подлинными. Девчушка не отводила от меня испытующего взгляда. Ждала ответной реакции, то ли жалости, то ли добрых обещаний, дескать, освободимся и я помогу тебе, чем смогу, желательно статами. Возможно, и бабушки никакой не существовало, а если и существовала, то в каком-то ином образе, не учитель, а сборщица крапивницы. Но сказка наверняка имела под собой реальные события. Сказки на пустом месте не рождаются, и у этой тоже должна быть отправная точка. Вопрос — от чего отталкивался первый её сказитель?

А девчушка, не дождавшись от меня какого-либо сочувствия, рассержено фыркнула и вернулась на прежнее место, что только укрепило моё предположение о фальшивом горе по никогда не существовавшей учительнице.

После обеда, состоявшего из листа крапивницы, меня в компании ещё двух принудильщиков отправили на сотрудничество. Дали в руки мётлы, велели подметать галёрку вокруг ямы. В диаметре яма была не меньше сотни метров, так что объём работ предстоял не маленький. Махая метлой, я частенько подходил к краю, обведённому бетонным барьером, и заглядывал вниз. Там, на глубине трёх этажей, шевелилась жизнь. Десятки тварей доживали век, нагуливая в крови наногранды. Я видел, как им вывалили несколько мешков крапивницы; твари двинулись к кормушке, сейчас начнётся бойня. Я отставил метлу и приготовился к зрелищу. Коптич рассказывал, как багет в одиночку перебил стаю язычников, и порадовать себя похожим зрелищем было бы забавно.

Однако ничего не произошло. Твари огрызались друг на друга, толкались, но до прямого столкновения дело не доходило. Удивительно. Сама природа создала из кровожадными, посмотришь на рожу — и становится дурно, однако приём пищи, если подобное определение можно отнести к мутантам, прошёл относительно спокойно. Твари брали по несколько листьев и отходили в сторону, торопливо заглатывая свою порцию.

— Удивлён?

Я обернулся. За спиной стоял Дряхлый. Он прогулочным шагом подошёл к барьеру, облокотился и пальцем указал вправо.

— Вон там у стены видишь лизун?

Я проследил за направлением. Там действительно сидело подобие страшилки из комиксов, напоминающее старого шимпанзе. Старого, потому что от затылка вниз по хребту тянулась полоса седой шерсти. Для тварей такие полосы показатель возраста. Этому лизуну лет… даже боюсь подумать. Наверное, один из первых от начала Разворота, да и обратился в серьёзном возрасте.

— Вижу.

— Между собой мы зовём его Кротом. В яме он уже больше двадцати лет, — подтвердил мою догадку Дряхлый. — Он главный среди этого сброда, руководит всем внутренним процессом, начиная от порядка и вплоть до выдачи претендентов на сушку. Твари слушаются его как отца родного.

— Лизуны самые слабые из всей этой зачумлённой линейки монстров, — сказал я.

— Верно, — согласился Дряхлый. — Физически они слабее остальных. Ни скорости, ни силы, регенерация немногим выше ящерицы. А вот в ментальном смысле равных им нет. Не сравниться никто. Где бы лизун не появился, он берёт под контроль всех тварей. Основное средство коммуникации между ними — простейшие жесты и мимика, причём основную роль выполняют глаза. Общение взглядом. Возможно, лизуны обладают зачатками телепатии, передают сообщения при помощи образов. Точно ответить на этот вопрос нельзя. Необходима серьёзная дорогостоящая аппаратура, которая позволит провести изучение этого феномена. Но Контора отказывается выделять средства. А жаль, — он поморщился. — Я уверен, мы на пороге величайших открытий, которые изменят понимание мира в целом.

Лизун повернул голову в нашу сторону, как будто почувствовал, что мы говорим о нём. А может, действительно почувствовал, или услышал каким-то своим внутренним ухом.

На форумах много пишут о тварях: повадки, способности, как не попасть к ним на ужин. В основном это касается багетов и язычников, их чаще остальных можно увидеть на экранах планшетов и Радия, отсюда и дополнительное внимание. Кое-что просачивается о пёсотварях и подражателях. О лизунах почти ничего. По умолчанию они считаются безопасными. Не известно ни одного случая, когда лизун напал на человека. Тут уж скорее лизунам надо бояться придурков, внезапно возомнивших себя старателями и вышедших на сушку.

— Мёрзлый сообщил мне о твоём даре, — резко сменил тему Дряхлый. — Не знал о таком. Управлять людьми… Давно он у тебя проявился?

— На Василисиной даче впервые.

— Каким образом?

— Под давлением обстоятельств. Поднесли нож к орешкам, я и взбрыкнул. Неприятно, знаете ли, когда ваше естество щекочут острым лезвием. Тут какой угодно дар проявится.

— И как ощущения?

Я пожал плечами.

— Сначала удивление, потом пошёл всех крушить. Ну а в конце опустошение, жажда, упадок сил. Чуть не сдох, короче.

— Это от того, что ты одномоментно использовал весь запас нанограндов.

— И что делать?

— Контролировать выход. Используя дар, никогда не торопись. Сохраняй хладнокровие, все эмоции — вон. И уж точно ничего не надо крушить. Как в том анекдоте: спокойно спускаешься с холма и имеешь всё стадо. Как только возьмёшь наногранды под контроль, расход резко уменьшится. Понятно?