К губам поднесли ингалятор, прыснули. В голове прояснилось, зрение обрело резкость. Гоголь. В руке баллончик оживителя. Я потянулся к нему глазами и прошептал:

— Ещё…

— Нельзя много, Дон.

— Ещё… дай…

Он сделал второй впрыск. Сердце заработало ритмично, захотелось жить. Ещё полностью не освоившись, отметил про себя: пахнет мышами. Значит, это какой-то подвал. Воздух влажный и прохладный. Так и есть. Я приподнял голову. Под потолком узкое окошко, сквозь которое протекает дневной свет. На земляных стенах разводы белёсой плесени. Вид неприятный…

Гоголь поднёс к губам фляжку. Я сделал глоток, выдохнул и ещё глотнул.

— Где мы?

— Возле киоска. Рядом.

— Посылку нашли?

— Ну да. А иначе где-бы оживитель взяли? Молодец твой доброжелатель, не пожадничал. Кто хоть он? Сухпай, патроны, ингалятор. Как будто заранее знал, что нам нужно.

Я глазами показал на фонарь под стволом калаша.

— Снимаешь?

Глаза забегали.

— Нет, Дон, нет… Не снимаю. Разбилась камера. Утром, когда из высотки выбирались, — он выдохнул шумно через нос. — Прости, Дон. Мне за это дополнительную пайку обещали. Три тыщи статов. Для меня это много.

— Ладно, спасибо, что вытащил. Звездун где?

— На чердаке. Следит за улицей. Мало ли, вдруг зайцы подгребут. Хотя после такой канонады они этот квартал за километр обскачут.

— Понятно. Планшет дай.

Он протянул свой планшет. Я открыл сообщения, минуту смотрел на мигающий курсор и наконец напечатал:

Алиса…

Девчонка молчала.

Алиса, пожалуйста… Это я, Дон.

Ещё несколько минут молчания, потом планшет всё-таки ожил.

Дон? Вот как? Что мы пили, когда ты впервые попал в Центр?

Проверяет. Правильно, так и надо. С другой стороны экрана назваться мною может каждый.

Кофе. Двойной эспрессо. Ты мне сама его купила. А себе латте… кажется…

Или ристретто? Не помню уже, столько времени прошло, да и запомнилась та встреча не распиванием кофе. Но вроде угадал. Алиса не стала заниматься уточнениями, а сразу перешла к сути:

Почему выходишь не со своего планшета? Что случилось?

Нарвался на рейдеров. Внук… В общем, убили его. Меня подстрелили, сильно…

Где ты сейчас?

Это не важно. Алиса! Это не просто рейдеры, это очень хорошо подготовленные рейдеры. Если облачить их в нашу экипировку, то я бы сказал, что это штурмовики. Они не могут находиться здесь просто так. Прихожане что-то задумали. Я встретил их возле какого-то стадиона, недалеко от высотки. Вряд ли они до сих пор там, они слишком хитры. Но ты всё равно должна сообщить отцу. Он должен знать. Быстрее!

Поняла тебя. Не отключайся.

Часы в нижнем углу планшета отмигали семь минут, прежде чем она снова вышла на связь.

Дон, где ты? Можешь сориентировать по месту?

Я там, где ты оставила посылку. Спасибо за оживитель. Без него я был бы уже трупом. А пока держусь.

Продолжай держаться. Отец сейчас не может вытащить тебя из шоу, это привлечёт ненужное внимание. Жди ночи. Не умирай. Не подведи меня.

Она отключилась. Я удалил переписку и вернул планшет Гоголю.

— Что дальше?

— Всё нормально, брат, ночью нас вытащат.

Я закрыл глаза. В душе родилось умиротворение. Не надо больше бежать, стрелять. Зайцы не придут, скорее всего, они уже где-то в промзоне. Рейдеры ещё дальше. А я… У меня есть крыша над головой, вода во фляжке. Женщина, которая мне нравится, попросила выжить. Это чертовски много говорит о её ко мне отношении. И пусть между нами ничего быть не может, ибо я женат и люблю жену, но всё равно приятно… Приятно.

— Дон.

Прошла минута, ну пусть две. Хотелось спать, веки подниматься не желали.

— Чего тебе… Гоголь, у меня всё болит. Отстань.

— Дон, это я, Звездун.

Я резко открыл глаза, приподнялся на локтях. Боль сжала тело в комок, и стоило большого труда развернуть его. Мне нужен оживитель. Срочно! Пусть он снимает боль не так сильно, как нюхач, но всё равно приносит хоть какое-то облегчение.

— Звездун? А Гоголь где?

— Не знаю. Я весь день на чердаке просидел, только что спустился. Его не было.

— Странно… Ладно, разберёмся. Посмотри, тут должен быть баллон с оживителем.

Квартирант поворочал головой.

— Нет никакого баллона. И вещмешка с патронами и жратвой тоже нет.

Умиротворение улетучилось. Твою ж… Гоголь свинтил? Похоже. Но зачем? Я же сказал: ночью нас эвакуируют…

— Эй, сучий выпердышь! Я знаю, ты тут! — донеслось с улицы.

Трезуб! Средний, единственно оставшийся. Свиной выкормыш! Сейчас он должен быть далеко отсюда.

— Слышь ты, кровавый кролик, хочешь сдохнуть легко и быстро? Тогда выходи. Ха, забыл, ты же ходить не можешь, ты теперь только ползаешь. Что, подбили тебя рейдеры? Хорошо, что не до конца, а то я бы расстроился. Я сам тебя, сам! Слышь? Сам тебя кончу. За братьев!

Гоголь, Гоголь. Сдал меня, падла.

— Эй, квартирант, а ты не дёргайся. Сиди ровно, понял? Или я тебя тоже как этого кролика. Не мешай мне, и уйдёшь на своих.

— Как скажешь, Трезуб! — крикнул Звездун, и повторил уже не громко. — Как скажешь.

Он открыл поясную сумку, высыпал на ладонь оставшиеся патроны.

— Семь штук. Маловато. Врюхались мы с тобой, Дон, по самые эти самые. Их там больше десятка.

Приподнявшись на цыпочки, он посмотрел в окно. Выждал минуту, прицелился и выстрелил. В ответ забарабанил Дегтярь. Звездун проворно отскочил и улыбнулся:

— Шесть штук. А их всё равно больше десятка.

— Падла ты, падла! — завопил Трезуб. — Кончу тебя, квартирант!

Звездун усмехнулся:

— Давай, поторопись, пока я тебе кончалку не отстрелил, — и повернулся ко мне. — А ведь действительно кончит, начальник. Не удержу я их один. Скоро с Юшкой обниматься будем. Интересно, её на том свете умыли? Очень хочется посмотреть на неё умытую.

Он шутил, держался бодренько, но страх всё же проскакивал во взгляде и в подрагивающих нотках голоса. И тем не менее я смотрел на него с уважением. Я едва не порешил его в высотке, и сейчас он мог отойти в сторону и позволить Трезубу порезать меня на куски. Но не отошёл.

— Планшет дай.

— Планшет? Планшет. Где же… А, вот. Держи. Зачем он тебе?

— Письма писать люблю.

Я быстро набросал сообщение:

Алиса, это снова я. С планшета Звездуна. На всякий случай сообщаю, что ты заказала латте. Кстати, если достанешь настоящий кофе, то сварю тебе настоящий кофе. Я же бариста.

Что произошло?

Гоголь сдал меня Трезубу. Похоже, это он сливал нас всю дорогу. Не ожидал от него. Хуже Ковтуна получается. Тот отправил меня в яму, а этот, классик недоделанный… Короче, зайцы нас обложили, сколько продержимся, хз.

Ясно. Минуту подожди, решу вопрос.

Прошло минут пятнадцать. За это время зайцы ничего не предпринимали, только под конец зашевелились.

Дон, Трезуб жаждет твоей крови. Я пыталась его уговорить, найти альтернативу…

Ты пыталась его уговорить?

Я курирую не только тебя, их тоже. А ты… Ты опять решил, что я тебя сдаю? Нет, Дон, я не сдавала тебя!

Какая нервная реакция. Не сдавала. Может и не сдавала. Да ладно, конечно, не сдавала.

Всё хорошо, Алиса, я тебе верю. Чего он хочет?

Убить тебя, причём, самым жестоким способом. Он описал некоторые из них. Жуть. Я предлагала ему деньги, статус, наркоту. Бесполезно. Он настроен решительно. Прислать штурмовиков для эвакуации не могу. Здесь коптеры, они всё снимают, Мозгоклюй от такой картинки не откажется. А если приказать, он обязательно стуканёт в Контору. Тавроди. Я не знаю, как тебя вытащить.