Ник стремясь быстро вскочить, падает, материться, стонет, пытаясь встать. Получается так себе, он до сих пор ходит с палочкой. Наконец, заняв вертикальное положение, кроет трехэтажным нас с Ромкой.

— Вы Аху*, я полночи не спал, давая Леськи хоть немного отдохнуть.

— Что, Глеб Никитич даёт вам просраться. Правильно говорят, любите своих крестников они за вас отомстят.

— Так про внуков говорят вообще-то. — поправляю будущего крестного.

— Ты мне ещё поспорь, вот твой родиться и отомстит за дядю.

— Бухнуть хочу жуть. — Никита ковыляет к нам и плюхается на диван, растирая свою уставшую ногу.

— Могу предложить только кофе. — глумится над другом Ромка.

— Сам его пей, во мне и так с утра уже три чашки. Вы чего припёрлись-то?

— Да так, реши узнать какие у нас планы на майские. — оглашая цель нашего визита.

— Найти няню и отоспаться пару дней. — Ник прикрывает глаза.

— А мы хотели позвать вас загород, пока моя Лиса не родила. Нас много, за вашим мелким присмотрим, Лиска, возьмет своих подруг, чем вам не няньки.

— Я тоже хочу позвать Соньку. — возмущается Ромыч.

— Кто тебе не даёт, зови.

— Ну очень заманчивая идея. — выносит вердикт Ник. — Я поговорю с Олесей.

— Димыч, ты, когда жениться собираешься. Кольцо месяц назад купил, вам до родов уже всего ничего. Смотри мне, я в июле, умотаю, недели на две, три, ты за главного.

— Я не сделал ей предложения, — признаюсь в свое нерешительности.

— Как Алиска тебя терпит. — закатывает глаза друг, Ник тихонько посмеивается.

— Ты знаешь дорогой Ромочка, вот когда тебя накроет, как меня или как Ника, мы на тебя посмотрим. Она ревёт всё время, если ей хорошо, если плохо, если грустно или весело. У Лисы в голове постоянно рождаются какие-то загоны. Я назвал её Алисой, она в слёзы, я никогда не называл её по имени, только Лисичка, я хочу её бросить.

— Это гормоны. — со знанием дело говорит Ник.

— И вот представь, делаю я ей предложение, а она рыдает, считая, что я её не люблю, а женюсь только из-за беременности.

— А потом из-за ребёнка, потом из-за второго, и так далее по кругу.

— Не надо, ладно. Очень надеюсь, что с родами это всё пройдёт. Хотя… — делюсь с друзьями самой сокровенной мыслью, которая не даёт мне покоя, по мере того как приближается срок родов. — Лисичка такая милая, такая кругленькая, я бы делал её беременной каждый год.

Никита давится, откашливаясь.

— Да ты не представляешь, что такое дети, какой каждый год. В ближайшие пять лет точно больше никаких детей.

Мой телефон взрывается входящем звонком, на загоревшемся экране улыбающееся личико мой Лисички.

— Дима, ты где? — нескрываемое недовольство в голосе.

— На работе, Лисёнок, где ж мне ещё быть.

— Тебя нет в офисе, а ты не говорил что собираешься на какие-то там встречи. — ревнивые нотки всё больше скользят в каждом слове мой женщины.

— Я в офисе Лисичка, клянусь — посмеиваюсь, но стараюсь держаться уверенно, чтобы не вызвать очередной армагеддон.

— Нет, Волчок, это я в твоем офисе, а тебя нет. — её «Волчок» слегка режет ухо, но я молчу. Вспоминаю, что отпустил Наталью на полчаса раньше на обед, сам ушёл к Никите.

— Я в четырёх кабинетах от тебя, моя ревнивая женщина. Пол минуты. — слышу недовольное сопение и кладу трубку. — извиняйте, я пошел, не могу заставлять бедующую мать моего наследника ждать.

Улыбаюсь, попавшимся мне по путь сотрудникам, предвкушая, как сейчас вопьюсь в любимый ротик, прижму к себе маленькую ревнивицу. Дверь в мою приёмную распахивается, едва касаюсь ручки. Взъерошенная Наталья, врезается в меня, неразборчиво бормоча.

— Дмитрий Алексеевич, там Алиса Витальевна…

— Я знаю, Наталья, всё в порядке. — дверь в кабинет открыта, Алиса стоит как куколка, не шевелясь, в глаза большие и испуганные, настораживаюсь.

— Димочка, я к девочкам хотела зайти ещё, я мимо проезжала, проходила. И с конвертом на выписку мы так и не определились, там вроде погода тёплая стоит. Ты главное голубой не бери, мне не нравятся такие, я думала на счет бежевого, с синими акцентами. Если сам не справишься, попроси моих девчонок, они помогут.

— Маленькая, мы всё успеем. — делаю к ней пару шагов, хочу обнять.

— Нет, Димочка, — останавливает меня рукой и смотрит себе под ноги. — не успели.

Только сейчас замечаю, большое мокрое пятно на ковре и мокрые штанины её комбинезона. Это что, уже да. Она рожает. Это воды так отходят, я читал, мы смотрели, готовились. Точнее Лиса готовила меня, после моего громкого заявления рожать вместе.

— Алиска, привет, как ты колобок. — радостно приветствует её Ромка.

— Мой крестник, ещё не просится наружу, — вторит ему Ник. — А то нам скучно, играть не с кем.

Оба замирают возле меня. Смотря под ноги, Лисе, которая сейчас не пойми то ли бледная, то ли раскрасневшаяся.

— Мать вашу, — шепчет Никита. — Я такое уже видел.

— Димочка, у меня с собой ничего нет, ни документов, ничего. Я сумку сегодня только собрала.

— Вот видишь, какая ты молодец, как знала, сумку собрала. — говорю спокойна по крайней мере стараюсь. — Поехали, да. В клинику. Я позвоню им по дороге, они нас будут ждать.

— Нет, — твёрдое Лисичкино нет, вводит меня в ступор. Мне в пору кричать, помогите мы рожаем, а она нет. — схваток нет, почти, мы сначала заедем домой, заберём всё необходимое и тогда в клинику.

— Маленькая, может мы попросил Евгению, она привезёт, с водителем. Хочешь Ромку отправим, да Ром. — толкаю в бок друга.

— Да, я это, могу, я, если нужно, одна нога там другая у вас, в клинике. Я и Женю привезу, если надо. — Роман Юрьевич на всё соглашается, но по глазам видно как он ошарашен и как ему не хочется.

— Нет, мы сами. — протестует Лиса. — Они ничего не найдут или возьмут, что-нибудь не то. Мы едим домой. Сейчас же.

Воинственная Лисичка, пингвиньей походкой шагает к лифту, я потерянно плетусь за ней. Господи, женщина, я на всё согласен, только давай поскорей в клинику. Подняться в квартиру мне одному не позволяет, а у двери, уже поскуливает. Отыскав необходимые вещи, ели ковыляем обратно. Алиса всё чаще останавливается, и, сжав мою руку протяжно стонет. Из головы вылетели всё знания, которые изучал перед родами, осталось только глубоко и медленно дышать. Что я ей повторяю раз за разом, изрядно раздражая.

Медперсонал встречает нас на пороге, и провожает до палаты. Лисе помогают переодеться, я переодеваюсь сам. Она стонет и корчится чаще и сильней, и мне вдруг невыносимо не хочется идти с ней рожать. Её осматривает врач.

— Раскрытие девять сантиметров, что ты вы припозднились Алиса Витальевна.

— Скажите, — перебиваю доктора. — а ничего нельзя сделать, чтобы она так не мучилась.

— Поздно папочка, — отвечает седовласая женщина, — в течение часа родим.

— Дима, тебе плохо, да. — спрашивает в перерыве между схватками моя девочка. Маленькая, я у тебя идиот, это я должен тебя поддерживать, пока ты так сильно мучаешься, а не ты меня.

— Нет, моя рыжая Лисичка, я за тебя переживаю. — подхожу к изголовью и целую её вспотевший лоб. Вру, боясь показаться трусом.

— Мне надо встать. — отстраняется, придерживаю её, разворачиваю к себе спиной, помогая опереться об кровать.

Дышу вместе с ней, вспоминаю, как в одном из просмотренных нами видео говорили, при сильных сватках, хорошо помогает растирание поясницы. Сейчас я как никогда нужен ей, нужен им. Собираю всю выдержку, всю уверенность, все резервные силы. Мне нельзя быть слабым, но рядом с ней я становлюсь таковым, она моя слабость, моя ахиллесова пята. Как мог, когда-то подшучивать над Никитой, и сам стать таким же зависимым. Ромка придурок, последний остался, но ничего и мы поглумимся над ним в своё время.

Я ведь хотел сделать ей предложение, подарить это несчастное кольцо, на майских праздниках. Мы бы выбрали погожий летний денёк и поженились. Мне сорок, я в своем выборе уверен, как никогда и ни в чём не был.