— Прости за ночь, маленькая, — опять этот шёпот, вот что он со мной делает. — Надеюсь я искупил свою вену.

Он продолжает нежно гладить, теперь уже только половые губки, не позволяя себе их раскрыть и проникнуть в только что сотрясённый организм. И целует, шею и спину, покусывает мочку уха, нашёптывая как я прекрасно, как он сильно хочет меня, какая я нежная девочка, его девочка. Возбуждая и будоража не только моё тело и душу. Утягивает меня за собой в иргу страсти, и берёт, так как захочет, не встречая сопротивлений, немного грубо, но заставляя простить ещё и ещё, сильней, быстрей, жёстче.

Мы покидаем номер в обед, и ни какие заверения, что я могу добраться до дома сама на Волка, не действуют. Прошу остановить его у магазина, в который, в любом случае, собиралась зайти перед поездкой на дачу к родителям. Он нежно целует меня, прощаясь до следующей встречи. Покидаю машину, и слышу, как он отвечает на звонок, «слушаю, Волк». Волк, он действительно Волк, что это имя, привет от креативных родителей, или фамилия.

Мне так хорошо, в теле необыкновенная легкость и усталость одновременно. Настроение на максимуме, что даже не хочется его портить поездкой и встречей с матерью. Долго настраиваюсь, но все же еду, я и продуктов уже купила, какие она просила. Приеду ближе к вечеру, завтра утром свалю обратно, можно сослаться на срочные дела.

— Приехала, наконец, Алисочка, — услышать от матери Алисочка уже само собой настораживает, — а у нас гости, только тебя ждём. — вот я так и знала, где-то был подвох.

— Здравствуй мама, — я отдала ей пакеты с продуктами и последовала за ней в дом.

— Зачем столько накупила, у нас всё есть, — причитала та, так и хотела сказать, всё по твоему списку. Но войдя в кухня так и обомлела, глядя на гостя.

— Олег, что ты тут делаешь.

— Здравствуй, Алиса.

Дмитрий

— Слушая, Волков. — отвечаю, на вызов с незнакомого номера.

— Дежурный, 109 отделения полиции, Руцкого района. Нами был задержан гражданин Титов, он указал вас, как своего адвоката. — дальше я, почти не слушаю, только вежливо уточняю адрес отделения и мчу к моему «подзащитному», мать его… попутно набирая Ромку.

Мы проводим в отделении не менее трех часов, и мне кажется, над нами издевались. Ромыч даже предлогал бумажную благодарность кому-нибудь сунуть, ага, сейчас, не с тех поиметь хотели. Никиту весьма помятого, после ночи в камере и выпитого на кануне, выводят к нам. Передаю из рук в руки, отчитывают, как нерадивого ребёнка, берут обещание вести себя хорошо и больше к ним не попадать. Сам дебошир в глаза не смотрит, и молча усаживается на заднее сиденье моей машины, Ромка, вперёд.

— Ты чего на не на своей. — спрашиваю друга, трогаясь со стоянки.

— Так меня вырвали буквально из-под девушки, — говорит он и косится на Ника. — я уже успел глотнуть, не критично конечно, но в полицию с перегаром на своей не рискнул.

— Куда тебя.

— Куда и вас, поехали к Нику, посмотрим, чего там натворил.

Квартира встретила нас разрухой, разбросанными вещами, пустыми шкафами и разбитыми бутылками. Запах стоял ужасающий. Вся эта картина маслом, сопровождалась кровавыми пятнами от разбитых рук Никиты.

— Ну рассказывай, как ты докатился до жизни такой.

— Олеска сука, — прорычал он.

— Вы как хотите, а я вызываю клининг, — морщился Ромка. — Здесь даже сесть не где.

— Делайте что хотите, — ответил хозяин квартиры, и приложился к горлышку последней целой бутылке.

— Харэ бухать, — я вырвал бутылку из его рук, — рассказывай давай.

— Чего рассказывать то, и так всё знаете из протокола.

— Ну уж очень хочется послушать твою версию.

— Прихожу я значит домой, а эта бл* вещи собирает, в Дубай. Я ж главное ей сук* сказал, без меня ни ногой, а она. — он делает попытку вырвать у меня бутылку, я не отдаю, и Ник продолжает рассказ. — а дальше всё как в протоколе, я запер её в комнате, напился, открыл поговорить, она меня ударила по голове, чем-то и понеслось. Соседи вызвали ментов. — он тяжело вздохнул. — Нет, главное по голове она врезала, а закрыли меня.

Я отдал бедолаге бутылку, он сделал пару глотков и упал на диван. Мы с Ромычем, обошли квартиру, инспектируя масштаб бедствий, и дождались клининг. Никита не спал, он лежал с закрытыми глазами и беспрерывно вздыхал. Почти все вещи Олеси отсутствовали, она ушла. Не знаю понимал это Ник до конца или нет, ему предстоит тяжёлое принятие. Эта женщина его одержимость, нет, по мне так любовь точно проявляться не может. Это зависимость.

Я буквально силком утащил друга во вторую комнате, не позволив ему войти в уже бывшую, их общую спальню. Эту ночь решили побыть у него и не прогадали. В середине ночи, раздались удары, треск, и отборный мат. Этот придурок, проспав пол дня, ночью решил всё же наведаться в семейное гнёздышко и не обнаружив там вещей «любимой», сломал шкаф.

— Всё, всё, всё, — мы держали стокилограммового мужика, пытаясь скрутить.

— Никитос, бл*, если не прекратишь, я тебя в дурку пропишу, на пару месяцев. — угрозы подействовали, он немного успокоился. А потом прикончив недопитый мной и Ромкой с вечера коньяк, вдруг разревелся, как маленький ребёнок.

— Сук*, заколдовала она его что ли, — ворчал Ромка, и впервые, видя, как плачет мой неубиваемый друг, я этому верил.

— Никит, послушай, — я присел рядом с ним на пол, — вам обоим нужно время, прийти в себя после всего. Отпусти её, поживите отдельно, ты успокоишься, она успокоится, и вы нормально поговорите.

Ник кивал, но мне казалось он ещё плохо соображал. Увести его обратно мы не смогли, он лег на свою постель обняв подушку Олеси.

— Ник, — позвал его Ромка, тот приподнял голову и посмотрел на друга. — Я торчу тебе сотку, Диман её поймал.

— Я в тебя верил, брат, — заулыбавшись, ответил тот.

Караулить бедолагу реши ещё несколько дней, и загрузить бы его ещё работай не помешала, чтобы на всякую ересь времени не было, вообще. Мое «дежурство» выпало на выходной, Ромке достался понедельник. И вот что за странная штука случилась в понедельник вечером, я вдруг понял, что мне совершенно нечего делать. Наверное, впервые в жизни, было скучно и даже одиноко. Я было даже подорвался поехать к друзьям, но остановил себя. Надо для разнообразия побыть одному, мне завтра к Нику.

Я стал рассуждать, что я делал до этого понедельника, почему мне некогда не было так скучно. Женщины, у меня всегда была любовница, когда я не был перегружен работай я ехал или к любовнице, или к друзьям. Сейчас у меня таковой не было, точнее сказать была, но раз в неделю. Спорт зал, это святое, но в него по понедельникам я не ходил, потому как всегда бурно проводил выходные. И это я говорил, что человек в большом городе всегда найдёт, чем себя занять? Мне б сейчас в деревню, за конями и коровами убирать или на сенокос, дурь из головы выбить. Зажрался ты Дмитрий.

Я завалился в кровать и представлял, что бы мог делать со своей Лисичкой, если бы она была рядом. Я б мог сводить её на ужин, или на любое светское мероприятие куда меня таскали бывшие любовницы. Со своей тонкой фигуркой она бы умопомрачительно смотрелась в длинном вечернем платье. А потом, я бы, с удовольствием, его снял. Я бы целовал эти худенькие плечики, тонкую шейку. Я бы играл с её сосчками и слушал тихие стоны. Я бы прижимал к себе её тонкую талию, такую хрупкую, что она может почти сломаться в моих объятьях. Через пять минут фантазий, я обнаружил свою руку сжимающую член через ткань домашних штанов. Это надо прекращать. Я взрослый мужчина. Я встал и направился в прохладный душ, продолжу там.

Алиса

— Что ты тут делаешь, зачем приехал. — моему недоумения не было придела. Пока мы были в браке, его на дачу к родителям палками не загнать, а тут смотрите-ка, явился.

— Я искал тебя, — спокойно ответил Олег. — я приезжал вчера домой, тебя не было, решил, что поехала сюда.

— Для этого есть телефон, ты должен был позвонить и предупредить, и не надо меня искать.