– Это не исподнее, это одеяло, – поправила я мачеху. – Выгляжу я пристойно. Правда, боярин?

– Истинная правда, – широко улыбнулся мне Игорь. – Рад, что ты здорова, княжна. Не буду мешать, одевайся и прихорашивайся. Добрую я весть тебе привез. Узнаешь – порадуешься.

– Помилуй, боярин! – взмолилась мачеха. – Она же не в себе. Сам посмотри, как ведет себя, как говорит. Не поймешь, что несет. Еще припадок с ней за столом случиться.

– Случится, лекаря позовем, – коротко кивнул Игорь. – Не похожа княжна на больную, не будет с ней никакого припадка.

– Ах, боярин, Любава только кажется здоровой. Но воля твоя, раз желаешь ее за обедом видеть, будь по-твоему. Я дочери добра желаю, пылинки с нее сдуваю, дождинке холодной упасть на нее не даю. Болезненная она… – княгиня снова вытерла слезы с сухих глаз. – Плохо ей станет – не моя в том вина.

С чего бы мне должно стать плохо? Я посмотрела на няню и прочитала в ее взгляде тревогу. С такой мамашей надо быть настороже.

Княгиня и Игорь вышли из спальни. Няня подскочила к двери, выглянула наружу и задвинула щеколду.

– Княгинюшка, прости меня старую, но не могу молчать.

– Говори, – я села на край кровати.

– Будь осторожна, голубушка. Не верь ни мачехе, не сестре своей сводной.

– Не буду, – пообещала няне.

Мне мачеха сразу не понравилась. Уж слишком нарочито она выражала свою любовь ко мне. А глаза холодные, смотрят недобро. Поглядим, что из себя представляет сестрица. Наверняка она будет за обедом.

– Я за тобой теперь во все глаза присматривать буду. Но и ты держи ухо востро, – попросила няня. – Ты на выданье, если умрешь до свадьбы, все твое имущество перейдет к мачехе и сестре. Нет у тебя другой родни, кроме них.

Как говорят в детективах, найди того, кому выгодна смерь жертвы, у кого есть возможность совершить убийство и найдешь преступника. Мотив мне уже понятен – богатое наследство. Ясно, кому я тут как кость в горле. Возможность избавиться от меня у мачехи тоже есть – отравить человека легко, сделать из него дурака тоже, особенно при наличии ведьм, бабок-ёжек и прочей нечисти.

Вот только жертвой я становиться не собираюсь. Хватит, побывала уже в роли кроткой сестры и послушной дочери. Больше не хочу!

Пришли две девушки-служанки помогли мне одеться. Отсутствие нижнего белья несколько волновало, но я смирилась. Тонкая невесомая рубаха на кружевных бретелях приятно ласкала кожу. Поверх надели еще одну вышитую шелковую белоснежную рубаху с пышными рукавами. Узкие манжеты закрывали пальцы до самых ногтей. Тяжеленный атласный лиловый сарафан, вытканный золотом и расшитый жемчугом являлся настоящим произведением искусства. Он оказался страшно тяжелым. Я повертелась перед зеркалом и осталась довольна своим новым образом.

Меня усадили в резное кресло, обтянутое красной кожей. Няня достала из ларца жемчужное ожерелье в несколько ниток. Они покрыли мою грудь как панцирем. В уши вдели длинные золотые серьги, на конец косы навязали вышитые золотом плотные парчовые пластины.

– Красивая штучка, – коснулась рукой расшитых украшений на косе.

– Так это же накосник, милая, – вздохнула Васена. – И это забыла?

– Уже вспомнила, – многое мне еще предстоит вспомнить. Главное не попадать впросак при мачехе и сводной сестре. Лучше помалкивать и неопределенно улыбаться.

Голову покрыли воздушной тканью наподобие фаты и водрузили поверх кокошник с округлым верхом в цвет сарафана. Разумеется, тоже расшитый жемчугом. Красиво, ничего не скажешь.

Девушки стояли у стены, вопросительно глядя на меня.

– В ваших услугах я более не нуждаюсь, можете быть свободны, – небрежно махнула им рукой. Насколько помню, именно так обращалась леди к горничным в одном британском сериале.

Служанки недоуменно переглянулись.

– Идите, княжна вас отпускает, – перевела им няня. Она на лету схватывала мои желания. Надо научиться проще выражать свои мысли и не выделываться. Не стоит путать викторианскую Англию и русские сказки.

Я поднялась с кресла, еще раз критически посмотрела на себя. Хороша! Статная, с роскошной длинной русой косой. Немного бледная, но это не страшно.

– Дай, княжна, нарумяню тебя и брови сурьмой подведу, – няня взяла со столика баночки.

– Не надо, – остановила ее, вспомнив, как страшно нарумянены красавицы на картинах известных русских художников. Макияжем я всегда пользовалась осторожно, вызывающе накрашенные девушки казались мне вульгарными. – А что, няня, каждый обед надо накрашенной выходить?

– Так гость у нас, княжна, – напомнила мне Васена. – Для него и наряжаешься.

– И так сойдет, – пусть насладиться естественной женской красотой. Тем более что он видел меня почти голой. Поймала себя на мысли – мне хочется понравиться боярину Игорю. И совершенно не хочется, чтобы он увидел меня размалеванной куклой. Во мне неожиданно проснулось первородное женское кокетство. – Гость не жених, его обманывать незачем.

Няня хихикнула.

– Ох, и мудра ты, княгинюшка. Верно сказала!

Да уж, ума мне не занимать. Жаль, в прошлой жизни я им не пользовалась как надо. Так что придется наверстывать.

– А боярин Игорь женат, или холост? – небрежно поинтересовалась у няни. Машинально взяла со столика зеркальце с ручкой. Его оборотную сторону украшали эмалевые тюльпаны и бабочки. Повертела зеркальце в руке, поправила выбившуюся из-под фаты прядь волос.

– Холост, милая. Уж не по нраву ли он тебе пришелся?

– Еще чего, – презрительно фыркнула я. – Просто так спросила.

– Вот и хорошо, княгинюшка. Много девушек по нему сохнет. А он ни на кого внимания не обращает. Смотри, не влюбись в него! Холоден он как лед. Да и вообще… – няня воровато оглянулась по сторонам. – Много тайн у боярина…

Тайны – это всегда интересно. Но главное, что боярин холост. Это меня почему-то обрадовало.

Няня проводила меня в столовую. У стены стояла мачеха, держа на полотенце пышный румяный хлеб. На нем красовалась хрустальная солонка. Слева от мачехи расположилась девушка моих лет. Не сложно догадаться – моя сводная сестра. Статная Забава держала в руках поднос, а на нем стоял серебряный кубок.

Забава была красива. И была бы еще краше, если бы ее так ярко не размалевали – румяные щеки, черные брови, алые губы. По мне, так она походила на ночную бабочку, если выражаться культурно.

Сарафан синего шелка ладно сидел на ее стройной фигуре. Обильно расшитый самоцветами, он сверкал при каждом движении Забавы. Высокий кокошник с острым верхом украшали такие же самоцветы. Длинный подвески из жемчуга свисали до самых плеч. Тонкая прозрачная фата спускалась с головы, покрывая спину.

Светлая, почти бела коса перекинута через плечо. Ее конец украшала синяя лента.

– Все украшения на себя напялила, – шепнула мне няня, кивнув на сестру. – Боярину понравиться хочет. И целовальный кубок взяла, не постыдилась. Ты должна боярина встречать, как старшая в роду Собакиных.

Как много условностей и обычаев. Мне их во век не выучить и не запомнить!

В дверь с поклоном вошел слуга.

– Боярин Игорь Волков в гости прибыл! – возвестил он.

– Это что, еще один боярин Игорь? – шепнула я няне.

– Тот же, нет другого, – пожала она плечами.

– Он же уже вроде как прибыл вместе со мной?

– Обычай такой. Положено так, – погладила меня по плечу няня и тяжело вздохнула. – Прибыл мужчина в дом, где девицы на выданье, надо все по порядку делать. Иначе никак.

Китайские церемонии меня напрягали всегда. А тут похоже без них шагу шагнуть нельзя.

В столовую вошел боярин. Поклонился в пояс.

– Милости просим, дорогой гость, – подплыла к нему мачеха.

Боярин отломил крохотный кусочек от каравая, макнул в соль и отправил в рот.

– Благодарствую, княгиня, – снова поклонился он.

Плавно покачивая бедрами к Игорю подошла Забава. Орнамент на кубке поблескивал и вспыхивал холодными искрами. Она поклонилась Игорю.